Два раза в одну реку - Екатерина Островская

Самохина прислушалась к звукам, доносящимся из ванной комнаты.

— Сейчас не надо: у меня в гостях бывший одноклассник.

— Зачем тогда звонишь? — мгновенно среагировал Саша. — Проси кредит у него. Или у вас все иначе: он — друг и не может быть спонсором? — И Труханов повесил трубку.

Глупо, конечно, получилось. Но ведь Лена и не собиралась с ним встречаться. А теперь он решит, что Самохина не хочет встречаться, потому что у нее есть любовник, с которым она еще и в школе вместе училась.

Лена подошла к окну и посмотрела на Фонтанку, по которой шел прогулочный катер с открытой палубой. На креслах сидели веселые беззаботные люди и смотрели по сторонам. А где-то были Сейшельские острова, открытые адмиралом Васко да Гамой. Окруженные Индийским океаном, с постоянным ветром… Там можно летать и смотреть, как проносятся внизу крохотные коралловые островки, некоторые из которых полностью покрыты водой и лишь светятся на солнце бледно-розовым блеском. Машут своими кронами огромные сейшельские пальмы, среди ветвей летают черные попугаи и соловьи бульбуль, а по песку ползают стокилограммовые альдабрские черепахи…

В комнату вошел Лаленков в свеженькой белой майке. Он вытирал волосы махровым полотенцем и внимательно смотрел на Лену.

— Сейчас уйду, — произнес он, продолжая рассматривать бывшую одноклассницу. Потом вздохнул и жалобно спросил: — А у тебя поесть что-нибудь найдется?

Лена усмехнулась. Ничего другого от Лаленкова она и не ожидала.

— Я приготовила ломи-ломи.

— Что? — не понял Сергей.

— Рыбный салат по-гавайски, — объяснила Лена. — Я, когда была там на соревнованиях, попробовала, и мне понравилось. Только его традиционно делают из лосося, но из сига получилось еще вкуснее. Рыба, лук мауи, но можно и зеленый, помидоры, специи, все переминается руками и на одну ночь в холодильник…

— Ну что ж, — махнул рукой Сергей, — тащи, попробуем.

Он ел салат, запивая его квасом, а Самохина сидела напротив за столом. Ей есть не хотелось.

— У тебя есть знакомые богатые люди, которые могут дать в долг тысяч десять долларов? — спросила наконец она.

— Зачем?

Лаленков начал накладывать себе вторую тарелку.

— Хочу принять участие в соревнованиях, а без денег это никак.

— Нет, — покачал головой Сергей. — Богачей среди моих друзей нет. Богатые дружат только с богатыми, а я пока… — Он задумался. — А когда надо?

— Сейчас… Недели две-три потерпеть можно, а потом уже не потребуется.

— Может, я и сам смогу помочь дней через десять. Не в том смысле, что у меня будут такие средства… А просто, наверное, смогу найти у кого-нибудь…

Он смутился, как будто только что проговорился, выдал какую-то тайну.

— Десять тысяч долларов, — вздохнул он. — Всюду эти доллары! Без этих долларов никуда. А ведь это просто бумажки. Когда-то американцы привязали свою валюту к золоту, а все остальные страны привязали свои валюты к американской. Но потом президент Никсон отменил золотой эквивалент, и теперь это просто бумажки.

Лаленков подвинул к себе блюдо с салатом.

— Вкусно получилось. Надо будет Светке моей сказать, чтобы так же делала.

Он уставился на Лену в задумчивости, а потом произнес как откровение:

— И на Гавайях тоже все за доллары. — И вздохнул. — Я ведь, когда на экономическом учился, очень этими вопросами интересовался. Ты знаешь, например, что федеральная система США — это частное предприятие и государство по его обязательствам не отвечает? В тысяча девятьсот тринадцатом году несколько банков организовали ФРС, чтобы печатать деньги, а вкладываться не хотели, и тогда они попросили в долг у нашего Николая Второго, пообещали бешеные проценты выплачивать каждый год. Но потом банкиров стала душить жаба, и, чтобы ничего не отдавать, они устроили в России революции. Когда в Штатах узнали о свержении царя, по всему Уолл-стриту развесили государственные флаги, словно самый большой праздник отмечали… Вот такие дела.

1918 год, 9 сентября, полдень

Поручик Вербицкий жил в Соляном переулке напротив училища барона Штиглица. Долгоруков с Воронцовым подъехали к дому на извозчике. Алексей был все в той же матросской форме, в бескозырке с лентой линкора «Императрица Мария». А его друг во френче, поверх которого он надел кожаную куртку.

Парадный вход был закрыт, а потому оба прошли арку и, оказавшись во внутреннем дворике, возле дровяного сарая увидели дворника, скучающего на подготовленном к распилу стволе липы. Подошли к нему. Дворник нехотя поднялся.

— В какой квартире Вербицкий проживает? — тихо спросил Воронцов.

— Кто? — изобразил непонимание дворник. — Не знаю такого.

— В какой квартире, я спрашиваю! — повысил голос Воронцов. — Ты, сволочь, с ЧК говоришь! Молчать будешь, отвезем на Гороховую. Там вспомнишь, но только поздно будет.

— Так я чего? — испугался дворник. — Я ничего. Мое дело двор и улицу в порядке содержать. А Вербицкий здесь недавно, вот я и забыл. В десятой квартире живет — там, где прежде присяжный поверенный Ложкин проживал. Жил один, но почтенный был мужчина. Присяжный поверенный этот. А потом, как революция произошла, так он в две недели сбежал, потому что испугался, что новая власть будет всех судейских… Но вы сами понимаете…

— Вербицкий дома сейчас?

— Не знаю. Утром выходил, а вот возвращался или нет — не заметил. Давайте я проведу к нему и даже в дверь постучу, если надо.

Они подошли к двери черной лестницы, откуда тут же выскочила испуганная рыжая кошка. Пока поднимались, дворник рассказывал шепотом:

— Я думал, что этот Вербицкий тоже ваш, потому как собственное понимание имею… Живет он с актриской из тетра «Палас», это неподалеку — на Итальянской, если не знаете. Про нее ничего хорошего сказать не могу: на фортепьянах песенки играет. Все больше «Девочку Надю» наяривает… А еще курит и недокуренные папироски на улицу бросает. Я ей замечание как-то сделал, а она мне говорит, что это для бедных она старается, для тех, у кого на табак или на махорку денег нет. А потом взяла и пожаловалась своему Вербицкому…

Они поднялись на третий этаж, и дворник указал на дверь квартиры.

— Вот здесь.

— Стучи! — приказал Долгоруков.

— Зачем стучать? Тут звоночек имеется.

Дворник повернул ручку звонка и приблизил ухо к двери.

— Кухарку они не держат, — шепнул он. — В ресторациях обедают.

Он повернул ручку еще раз и тут же отпрянул.

— Кто-то есть внутрях.

Дворник выпрямился и вытер руки о свой фартук.

— Кто там? — прозвучал из-за двери женский голос. — Мы никого не ждем.

— Это Терентий, дворник. Я вам дровишек принес, чтоб вы грелись. А то нонче ночи холодные уже… Как же без дровишек?