Шоу на крови - Анна и Петр Владимирские

— Верунь, это нечестно. Я чувствую себя несчастным простодушным Ватсоном рядом с великим и всезнающим Холмсом! Как можно по взгляду, ногам и усам понять намерения человека? Ты гений', да?

— Не подлизывайся! Итак, по порядку. Ты смотрел на меня таким взглядом, словно заранее просишь за что-то прощения. Но ведь, судя по всему, ничего плохого ты не натворил. Даже наоборот. С Паем все в порядке, в доме тоже все на своих местах — значит, то, что застряло у тебя в глазах, еще не наступило, но скоро случится. Ты разбудил во мне желание узнать, за что же ты такое взялся, что рождает чувство вины передо мной.

— Все, — заявил Андрей. — Стану носить темные очки. Буду как кот Базилио, и ты ничего обо мне не узнаешь!

— А на ноги тоже очки наденешь?

— А с ногами у меня что?!

— Обычно дома ты усаживаешься на диване, скрестив ноги, пятки под себя. Это твоя любимая поза, почти что йоговский «лотос». Ты привык так отдыхать, расслабляться, читать, смотреть телевизор. С тех пор как я пришла и мы поели, ты ни разу не принял эту позу. Наоборот, ты все время двигался, присаживался на край дивана во время еды. Потом сел в кресло на балконе, опять-таки не как обычно по-турецки — ведь именно так ты любишь курить после еды, — а просто поставил ноги на балконную плитку. О чем это говорит?

— Мне вот ни о чем! — замотал головой Двинятин.

— А мне — о многом. Ноги говорят не хуже слов. Есть такой известный психологам и психиатрам язык тела. Твои ноги сегодня не знают обычного покоя, они словно готовы сорваться и убежать. Чем-то ты боишься меня огорчить! Из всего, что мы знаем друг о друге, ярче всего мне помнится твоя история о неожиданном отъезде в Йоркшир, когда тебе осточертела несчастливая семейная жизнь. Значит, ты собрался куда-то съездить, но очень боишься, чтоб я не подумала, что ты удираешь от меня, как тогда от Натальи!

— Верочка, но ты же знаешь, как я к тебе отношусь…

— Знаю. Поэтому и не могу предполагать, будто тебе со мной наскучило. Просто подвернулся случай, и твой авантюрный характер несет тебя в путешествие. Ты уже решил ехать, но вот только мучаешься, не зная, как мне это преподнести.

— Ладно, про взгляд и ноги ты меня почти убедила. Но откуда ты узнала про Париж?

— О, это совсем просто! Видишь ли, взгляд не потрогаешь, он неуловим. Ноги разговаривают на языке тела, его тоже понимает не всякий. А вот твои усы, они хранят запахи, как библиотека книжки. Если б ты спросил Пая, он бы тебе рассказал, что ты ел позавчера, и еще кучу всего забавного.

— Но ты же не Пай! Люди не чуют как собачки, у них просто нос.

— Своим «простоносом» я унюхала мои французские духи «Жадор», когда мы целовались. Может, там вообще одна молекула, но запах стойкий, он запутался в твоих густых усах и остался в них, как в камере хранения. Значит, ты их открывал и нюхал. Так?

— Да, так и было. Пока готовилось мясо, я задумался, подошел к твоему столику, открыл духи и вдохнул их аромат… Наверно, я просто соскучился по тебе.

— Мне приятно слышать, мой родненький, что соскучился! Но в данном случае с тобой сыграло шутку подсознание. Именно оно заставило тебя понюхать мои французские духи. Потому что ты неотступно думал о своей поездке в Париж и мучился тем, как сказать мне об этом. Возможно, ты в свое оправдание даже думал, какие духи мне привезти из «городу Парижу». Как видишь, усы указали мне точное географическое место, куда ты направляешься.

— Но я ведь мог открыть любой флакон! У тебя их вон сколько. Вот рижские, а вот японский крохотный пузыречек, а вот — я сам привез тебе из Москвы, духи от Славы Зайцева. Я был рассеян, в голове пусто. Машинально взял первый попавшийся флакон. Им мог оказаться японский. Это значило бы, что я собираюсь в Токио?

— Нет, дорогой мой дружочек. Сознание — да, оно могло выкинуть такую штуку. Но ты же действовал неосознанно. А значит, подсознание вело тебя по дороге навязчивых мыслей. Ты думал о предстоящей поездке во французский зоопарк, и подсознание заставило тебя открыть и понюхать именно флакон фирмы «Кристиан Диор». Оно, подсознание, хотело таким образом объединить решение проблемы со мной и поездку. Понимаешь?

— Я понимаю только одно! Мне досталась волшебница! — Андрей обнял возлюбленную и стал ее целовать, она обвила его шею руками. Но внезапно он остановился и растерянно спросил: — Так я не понял, ты не против поездки?

— Какой же ты у меня дурачок! Конечно, поезжай.

Андрей с подозрением уставился на Веру.

— Что-то ты очень легко меня отпускаешь. Наверное, я тебе все-таки надоел…

Вера снова рассмеялась тем смехом, который его так волновал.

— Или, — сделал свирепое лицо Двинятин, — у тебя кто-то есть. И ты ждешь не дождешься, когда я уеду.

Вера откинулась на подушки и зашлась таким хохотом, что сонный Пай вскочил и забегал по кровати, наступая толстыми лапами на хозяев.

— Ой… Уморил… Не могу!.. — всхлипывала Вера, размазывая по лицу черную тушь с ресниц. — Отелло ты мое дорогое!

Отелло улыбнулось в усы.

— Лучше скажи, — отдышавшись, спросила Вера, — это надолго?

— На неделю, — облегченно вздохнул Двинятин. И уже не стал тратить время на разговоры, а жадно впился в губы своей возлюбленной.

На следующее утро Вера решила начать работу для Чепурного знакомством со Стивом Маркоффым. Он содержался в Киевской психоневрологической больнице № 1 им. Павлова, куда Вере попасть не составляло никакого труда. В Павловской все еще работали ее однокурсники и коллеги, да и сама Вера трудилась там во времена ординатуры.

Внутри почти ничего не изменилось. Те же коридоры, те же лица, тот же специфический больничный запах. Завотделением Наталья Родионовна Королек, в институте просто Таша, очень обрадовалась своей сокурснице-коллеге. Они с Верой, правда, никогда не были близкими подругами из-за разницы в восприятии жизни. Таша Королек была по устройству характера нытиком. Она училась легко и получала хорошие оценки, но ведь для нытья всегда найдется повод. То профессор слишком строг, ну да, зачет-то поставил, но бедную Ташу измордовал. То бойфренд не Ален Делон. То квартира маленькая… Словом, как говорит поговорка, у кого-то был суп жидковат, а у Натальи — жемчуг мелковат. У Веры, наоборот, было много причин жаловаться на судьбу, но она этого никогда не делала. Не тот у нее характер.

Встретив однокурсницу в кабинете и предложив чаю, Наталья Родионовна тут же стала привычно жаловаться: зарплата у медперсонала мизерная настолько, что хоть профессию меняй! На одного пациента в день выделяют аж три гривни!.. Специалисты уходят в платную медицину. Богатеньких душевнобольных их родственники предпочитают лечить во всяких Швейцариях. Здесь, правда, построили парочку палат с улучшенными удобствами, платных. Но в них в основном отлеживаются эти новые энергичные хозяева жизни. Да и то со смешными диагнозами: нутам депрессия, «синдром менеджера» — ослабление потенции, вспыльчивость с потерей самоконтроля и бессонница. А в мединституте — ты слышала? — сократили часы по психиатрии! Ужас что делается!..