Зимнее обострение - Сергей Платов

Средний богатырь рвал на себе белоснежную рубашку (предварительно аккуратно сняв сюртук), вопил про культуру табакокурения в разных странах мира, вспоминал про опыт службы в каком-то НКВД, бурно восхищался дедуктивным методом и грозился вывести на чистую воду не только весь преступный элемент, но и его (элемента, в смысле) пособников и укрывателей.

Старший богатырь тоже в своей бурной речи помянул НКВД, но совсем другими словами, нежели его коллега. Самому же коллеге было торжественно обещано провести зачистку рядов. Далее Солнцевский в резких выражениях напомнил другу, как кончили те, кто допускал многочисленные перегибы на местах, и клятвенно заверил, что «в случае чего, рука у него не дрогнет».

Также он бурно выразил свое отношение к курению и припомнил парочку жутких случаев из своей прошлой жизни. Кстати, Мотя даже не предполагал, что капля той пакости, что глотал весь вечер Изя (правда Змею было не совсем понятно, как это дым может быть жидким?), может наповал убить лошадь, а уж простую белочку просто разрывает на части. Услышав такое, Змей на всякий случай перебрался в сени (несмотря на протест спящей головы), подальше от дымных спорщиков. Он, конечно, не был лошадью, да и на лесного грызуна был похож меньше всего на свете, но все равно решил поостеречься. Уже оттуда Гореныш наблюдал за тем, как старший, средний и младший богатыри выговорились, успокоились, помолчали, повздыхали, помирились и побратались. В общем, все было как обычно.

Когда страсти окончательно улеглись, команда заняла место за столом и приступила к спокойному обсуждению сложившейся ситуации. Так как все порядком устали, решили ограничиться обшей концепцией, а уж подетальную проработку оставили на потом. После короткой (и весьма вялой) дискуссии порешили разрабатывать всех подозреваемых, но при этом не мешать Изе считать виновным во всех смертных грехах князя Вилория. От черта же потребовали лишь не злоупотреблять служебными полномочиями в поисках неопровержимых доказательств своей сомнительной версии. Он, конечно, поворчал для приличия, но с коллегами согласился.

Молодецкий свист Любавы, каждое утро поднимающий друзей лучше всякого будильника, уже давно перестал их раздражать. Не то чтобы они были так уж довольны таким экстремальным будильником, просто с ним смирились. В этой побудке даже нашлись положительные стороны — все члены дружины вскакивали со своих кроватей (что касается Горыныча, то с коврика) бодрыми и совершенно незаспанными. Сладкий утренний сон боялся ее свиста не меньше и исчезал из «Чумных палат» с первым же звуком. Единственным, на кого свист не действовал, был Феофан. Старый домовой жил по своему распорядку дня и ночи и на такие мелочи не обращал внимания.

После того как под чутким руководством Солнцевского княжеский кузнец, а по совместительству мастер на все руки, Захар пристроил к горнице душ, джакузи и соответственно туалет, утренний моцион не занимал много времени. Даже Соловейка, долго сопротивлявшаяся поступи прогресса, была вынуждена признать несомненное удобство этого сооружения. За наличие теплой воды в импровизированном водопроводе отвечал, конечно, Мотя. Трехголовому огнемету было совсем не сложно с помощью дыхания нагревать небольшой металлический бак. Тут главное было вовремя остановить Змея. Это удавалось не всегда, и время от времени приходилось менять оплавленные емкости.

После водных процедур вся команда по традиции усаживалась за столом (а Змей подле него) в ожидании завтрака. Как это удавалось Соловейке, друзья не понимали, но неизменно к их пробуждению на столе уже красовались только что испеченные пироги, каша и что-то еще очень вкусненькое — на усмотрение хозяйки. В связи со спецификой службы обедать дома команде приходилось нечасто, и заботливая Любава старалась как можно плотнее «заправить» спецдружинников с самого утра. Благодарные же коллеги весьма ценили такую заботу и даже начали время от времени мыть за собой посуду, что, поверьте, было колоссальным достижением.

— Итак, какие у нас планы на сегодня? — вытирая полотенцем рот, Солнцевский перешел от приятной части к полезной.

— Вечером пир в честь наших биатлонистов, — напомнил Изя. — Предлагаю начать расследование именно с него.

— С кого «с него»? — не поняла Соловейка.

— С пира, конечно.

— Не пойдет! — отрезала младший богатырь, и глаза ее засверкали нехорошим огнем.

— Это почему еще? — хором не поняли друзья, и уже поодиночке добавили:

— Неформальное место общения с подозреваемыми!

— И неформальные методы разговора!

— Знаю я ваши методы, — еще больше нахмурилась Любава, — будете первач хлестать кубками да песни орать как в прошлый раз. В конце концов, мне придется где-то сани искать, чтобы вас домой доставить.

— А что у нас было в прошлый раз? — принялся вспоминать Солнцевский. Судя по всему, этот процесс завершился удачно. Во всяком случае, больше перечить младшему богатырю он не стал и только немного обиженно заметил:

— Кстати, песни, которые мы пели, были очень даже хорошие.

— Розенбаум, казачий цикл, — поддакнул немного смущенный Изя.

— К песням у меня претензий нет, — отозвалась Любава, — а вот к вам есть. В общем, так, мы сегодня на ответственном задании, и поэтому ни капли алкоголя.

— Но…

— Никаких «но», и никаких неформальных методов!

Самое обидное, что как Солнцевский, так и Изя отчетливо осознавали правоту слов их боевой подруги, тем более что в прошлый раз они действительно слегка перебрали. Да и как было не перебрать, коли Алеша Попович нагло заявил, что может перепить любого из присутствующих. Вот и пришлось доказывать богатырю, что его претензии на первенство в этом деле, по меньшей мере, не обоснованы. Пир закончился боевой ничьей и жуткой головной болью на следующий день.

— Ладно, мы не будем, — наконец выдавил из себя Солнцевский, — дело есть дело…

— Ведем расследование на трезвую голову, сытый желудок и чистые руки, — вставил свое слово черт.

На том и порешили. Пользуясь свободной атмосферой, царящей на княжеском пиру, легко и ненавязчиво, под видом дружеской беседы, допросить подозреваемых. Список вопросов поручили составить Изе — главному координатору в этом деле. Кстати, всю подготовку к вечеру также повесили на него. К всеобщему удивлению, доморощенный сыщик совершенно не сопротивлялся и пообещал все сделать в лучшем виде. Илюха почувствовал было неладное, но его отвлек Мотя, и разобраться в этих своих ощущениях он просто не успел. А Изя тем временем сослался на совершенно неотложное дело и, нахлобучив на голову форменную шапку с лисьим хвостом, исчез в двери, попыхивая трубочкой.

Вскоре остальные члены команды также покинули жарко натопленные «Чумные палаты». Соловейка отправилась на базар, послушать, что говорят в народе, а Солнцевский с Мотей навострили лыжи в сторону княжеского дворца. Старший богатырь собирался вдумчиво пообщаться с воеводой, а потом… потом у него тоже нарисовалось совершенно неотложное дело.

Разговор с Севастьяном прошел не совсем так, как задумывал его Солнцевский. Воевода отчего-то требовал конкретных планов, а Илюха пытался отвертеться от въедливого руководства общими словами и стандартными отмазками. Севастьян пригрозил урезать финансирование, Солнцевский напомнил об исключительных полномочиях, данных Берендеем его команде. В общем, оба остались недовольны друг другом и разошлись с тяжелым сердцем.