Жизнь после свадьбы - Арина Ларина

– Она имела в виду, что надо дать последнее слово подсудимому, – неожиданно заступился за Светлану рыжий, страшно её удивив. Наверное, это была самая ёмкая характеристика того, что творилось в Светиной голове. Она действительно хотела услышать объяснения. А вот о том, чтобы прощать, даже речи не было. Прощать можно тогда, когда люди поссорились. А они с Герой не поссорились. Он просто бросил её и исчез. И случилось это в медовый месяц. В романтическом свадебном путешествии. Разве тут уместно говорить про «прощать»? Тут однозначно ясно, что с этим человеком у неё не может быть ничего общего. Если только вдруг не выяснится что-то совсем уж неожиданное, волшебным образом объясняющее и отсутствие записки, и молчаливый отъезд «по-английски». Светлана даже не знала, хочет ли она, чтобы всё объяснилось как-нибудь позитивно. В том плане, чтобы можно было спокойно принять всё и жить дальше с Герой, рожая детей и планируя общую старость. Или же она просто хочет из любопытства – нормального, вполне закономерного человеческого любопытства – узнать, что это было. Узнать и спокойно жить дальше без Геры, без тайн и недомолвок.

Скорее всего – второе. А может быть – и первое.

Уже по прилёту выяснилось, что Борюсик намерен ехать со Светой.

– Да вы что?! – завопил писатель, едва только Алексей намекнул, что он и один вполне в состоянии сопроводить Светлану до дома. – Я же могу пропустить самое интересное. Я вообще решил писать об этом роман. Это же такой роскошный материал.

Светлана, уязвлённая тем, что её жизнь и, даже можно сказать – несчастье, для кого-то материал, вспыхнула и ткнула писателя кулачком в тощую грудь:

– Не надо ничего писать! Вы что, с ума сошли?

– Я вас прославлю на всю страну, – озадачился Боря. – Вы что, не хотите, чтобы вам была посвящена книга? Раньше дамы боролись за то, чтобы им Пушкин, например, посвятил стихи, это была честь.

– Так то Пушкин, – хмыкнул Лёша. – И криминальная драма – это не так здорово, как стихи про любовь. Хочешь очаровывать, переквалифицируйся в поэта.

– Я всё равно поеду с вами, – непоследовательно, но решительно резюмировал Борюсик, дёрнув кадыком. – Мне же тоже интересно, чем всё закончится. Тем более что Гера – очень интересный типаж.

– Да пусть едет, – махнула рукой Света, поймав вопросительный взгляд Алексея. Тот пожал плечами, но спорить не стал.

Она очень надеялась, что Гера окажется дома, тем более что близилась полночь. Жить в неведении не было никаких сил. Иногда сквозь рой совершенно неконструктивных размышлений прорывались довольно рациональные идеи, благодаря которым Светлана за последние дни позвонила маме, Гере на мобильный и ему же на домашний. Задав пару наводящих вопросов мамуле, она поняла, что новоиспечённая тёща пребывает в счастливом неведении и ждёт их из свадебного путешествия. Герин мобильный был вне зоны действия, дома трубку тоже никто не брал. Но это ничего не значило. Он мог догадываться, что она его ищет, и… И что? Прятаться? Глупость какая.

На этом последние несколько монет, завалявшиеся в оставленных Герой штанах, закончились. Только поэтому Света не зашла в социальную сеть, чтобы проверить, не появлялся ли муж там. А попросить денег она не могла – это было бы совсем унизительно.

Поехали они не на такси. К огромному удивлению Светланы, у Алексея на платной стоянке была оставлена машина – громадный внедорожник хищно-чёрного цвета. Он легко закинул в багажник их чемоданы, со вздохом посмотрев на Борюсика. Видимо, всё ещё надеялся, что Боря передумает. Зато Светлана стала смотреть на писателя с одобрением. Ей вдруг пришло в голову, что пока нет ясности с тем, что именно случилось и не причастен ли кто-то из её нынешних рыцарей к таинственному исчезновению Геры, хорошо бы, чтобы они оба были на виду. А ещё совсем уж хорошо – не оставаться ни с одним из них наедине.

Окна квартиры зияли чёрными, безжизненными омутами. Свет не горел. Конечно, была ещё небольшая надежда, что Гера спит, но и она разрушилась после многочисленных звонков и даже пинков в дверь. По ту сторону царила гробовая тишина.

– Ладно, открывай, – махнул рукой Алексей. – А то мы всех соседей перебудим. Заодно разберёмся, появлялся он дома или нет.

Хорошо, что на лестнице было сумрачно, и никто не увидел выражения Светиного лица. С трудом сдержав слезы и попытавшись хотя бы голосом изобразить равнодушие и спокойствие, она буркнула:

– У меня ключей нет.

– Это его квартира? – удивился Борюсик. – То есть, я хотел спросить – только его, не общая? Тебе что, даже ключи не доверяли?

– Да почему «даже»?! – вспылила Светлана, нервы которой были на пределе. Все тайны хороши в сериале или у соседей, а когда что-то такое ставит твою жизнь с ног на голову, то ничего интересного и увлекательного в этом нет – сплошное раздражение и тяжесть в висках. – Я оставила их дома, чтобы не потерять. Я ж не знала, что вернусь одна.

– Ясно, – противным голосом подытожил писатель и начал буквально обнюхивать дверной косяк, ежесекундно рискуя ободрать о него свой длинный нос. Потом он присел на корточки и начал внимательно изучать коврик у дверей.

– Ну, как? Что скажете, господин Холмс? – не выдержав и пары минут, ухмыльнулся Алексей. – Следы есть?

– Замок если и вскрывали, то родными ключами, – изрёк Борюсик совершенно серьёзным тоном, словно не понимая, что над ним издеваются. – Коврик сухой и пыльный, то есть его давно не мыли.

– Всё? – с сарказмом уточнил Лёша. – А понюхать?

Тут до Бори дошло, и он надулся, оскорблённо засопев.

– Ладно, – отстал от детективщика Лёша. – Какие мысли? У кого он может быть? Друзья, коллеги?

Света виновато пожала плечами и закусила губу. Во-первых, самой реальной на данный момент была мысль о том, что Гера так и остался в Африке, а про его отлёт ей банально наврали. Зачем – это уже другой вопрос. А во-вторых, к своему ужасу, она вдруг сообразила, что никаких Гериных друзей просто не знает. И как об этом можно сказать совершенно посторонним людям? Да они решат, что она непроходимая дура. Но ведь так и есть. Что она знает про Геру?

– Светлана, ау! – потеребил её за плечо Лёша. – Он может быть у родителей или у друга какого-нибудь?

– Нет у него родителей. Друзей его я не знаю, – наплевав на то, что о ней подумают, сообщила Света. В конце концов, в столь щекотливой ситуации не до сантиментов. Нужен коллективный разум, чтобы как-то выпутаться.

– А у тебя есть кто-нибудь? – странным тоном продолжил вопросы Алексей. Настолько странным, что Свете стало снова не по себе. Вот к чему он спрашивает? Чтобы знать, где её найти и добить? А если добить, то зачем?

– Ты можешь пожить у меня, – радостно вставил свои «пять копеек» Борюсик.

Судя по тому, как раздосадованно выдохнул Лёша, предложение писателя его не обрадовало.

– Я, между прочим, тоже мог бы сказать то же самое, но вообще-то это чужая жена, – выкрутился Алексей. – Ты бы, Достоевский, сперва мозги включал, а потом уже делал такие неприличные предложения.