Возмездие - Фабрис Колен

Тириус тоже выпил кактусовой настойки и теперь чувствовал себя в полной безопасности. Жители деревни выслушали его историю, вздрагивая и смеясь вместе с ним, и теперь смотрели на него другими глазами. Потом разговор зашел о сентаях: почти все присутствующие слышали о них. Но представить, что эти чудовища вторгнутся на их земли, представить, что они захватят ущелья и долины, представить, что бряцание их оружия однажды нарушит блаженный покой этой древней страны, было просто невозможно. Архан был слишком прекрасен для сентаев. Нужно пить, еще и еще — чтобы не забыть об этом.

Когда настало время ложиться спать, было уже далеко за полночь. Торжественная трапеза в честь прихода чужеземца длилась довольно долго, и все вздохнули с облегчением, когда вождь ударил в ладоши, объявляя о конце празднеств. На прощание люди тепло обнялись. Тириус воспользовался этим для того, чтобы сжать Ланию в объятиях немного крепче, чем то позволяли приличия. Ее отец, который ничего не заметил (а может, как раз оттого, что заметил), предложил ему переночевать в его доме. Ишвен с благодарностью согласился. Ему указали на плетеную циновку, и он тут же мирно вытянулся на ней.

Заснуть он никак не мог. На другом конце комнаты лежала Лания, и, хотя он от нее отвернулся, он знал, что она на него смотрит, и от этого каждая клеточка его тела радостно трепетала, и казалось, что время остановилось и нет больше ничего, кроме биения его сердца. Наконец он медленно повернулся лицом к ней. Он не ошибся: она смотрела на него. Теперь он тоже смотрел на нее, и взгляды их тонули друг в друге, как солнце в озере. Их глаза сияли во тьме: одно сияние, одна молчаливая песнь, понятная лишь им самим, не слышная никому, кроме их душ. Что-то родилось между ними. Что-то началось.

Они заснули лишь под утро.

* * *

Следующие несколько дней Тириус занимался обследованием близлежащей местности.

Он ни разу сильно не отдалялся от деревни: присутствие Лании каким-то мистическим образом притягивало его, хоть он и старался о ней не думать.

Через три дня после прихода в деревню он набрел на озеро и обосновался на одном из его берегов. Спокойнее места и представить себе было нельзя: высокие скалистые берега окаймляли бирюзовые воды, скрывая их от глаз любопытных путников. У огромного утеса ишвен построил себе маленький шалаш из опавших веток и разложил там свои скудные пожитки. Он смастерил себе гарпун, съел немного ягод и искупался в ледяных водах озера. Утром он вернулся в деревню.

Первым, кого он встретил, был Тубальк. Тубальк был братом Лании, и Тириус с самого начала понял, что тот его не жалует. С колчаном за спиной и луком в руке гордый найан шел на охоту. Он с подозрением посмотрел на ишвена.

— Ты что-то забыл?

— Я хотел бы видеть Ланию.

— Ее здесь нет.

— А где она?

Найан пожал плечами.

— Не знаю. С другими женщинами.

— Пойду поищу ее к реке, — сказал Тириус, улыбаясь.

— Это не лучшая мысль, — ответил тот, хватая Тириуса за руку.

— Да?

— Да. Советую тебе держаться от нее подальше.

— Понимаю.

— Вот и хорошо. Я даже дам тебе добрый совет: не пытайся ее снова увидеть. Уходи из нашей деревни.

Ишвен не знал, что ответить. Хотя он был на голову выше Тубалька, тот, казалось, его нисколько не боялся. В его глазах читался вызов. Это же абсурд. Тириус глубоко вздохнул.

— Послушай, — сказал он. — Я люблю Ланию.

Тот живо замотал головой.

— Даже не хочу про это слышать.

— Но это правда. И мне не нужно твоего согласия, чтобы любить ее.

Обезумев от ярости, найан развернулся и бросился в лес.

— Я хочу быть тебе другом!

Тубальк даже не потрудился ему ответить.

Следующие несколько дней оказались особенно трудными. Лания и Тириус, любовь которых расцветала не по дням, а по часам, вынуждены были все время прятаться, и, казалось, что повсюду, куда бы они ни шли, рядом тут же оказывался Тубальк. Найан утверждал, что это случайное совпадение: «Я не видел, что ты тут», — ворчал он, удаляясь, ишвену вслед. Всегда, когда только было можно, он советовал своей сестре избегать его. На людях он постоянно издевался над Тириусом. Ишвен был уверен, что за его спиной говорится много нелицеприятных вещей. Лания была в отчаянии, но ничего не могла поделать.

С другими членами семьи все было гораздо проще. Коатль глядел на Тириуса со смесью уважения и суровости, но ни разу не мешал ему ухаживать за своей дочерью. Ее мать буквально не сводила с него глаз. Для Лании это был редкостный шанс — шанс найти достойного мужа за пределами деревни. Долгие годы кровосмесительных браков сильно ослабили клан найанов, и их маленькое племя постепенно вымирало.

Однажды старуха отвела его в сторону и показала на вершины скал.

— Уведи ее, — сказала она. — Коатль убьет меня, если узнает, что я тебе это сказала, но я знаю, что так будет для нее лучше. Уведи ее, подари ей сына. Ты мудрый и храбрый человек. Ты ведь будешь ей защитником, верно?

В глазах у нее были слезы.

Ишвен пообещал ей все, что только мог пообещать.

Жизнь с Ланией была восхитительна. Закончив хозяйственные дела, она шла к Тириусу, и любовники уходили из деревни, каждый раз чуть дальше, чем в прошлый.

Однажды вечером он показал ей свое озеро. Она улыбалась, положив голову к нему на грудь. Она гладил ее по волосам.

— Ты знаешь это место?

— Да. Это озеро Вздохов.

— Озеро Вздохов.

— Говорят, если бросить туда что-то очень для тебя дорогое, исполнится твое самое заветное желание.

— И ты в это веришь?

Она пожала плечами.

Тириус взял в руки маленький амулет, который подарила ему жена Хедара и снял его с шеи. Лания следила за его движениями с тревогой.

— О, нет, — прошептала она. — Это ведь украшение.

Тириус приложился губами к нефриту, а потом со всей силы швырнул амулет в темную воду. С тихим «бульком» он исчез под водой.

— Я загадал, чтобы… — начал он, но Лания приложила палец ему к губам.

— Тсс, — прошептала она. — Если хочешь, чтобы оно исполнилось, о нем нельзя никому говорить.

Она нежно поцеловала его, и они вернулись в деревню.

* * *

Через несколько дней Тириус и Тубальк все-таки подрались.

Гроза собиралась весь день; собственно, несколько раз казалось, что она вот-вот разразится. Ишвен неоднократно пытался помириться с угрюмым братом своей красавицы, но все его усилия были тщетны. Более того, казалось, чем больше он предпринимает, тем больше накаляется обстановка.

Все остальные жители деревни приняли чужеземца как брата. Поговаривали о скорой свадьбе. Коатль обращался с ишвеном почти как с сыном, что еще больше раздражало Тубалька. Он черной тенью нависал над их любовью.