Сверкающая надежда - София Лилли

он не будет по-прежнему ждать у здания, как в прошлый раз.

Он был последним человеком, которого я хотела бы видеть здесь ночью, потому что это не его гребаное дело. Даже если бы мы с ним были единственными на планете, я бы никогда не сказала ему об этом.

Достаточно было того, что он знал, что я вообще пробираюсь в бильярдную по вечерам в понедельник и среду.

Я не любила говорить о том, почему мой папа не был с нами в Истбурге и в чем была причина.

Итан и мама были единственными людьми, с которыми я говорила об этом, когда дело доходило до дела.

Мама говорила о нем так редко, что можно было подумать, что она корит себя за то, что все это произошло.

У моего брата более жесткая оболочка, и он был одним из лучших в том, чтобы оставить это позади, но, хотя мама не признавала этого, она была той, кто почти хуже всех, но лучше всех скрывал это.

Если только не считать тех ночей, когда она сидела одна в своей комнате и плакала, потому что в памяти всплывало все, что произошло.

Авария, роман, алкоголь, развод.

Уэстон вышел из кирпичного здания со спортивной сумкой на плече, а рядом с ним шел Генри, которого я узнала при тусклом свете по спущенным до ушей волосам. Они попрощались на парковке, и пока Генри шел к своему красному джипу, Уэстон пошел в противоположном направлении.

Я несколько раз оглянулась на стоянку, трижды проверив каждую машину в тусклом свете двух уличных фонарей.

На самом деле, мне было выгодно, что два уличных фонаря и фонарь у входа в здание были единственными источниками света, освещавшими стоянку и немного скрывавшими меня на скамейке.

Я следила за Уэстоном глазами, насколько это было возможно, пока он не перешел на другую сторону улицы и не скрылся за одним из зданий кампуса.

Прошло еще минут десять, в течение которых я наблюдала за дверью здания напротив, чтобы убедиться, что никто больше не входит и не выходит из бильярдной.

Я подняла свою сумку, лежавшую на скамейке рядом со мной, и пошла к зданию, где в огромном бассейне царил страх.

Я боялась не воды, которая была мне нужна, когда я варила макароны, принимала душ, мыла руки или чистила зубы, а того чувства бессилия, когда я находилась в глубоком бассейне и не видела земли.

Я ненавидела это всеми фибрами своего тела и боялась воды, как только она становилась настолько глубокой, что я уже не могла ее выносить. Все это могло бы не случиться, если бы мой мудак-отец хоть немного серьезнее относился к своей роли отца и мужа.

Я также ненавидела его всеми фибрами своего тела.

Все в моем отце стало дерьмом, когда он снова потянулся к бутылке.

Резкий и острый запах хлорки донесся до моего носа, когда я вошла в бассейн кампуса через большие громоздкие деревянные двери.

Прохладные щеки покалывало, когда душный теплый воздух оседал на моей коже.

Я сняла одежду, под которой скрывалось бикини.

Поверхность воды была гладкой и неподвижной.

Мое сердце билось так громко, что мне казалось, оно вот-вот выскочит из груди и упадет на дно бассейна.

Я отложила полотенце в сторону и одной ногой, как всегда, постучала по поверхности воды. От прикосновения пальца к гладкой поверхности воды по ней пробежала мелкая рябь.

Я оторвала полотенце от своего тела и, не глядя, бросила его на скамейку, покрытую белой плиткой.

— Осторожно, Хейзел Баг.

Я повернулась и посмотрела на лицо Уэстона, которое украшал пластырь на щеке.

Он держал мое полотенце и прислонился к дверной раме, ведущей в раздевалку.

Во мне поднялся гнев, не только на него, но и на меня. Я должна была знать, что он такой огромный засранец и делает вид, что идет домой после тренировки, а сам стоит передо мной.

— Что ты здесь делаешь?

Я насмехалась.

Глупый вопрос, ведь он мог бы спросить меня то же самое, поскольку нам обоим здесь совершенно нечего делать.

— Правда, Луна? Ты спрашиваешь меня об этом? Потому что я могу спросить тебя о том же самом.

Не отвечая на его вопрос, я сделала шаг к нему и выхватила полотенце из его рук, чтобы снова обернуть его вокруг своего тела.

— Мне нравится цвет твоего бикини. — Ухмыльнулся он, не двигаясь с места.

Придурок.

С этого момента я знала, что сделаю еще один шаг в это здание, только если Ария устроит соревнование.

— Ты собираешься сказать мне, что ты здесь делаешь? Ты не умеешь плавать или встречаешься с кем-то, чтобы потрахаться?

У этого парня на уме были только секс и хоккей.

Как жалко.

— Можешь не краснеть, Хейзел Баг. Просто я бы не стал пускать тебя в бассейн. — Продолжал он.

— Я просто хочу уйти отсюда.

Мой голос прервался.

Я задумалась о том, что я могу сказать и стоит ли вообще что-то говорить. Как я могу выйти из этой ситуации невредимой?

Единственным шансом не оправдываться было не обращать на него внимания, позволить ему думать, что он хочет, и навсегда запереться в своей комнате, чтобы он оставил меня в покое.

— Чего ты хочешь, Уэстон? Какое тебе, черт возьми, дело до моей жизни?

— Да ладно. Я просто хочу знать, чем занимается моя соседка в свободное время. — Рассуждал он.

— Не морочь мне голову. — Шипела я, идя к краю бассейна, где все еще стояли мои шлепанцы.

— Что ты думаешь о сделке? Скажи мне, что ты здесь делаешь, и я подвезу тебя на машине?

Я повернулась, заметив краем глаза тень, и чуть не столкнулась с Уэстоном, который теперь стоял передо мной.

— Ты действительно шутишь? Ты думаешь, что это победа, чтобы ехать с тобой в машине? — Шипела я.

Я была так зла и чувствовала себя такой незащищенной.

— Просто оставь меня в покое и не лезь не в свое дело. Пожалуйста. — Умоляла я его.

Мне было так неловко, что он застал меня здесь, и это был уже второй раз, а я всегда была так осторожна. В конце концов, это срабатывало последние полгода, пока я училась в колледже.

— Тебе нужен небольшой толчок, ты знаешь об этом?

Прежде чем я успела ответить на его заявление, я почувствовала, как Уэстон толкнул меня в воду.

В последний момент я прижалась к нему, прежде чем мое тело коснулось воды, и полотенце вокруг моего тела стало пропитано водой.

Вернулась и