Демидовы. Столетие побед - Игорь Юркин

Об этом и о «Kommando-befehl» говорится в 15-м томе судебного протокола, где идет речь о допросе Йодля от 4 июня 1946 года.

Йодль: «Я прошу суд позволить мне остановиться на этом подробнее. В этом приказе речь идет о многих, не только обо мне; и лично я в этом процессе никакой роли не играю. Речь идет о чести немецких солдат и немецких офицеров, которых я только представляю.

«Kommando-befehl» неразрывно связан с дополнением к докладу вермахта от 7 октября 1942 года, так как является исполнительным приказом к этому сообщению в докладе вермахта».

Профессор доктор Экснер: «Кто автор этого сообщения в докладе вермахта? Кто его составил?»

Йодль: «Этот доклад вермахта от 7 октября 1942 года – точнее, дополнение к докладу вермахта – составлено по большей части мной. Оно опровергает сообщение английского военного министерства, которое я не хотел бы подробнее рассматривать, так как это очень щекотливый вопрос. Обвинение особенно не желает, чтобы я на нем задерживался».

Профессор доктор Экснер: «Но дополнение…»

Председатель: «Доктор Экснер! Мы… по крайней мере, я не видел документ от 7 октября 1942 года. Представительство обвинения, насколько нам известно, не протестовало против какого-либо ответа на английский документ».

Профессор доктор Экснер: «Да, я хотел представить этот документ, но он вызвал возражения».

Председатель: «Что имеет в виду обвиняемый, говоря, что обвинение не желает, чтобы он на нем задержался или на это ответил?»

Профессор доктор Экснер: «Вероятно, это означает, что нам не было разрешено представить этот доклад вермахта. Но он может вкратце рассказать о его содержании».

Председатель: «Здесь может быть ошибка перевода. Но если он имеет в виду, что обвинение не представило ни одного доказательства по этой теме, то ничто не должно противоречить тому, что он так говорит. Но если он утверждает, что представительство обвинения не желает, чтобы он предъявлял что-либо или высказывал свое мнение относительно какого-либо документа, то это совершенно не подобающее объяснение».

Профессор доктор Экснер: «Ах так, да».

* * *

Йодль: «…17 октября пришел ко мне главный адъютант фюрера, генерал Шмундт, и сказал, что фюрер требует исполнительный приказ. Я дал ему дословно следующий ответ:

– Передайте ему привет и скажите, что я не занимаюсь такими приказами.

Шмундт улыбнулся и ответил:

– Но я не могу ему это передать. Мой ответ был следующим:

– Хорошо, тогда сообщите фюреру, что я не знаю, как подобный приказ нужно юридически обосновывать.

С этим он ушел. Я надеялся, что меня пригласят к фюреру, чтобы еще раз спустя много месяцев поговорить с ним лично».

* * *

Йодль: «Как я уже объяснял суду, мой штаб, о чем можно прочитать в первом разделе на странице 104, потребовал предложения от Amt Ausland/Abwehr[22] Канариса, так как при нем находились международно-правовые группы, и от правового отдела…»

На странице 106 в абзаце «А» суд находит предложение, которое сделал Amt Ausland/Abwehr, а именно зарубежное отделение этого отдела:

«С членами террористических и диверсионных групп… которые… будут встречены без формы или в немецкой форме, следует обращаться как с бандитами… Если они попадут во время боевых действий в немецкие руки, то их тотчас нужно доставить к офицеру на допрос. После этого их следует предать военно-полевому суду».

Йодль отклонил это предложение ведомства Канариса, написав «нет» на полях и добавив ниже: «Это тоже не подходит. Йодль».

* * *

Профессор доктор Экснер: «Значит, вы отклонили это предложение. Но приказ фюрера, как вы сами сказали, также вызвал у вас серьезные сомнения. Скажите, какие именно?»

Йодль: «Вначале у меня были правовые сомнения. Да и вообще приказ был неоднозначен и слишком неясен для практического использования. Как раз в этом случае я считал, что военный суд особенно необходим…»

Профессор доктор Экснер: «Этим вы хотели начать судебный процесс, если я вас правильно понимаю. Что вы имеете в виду под неясным и неоднозначным?»

Йодль: «Мысль была такой, что если солдаты ведут себя не по военным законам, то они не имеют права на то, чтобы с ними обращались по военным законам. Этот принцип признан в международном праве, например в определении шпиона или франтирера.[23]

Этот приказ должен был устрашить английские диверсионно-разведывательные группы, чтобы они не применяли грязные методы борьбы. Но приказ Гитлера пошел дальше. В нем говорилось, что все диверсионно-разведывательные группы должны уничтожаться. А относительно этого у меня уже были серьезные сомнения…»

Профессор доктор Экснер: «Чтобы с вражескими бойцами, которые вели себя не по-солдатски, обращались не как с солдатами, для вас это понятно?»

Йодль: «Мне это абсолютно понятно и не только мне, фюрер часто получал очень печальные сообщения. Мы перехватили все приказы канадской десантной бригады из Дьепа. Я их лично видел. В этих приказах говорилось, чтобы, где это возможно, немецким военнопленным связывали руки. Но спустя некоторое время я получил от главнокомандующего с запада судебные протоколы и показания свидетелей, к которым прилагались фотографии. Из них мне было ясно видно, что многие люди, принадлежащие к Organisation Todt,[24] отцы семейств, безоружные, пожилые люди, но все с повязками со свастикой на руке – что было их отличительным знаком – были связаны так, что на их шеях были петли, а концы веревок привязывались к голени, так что люди сами себя душили…»

«…Спустя некоторое время произошел еще один случай на острове Сарк с участием диверсионно-разведывательной группы. Снова мы получили официальные протоколы о том, что солдаты, немецкие военнопленные, снова так связывались. И в конце концов мы сумели добыть английский устав о рукопашном бое, и для фюрера это была последняя капля. Я тщательного изучил этот устав. В нем приводились изображения, как можно связать человека, чтобы он сам себя задушил. Там даже точно было записано, когда наступит смерть».