Третья стихия - Мария Симонова

— Высадили бы вы меня, ребята, вон там банка. Я на службу опаздываю, — безнадежным голосом попросил Толик. Его просьба растаяла в во духе.

— Я его, заразу, достану! Он мне теперь с двойными процентами должен! — гудел папаша Косте уже не принимая во внимание, что должен Герт вовсе не ему, а Занозе, кроме того, понятия не им о том, что именно он задолжал. А задолжал Герт подлинный лучемет «скарабей», отданный ему 3анозой пару недель назад в боевой декорации.

Догнать «Ягуар» на простом такси даже в городе с его движением и светофорами было задачей из категории абсурдных. Папаша некоторое время ocтервенело боролся с рулем, подрезая одну за другой попутные машины и игнорируя светофоры. Только благодаря его ловкости такси умудрялось пока держаться за «Ягуаром», но в дальнейшем они неизбежно должны были отстать.

— Будем ваять новую машину, — буркнул Папаша, чудом успевая проскочить по встречной полосе между грузовиком и идущим в лоб туристическим автобусом. — Работаем «Торпеду», мы с Кики перед, Проныра — зад.

— И кой черт меня только дернул… залезть в этот драндулет — ворчал Проныра, мотающийся на задних сиденьях из стороны в сторону в обнимку со своим дипломатиком. — До банка меня не подбросили, на работу опоздал, а теперь еще ваяй ему, понимаешь, «зад»!

Между тем погоня стала приобретать привкус настоящего гангстерского боевика: прямо из крыши мелькающего впереди «Ягуара» вылез до пояса Герт с лучеметом в руках, в котором Заноза узнал свой «скарабей»… Папаша Костен посоветовал сыну вполне серьезно:

— Достань монтировку под своим креслом.

— И шарахни ею своего папашу по башке! — донесся совет с «заднего ряда». Толик славился своим пренебрежением к авторитетам и не пропускал случая этим блеснуть. Единственным истинным авторитетом он почитал самого себя, и не миновать бы ему злой беды со своим личностным культом, кабы подлинные авторитеты, вроде того же Папаши Костена, воспринимали его всерьез.

Заноза сунул руку под кресло, нашарил там названный предмет и извлек его на свет. Его никак не радовал конфликт с Рексами, грозивший перерасти в будущем в серьезную конфронтацию: не видать тогда Осы, как своей родинки за ухом. Поскольку Герт сегодня был в ударе и решил изображать из себя крутого гангстера, Кики предпочел бы встретиться с ним как-нибудь в другой раз и желательно один на один. Но коль уж, как говорится, пошла такая пьянка — вокруг такси уже мелью предупредительные вспышки лазеров, — делать было нечего, кроме как доставать из-под кресла последний «огурец». Кики взялся за монтировку двумя руками, уперев в нее пристальный взгляд, вроде как впал в транс.

— Проныра, работаем «Торпеду», вдвоем! — распорядился Папаша в сторону галерки. Толик молчал — то ли согласно, то ли протестующе, но к работе подключился: через десять секунд общего напряженного молчания простенький салон такси с собой начал удлиняться, потолок заметно понизился, окна сузились и округлились, руль под ладонями Папаши трансформировался в изогнутый штурвал. Приборная панель плавно перетекла в подобие пульта. Снаружи автомобиль приобрел приятную для глаза аэродинамичную обтекаемость, лишь цвет его остался прежним — ядовито-зеленым цветом городского такси.

Монтировка в руках Занозы также быстро меняла очертания, отливаясь в новую форму. Скоро вместо примитивного оружия ближнего боя Заноза имел на вооружении небольшой лазерник карабинного типа довольно топорной модификации: на мелкие ухищрения у Кики сейчас не имелось времени.

Все изменения в такси были произведены в считанные секунды. Рексы пока не решились открыть огонь на поражение, рассчитывая отделаться от назойливых кредиторов без лишнего кровопролития — наивные с их стороны надежды, учитывая характер Папаши. Между тем сам Папаша не подозревал, что гонится, быть может, за собственной смертью и только Занозе было известно, что веерник у Герта подлинный. Оружие, сляпанное только что наскоро из монтировки, могло нанести удирающим должникам лишь временные раны. Однако раны Странников, постоянных жителей Перекрестка Миров, исчезнут без следа в новой реальности на следующее же утро. При условии, что нанесены они чем-то, взятым или состряпанным из декорации, вроде вот этого лазерника, а не подлинным оружием, сработанным мастерами Перекрестка. Если Странника убивали таким оружием, то это было всерьез и навеки.

Кики не стал говорить отцу о своем подлиннике, уверенный, что смертельная угроза его не остановит, но подольет в огонь его праведного гнева бензинчика ярости и наверняка уже спровоцирует длительный межклановый конфликт. К тому же он подозревал, что Герт не собирается использовать подлинник — не та ситуация, несерьезная, скорее игровая, — а демонстрирует его просто для острастки.

Заноза высунулся из окна с зажатым в руке карабином, но выстрелить не успел: дверца старого такси держалась на честном слове, и этот дефект перешел по наследству к «Торпеде». Как только Заноза доверил вес своего тела предательской двери, она подалась и тут же распахнулась во всю ширь, вытянув с собой Занозу, пронесла его, спешно поджавшего ноги, десяток метров над асфальтом, а потом взяла да и оторвалась. Вместе с Занозой, разумеется. Последнее, что он услышал, было его имя, донесшееся с отчаянным выхрипом из дверного проема. Потом он упал, отцепившись при ударе от дверцы, прокатился вместе с ней по асфальту, больно трахнулся напоследок обо что-то головой, тут и становился.

Придя в себя, Заноза сразу же ощутил, что вокруг произошли какие-то глобальные перемены. Что там стряслось с окружающим миром, Заноза понял еще до открытия век: произошла полная смена декорации, иными словами — он вылетел из одной реальности в другую. И вылетел с треском, прихватив с собой подлую дверь, невинно зеленеющую неподалеку, словно крохотный изумрудный оазис на идеально ровной безжизненной равнине, куда ее вместе с Занозой выбросило, как отбракованный дубль, из самого критического момента гангстерской погони. Такое порой случалось со Странниками, как правило — в экстремальных ситуациях (при выпадении окно, например), а иногда и просто по ходу жизни стоило только в особо взвинченном состоянии стремительно свернуть за угол или резко шагнуть через порог.

Заноза почувствовал, что правая рука его сжимает что-то мертвой хваткой: это оказался свежеизготовленный, но так и не выстреливший ни разу лазерник. Первым сильнейшим желанием Занозы было запульнуть этим вторым предметом в первый — то есть в паскудную дверь, причем не путем нажатия на гашетку, а по старинке, путем метания. Он уже было замахнулся, да передумал, решив, что оружие в незнакомой декорации лишним не будет. В направлении двери он просто в сердцах плюнул.

Заноза сделал несколько попыток вернуться назад в город, но все бесполезно: пустыня крепко держала своего пленника. Эта безрадостная реальность казалась нерушимой и выглядела так, будто сам воздух в к ней от многовековой неподвижности застоялся, превратившись в невесомое подобие крепкого чая. А Кики Заноза посреди этого разливанного чайного моря напоминал единственную потонувшую в зыбких глубинах чаинку, потерявшую надежду вынырнуть. Попытку он решил повторить через некоторое время, пока же все говорило о том, что он здесь застрял.