Курьер из Страны Советов - Нина Стожкова

Не успела Лина переварить «гениальный ход» фотомастера, как напарник уже названивал в правление колхоза насчет пожарной машины.

Вскоре Олена Ивановна в дефицитном по тем временам чехословацком плаще кремового цвета стояла под мощным потоком ледяной воды, которая лилась из «пожарки». В руке она держала на отлете мокрую, облепленную грязью свеклу с ботвой, изо всех сил стараясь не испачкаться.

После съемки Лина рубанула классику фотообъектива правду-матку:

– Это не фоторепортаж, Витя, это постановочный кадр! Туфта и очковтирательство!

В «МК», где до этого трудилась Лина, откровенно презирали постановочную фотосъемку и уважали правду жизни. Лепаж в ответ на обвинения обиделся и сказал, что правд бывает много, и у каждого художника она своя. Дескать. он как фотохудожник лепит образ Хозяйки Земли и отступать от своего плана не собирается.

– Не шуми, экономь силы, – посоветовал он Лине, – завтра еще «джип» в полях снимать…

Ключевая идея Кажубея Лине не понравилась еще в Москве, однако бывший соратник Хрущева не привык слушать рядовых исполнителей, тем более таких молодых и неопытных, как Лина. Он сразу дал понять, что в редакции у нее одна задача: слушаться начальство и воплощать в жизнь его замыслы. В этот раз идея матерого пропагандиста состояла в следующем. Молодая председательница колхоза мчится в открытом «козлике» по пыльной дороге, окидывая зорким хозяйским взглядом бескрайние поля. Машиной управляет опытный водитель, а Хозяйка Земли стоит на ходу, намертво вцепившись в переднюю панель. Эффектную картину довершает газовый шарфик, который развевается на ветру.

– Витя, – решительно сказала Олена Ивановна, – побойся бога, какой еще джип в колхозных полях? Меня же люди засмеют, собаки обгавкают. А, главное, у нас в колхозе нет ни одной машины без верха.

– Олена Ивановна, у вас найдется газовый шарфик? – серьезно спросил фотограф, пропуская мимо ушей другие возражения.

– Вроде, где-то был, – растерянно пожала плечами председательница.

– Ну вот, – обрадовался Лепаж, – Шарфик – это в нашем сюжете главное. С колхозного «козлика» уберем брезент, и он не хуже джипа будет выглядеть. Давайте завтра с утра и приступим, пока дождь не зарядил!

Съемочная «группа» выехала на рассвете в обстановке глубокой конспирации. Елена Ивановна встретила их в бежевом выходном костюме, в котором обычно ездила в обком партии. На шее у председательницы красовался голубой газовый шарфик, довершая романтический образ «гарной жинки».

«Айседора», блин!» – выругалась про себя Лина.

Лепаж, притаившись на холме, махал руками и целый час гонял «козлик» без верха и со стоящей Оленой Ивановной туда-сюда, пока наконец не убедился, что съемка получилась.

– Ну все, еще пару «забойных» кадров сделаем – и можно в Москву возвращаться, – сообщил он Лине голосом пахаря, который только что ручным плугом вспахал бескрайнее поле.

– Как возвращаться, а мое интервью? – возмутилась Лина. – Надо сесть, спокойно поговорить с Оленой Ивановной. Что я писать-то буду?

– Ладно, хватит болтать! На сегодня назначена еще одна съемка, – заторопился Лепаж. – Вроде, день обещает быть жарким. Наконец-то! Я придумал классный кадр. Солнце отражается в лемехах комбайнов. Да ладно, не волнуйся ты так, что-нибудь накропаешь. Главное, позвони в правление колхоза и все цифры запиши. Урожай, достижения хозяйства под мудрым руководством Олены Ивановны и прочее бла-бла-бла… Кажубей все равно найдет, к чему придраться.

Лепаж как в воду глядел…

– Прекратите разжевывать очевидные вещи, здесь вам не детский сад, не этот ваш «МК»! Вы работаете в органе ЦК КПСС!

Лицо Кажубея сделалось малиновым, и он смахнул со стола роскошные фотографии, только что отпечатанные Лепажем в лаборатории. Фотограф невозмутимо собрал с пола снимки и спросил:

– Ну, значит, все в порядке, Алексей Иванович? Пойду-ка я в отдел иллюстраций, пусть макет готовят.

Размазывая слезы по щекам, Лина выскочила из кабинета.

«Если он так швыряет фотографии мастера, что же этот хрущевский костолом сделает с моим текстом?».

Как ни странно, объемный очерк Лины Кажубей принял с первого раза, почти без замечаний. Только попросил вписать абзац про то, как председательница колхоза варит дома варенье из вишни и слив, выращенных в ее саду. Правду сказать, у Олены Ивановны на кулинарные подвиги не было ни времени, ни сил, ни желания, но по сравнению с искусственным дождем и «амазонкой» в «джипе», подобный домысел выглядел довольно невинно.

Лина сообразила, что Алексей Иванович Кажубей, подобно капризной оперной примадонне, нуждается в «гримерше», на которую надо наорать, чтобы показ материала на редколлегии прошел без сучка и без задоринки. Так, собственно, и случилось.

С тех пор Кажубей вел себя с Линой мирно и даже дружелюбно. Лина поняла, что «школа молодого бойца» в журнале «Страна Советов» успешно пройдена.

К удивлению Лины, заведующий фотоотделом Иван Кузнецов не явился на показ фотографий, привезенных Лепажем из командировки, который проходил вначале в отделе Кажубея, а потом на редколлегии. Лина боялась, что шеф фотографов разгромит их фотоочерк, в последний момент потребует серьезной перетасовки фотокадров и тем самым устроит настоящий форсмажор и скандальные разборки с дизайнерами. Как ни странно, показ без Кузнецова прошел на удивление гладко.

– Не парься, Лин! Что, Кузнецову больше делать нечего – на наши показы ходить? Иван сейчас в Праге, а когда вернется – улетит в Мексику, – меланхолично сообщил Лепаж и отхлебнул минералки из горла. Виктор который день отмечал успех их общей командировки и сейчас находился в первой стадии загула – добродушной эйфории. – Пойми, Линочка, мои фотокарточки и тем более твои тексты к ним Кузнецова мало интересуют.

– Что же тогда его интересует? – спросила Лина с любопытством. – Вроде бы, обязанности завотделом фотоиллюстраций с Кузнецова пока никто не снимал.

– Кто его знает? – пожал плечами Лепаж. – Поди найди его в кабинете. Кузнецов, по слухам, чуть ли не каждый месяц за границу на фестивали коммунистической прессы летает. С утра представляет местным коммунистам наш журнал, а вечером в бабочке на приемы ходит, фотовыставки наших работ открывает. Еще раз повторяю: на-ших! Моих, Клубниченко, Малышко… У самого Кузнецова такие карточки, что их только в ДК завода ЗИЛ показывать. Короче говоря, Ваня Кузнецов – настоящий редакционный паразит, да и только.

– А почему начальство терпит его бесконечные вояжи в капстраны? – удивилась Лина.

– Наверное, подарки хорошие оттуда привозит, – пожал плечами Лепаж, – других объяснений у меня нет.

Лина про себя подумала, что подарки – слишком малая плата за постоянное пребывание Кузнецова в Париже и в Мехико. Что-то должно быть еще… Вот только что?

В тот день Лина прогуливалась по Александр плац, поджидая подругу Бербелу, заскочившую на несколько минут в универмаг Кауфхоф за батарейками для диктофона. Лина ловила свои отражения в огромных витринах, и «нью лук» в немецких вельветовых штанах и модной курточке из замши ей очень нравился. В то время советские люди за границей все еще отличались от западной публики, а тут самый придирчивый стилист не отличил бы ее от спешащих по делам восточных немцев, одетых, как всегда, модно, практично и демократично.