Клады Отечественной войны - Александр Косарев

Насчёт данного эпизода у меня имеется собственное мнение, которое я не решаюсь вынести на страницы этой книги. Оно ведь подкрепляется только тем, что в данном озере не обнаружено никакой подозрительной аномалии, указывающей на наличие под толстенным слоем ила какого-либо металла. А ведь сокровищ без металла практически не бывает. И значит, они лежат где-то ещё!

Но вот многочасовой марш закончен. Голова 4-го корпуса, несмотря на все усилия и все утраты, так и не смогла добраться до назначенных накануне рубежей. Вице-король подсчитывает ущерб и пишет очередное донесение.

«Ваше Высочество, подвергшись внезапному нападению противника, не могу не дать Вам знать, что нахожусь ещё около Вопи. Я с меньшим отрядом покинул Засижье в 5 утра, но дорога так пересечена оврагами, что даже усиленным маршем не достиг места (селения Пологи).

Жестокая необходимость принуждает меня с сожалением признаться в тех потерях, которые мы потерпели, желая ускорить наше движение. Вчера умерло 400 лошадей, а сегодня может быть вдвое (800 шт.) не считая тех, которые я велел прикалывать из военных и частных повозок. Целые упряжки издыхали в одно время.

Последние три дня страданий так подавили дух в солдатах, что я не думаю, чтобы они были в состоянии сделать теперь какое-нибудь усилие. Много людей умерло от голода и стужи, другие, отчаявшись, сами сдались неприятелю. (В тот день Платову действительно сдалось в плен порядка 3000 человек.)

Сегодня головная часть корпуса армии была спокойна на марше. Появились какие-то казаки без артиллерии, это, оказывается, явились местные жители. Если верить донесениям стрелков, это является предвестником грабежа. Они следуют за колоннами пехоты, артиллерии и кавалерии, следуют сами, говорят, что к Духовщине.

Этой ночью отправлена сильная разведка на Духовщину, от которой я завтра получу подробный отчёт о противоположном береге и неприятеле. Но не одно сопротивление противника важно для нас. Потому я во второй раз не скрываю от Вашего Высочества, что эти три дня страданий так изнурили дух солдат, что я не верю в этот момент в то, что мы избрали достаточно хороший способ доставки. Необходимо сделать какие-то дополнительные усилия. Корпус армии в последние три дня потерял две трети артиллерии. Я повторяю Вашему Высочеству заверение во всех моих чувствах.

Ульхова Слобода. На пути к Вопи. 8-го ноября — 9 вечера. Е. Богарне».

Какое странное письмо, вы не находите? Путаное, противоречивое, полное каких-то недомолвок и неясностей. Давайте же разберёмся в нём чуть подробнее. И начнём мы как бы с его завершающей части, окончания. Не с чувств Евгения Богарне, разумеется, а с пушек и лошадей. Вице-король пишет, что уже потерял 1200 лошадей. Хорошо, запомним данное число. Далее, до реки Вопь он всё же доволок 35 орудий. Следовательно, потерял он за два дня не менее 70 пушек. Каждую такую пушку тащило минимум по 12 лошадей. Значит, всего на перевозку этих пушек потребовалось бы минимально 840 лошадей. Кроме того, артиллеристы бросали и ненужные зарядные ящики, причём успели бросить их не менее двухсот. Каждую такую повозку везли по 4 лошади. Значит, и на их транспортировку тоже требовалось 800 лошадей.

— И каков же результат? — спросите вы.

А результат таков. Для перевозки только брошенного имущества потребовалось бы 1600-1700 лошадей. Но сдохло-то их всего 1200. Так что он остался даже в некотором выигрыше. Не верите? Ну ладно, пусть их погибло даже 1500. Хотите, чтобы их сдохло больше? Прекрасно, будем считать, что у вице-короля сдохли все 1700 лошадей. Но это означает только одно: от повозок с трофеями не было взято ни одной лошади! И, несмотря на все потери в тягловой силе, все триста повозок с ценностями с 8 на 9 ноября, скорее всего, были на ходу. А если ранее из них что-то и было закопано либо утоплено, то оставшиеся в распоряжении вице-короля фургоны и подавно были исправны и обеспечены лошадьми. Заметьте, ведь в докладе Богарне чётко различает тех лошадей, которые обеспечивают ему выполнение основной задачи, и всех прочих, которых он велел прикалывать. И ещё эта неопределённая фраза в самом конце письма: «...что я не верю в этот момент в то, что мы избрали достаточно хороший способ доставки».

О доставке чего именно так невразумительно бормочет несколько растерянный Евгений? Во что он не верит? В то, что ему всё же удастся сохранить пушки или боеприпасы? Да он их щедро бросает на каждом углу, ни мало по этому поводу не переживая! Только на безвестном ручье Жерновка, что неподалёку от ещё более безвестной деревеньки Войновка, казаки Платова взяли 62 брошенные вице-королём пушки. Легко! И искать не нужно было, они все в рядок стояли на обочине. Нет, нет, господа, как минимум 200, а то и 250 фургонов с ценностями Евгений Богарне ещё с собой тащит. Затем и разведку на переправы через Вопь послал. Очень ему интересно выяснить, удастся ли ему без проблем перескочить на другой берег, или же придётся прорываться с боями. А как воевать, если даже идти не по силам? Однако давайте оставим его на время со своими невесёлыми мыслями и посмотрим, что в тот момент происходит в стане русских войск.

8 ноября в районе деревень Марково и Мантрово казаки Платова взяли в плен 2800 человек солдат и 109 офицеров (отставшие и замёрзшие, которые не угнались за головной колонной). На почтовом тракте у Войновки наши кавалеристы захватили 62 пушки и 64 зарядных ящика. Кроме того, в скоротечных боях и кратковременных стычках убито ещё порядка 1600 французов. Казаки довольны. Ещё бы. Трофеев — море, только успевай подбирать. Да и француз пошёл не такой злобный, сам сдаётся.

Стараниями собирателей устного народного творчества сохранился рассказ крестьянина по имени Кирей, из деревни Плоское, Копырёвщинской волости, о событиях, происходивших в районе Ярцево 7-8 ноября 1812 года.

«Мне было тогда 25 лет, когда французы шли к Москве. Тогда их у нас в деревне Плоское тьма была: большак ведь от нас в 4-х верстах напрямик. Они забирали все наши стада и угоняли. Станешь просить — они часть себе оставят, а часть отдадут. Когда же их назад гнали, то их с дороги не спускали: как сойдут которые, то казаки, которые ехали по сторонам (только по одной стороне, слева от дороги), закалывали сейчас: да мужики многих перебит которые ходили грабить по 5-8 человек. Казаки Платова ночевали у нас, а он сам в Пушкине, у священника. Церковь видна недалеко из дому.

Казаки, выходя утром 8-го ноября из деревни, сказали нам: “Ну, ребята, ступайте к Ярцеву, там Вам пожива будет”. Мы и отправились и всё видели. Французов, как переправилась их часть через Вопь, казаки на них и налетели, да всех и захватили: кого побили, кто в реке утонул, кого в полон (плен) взяли. И начали всё брать. А добра-то, добра! Видимо-невидимо! И нам сказали: “Берите”. Как сами уже набрали, и девать было некуда. Прежде много было на лошадях, а теперь лошади насилу шли, так на них навалили, навьючили. Платов в 3-х верстах велел у казаков всё отобрать, у них уже лошади были попорчены, сбиты. Собрал Платов в кучу всё добро, да и попалил (сжёг), а казаков послал догонять французов и бить, и 62 сам поехал за ними. А мы как бросились на добро, со всех сторон набежали мужики, как на ярмонку (ярмарку) о Светлую — и глаза разбегаются: не знаем, что брать. Наберём, наберём — брать некуда. Как опять казакам попадутся французы, они лучшее отберут себе, лучшее в кусты спрячем и опять за добром. А многие были догадливы: с возами туда (к реке Вопь) приехали, со товарищами. Да, набрав на воз, за кустами положат: один останется караулить, а другой таскает. Иные куды много набрали, да дорогих вещей!»