День лжецаря - Брэд Гигли

Симеркет оглядел сидящих. Большинство из них слышали его разговор с хозяином и теперь избегали его взгляда. Только один человек казался дружелюбным — пожилой мужчина, чьи отвислые щеки заколыхались, когда Симеркет посмотрел в его сторону. Человек выждал на улице, под лучами солнца, пока трактирщик ушел в дальний угол, после чего принялся энергично жестикулировать, чтобы египтянин позвал его сесть рядом.

Симеркет склонил голову, показывая, что старик может подойти к нему. Однако когда тот сел, он мгновенно пожалел об этом. Его подбородок зарос жесткой щетиной, грязная одежда была сплошь заляпана вином.

Старик сложил дрожавшие руки, приветствуя Симеркета по египетскому обычаю.

— Спасибо, достойный, спасибо, — пробормотал он, садясь. — Это великодушно с твоей стороны. — Миазмы забродившего вина и чеснока окутали Симеркета подобно сырому речному туману перед наступлением ночи.

Рядом с ними появился владелец трактира.

— Будь ты проклят, Кем-весет! — прошипел он. — Это вредит моему заведению, когда такие, как ты, приходят сюда клянчить милостыню!

— Ты неправильно понял, Хейпи, дорогой друг, — быстро перебил его старик, пригнув голову, будто в ожидании удара. — Этот молодой человек… — Он ткнул Симеркета в ребро, вопросительно взглянув на него.

— Симеркет.

— Мой друг Симеркет пригласил меня. Он хочет поговорить с величайшим врачом Вавилона. — Кем-весет окинул Симеркета мутным взором и слабо улыбнулся: — Правда, сынок? Я вижу, ты недавно перенес речную лихорадку. Я прав?

Симеркет мог бы легко прогнать старика, но, секунду поколебавшись, посмотрел на трактирщика с некоторым вызовом.

— Еще кружку вина для лучшего врача Вавилона!

Старик облизал пересохшие губы.

— Я думаю, лучше кувшин, — заметил он. — Сегодня жарко.

Симеркет кивнул.

— Сначала медь покажи мне, — потребовал трактирщик.

Симеркет достал из кушака несколько монет, после чего Хейпи принес кувшин, изображая гостеприимство. Симеркет налил старику вина, тот поднес кружку к губам и пожелал Симеркету здоровья. Однако, торопясь выпить или из-за того, что его руки тряслись, часть вина он расплескал. Не колеблясь, он снял свой кушак, всосал в него пролитое вино, а затем отжал несколько капель обратно в кружку.

— Пролить доброе вино большой грех! — пояснил он. — Так говорят вавилоняне, и я им верю.

На этот раз он сам схватил кувшин и налил себе, выпивая вторую кружку уже без спешки и суеты.

— Ах, — воскликнул он, — как это успокаивает! Как раз то, что нужно в такую проклятую жару!

Умиротворенно вздохнув, он закрыл глаза. Симеркет заметил, что его руки стали меньше дрожать и краска постепенно возвращалась на его бледное усталое лицо.

— Ты и вправду врач? — спросил Симеркет.

— Самый лучший в Вавилоне, хотя это мало о чем говорит. — Кем-весет глотнул еще вина. — Здесь не ценят медицинского искусства. Когда кто-нибудь заболевает, разве они будут слушать опытного врача? Нет. Разве они вызывают мудрецов для правильного изгнания духов? Нет и нет. Они просто изгоняют их из своих домов, кроватей и так далее на Площадь больных…

— Куда?

— На Площадь больных. Туда, где Вавилон смеется надо мной, над Кем-весетом, египетским эскулапом!

— Но что такое Площадь больных?

— Это площадь, куда приводят городских больных и умирающих. Несчастных заставляют взывать к толпе — заметь, к совершенно чужим людям — в надежде, что кто-нибудь знает средство от их недуга.

— Что за глупость!

— Мягко говоря. Но вавилоняне испытывают ужас перед ланцетом и зондом. А нельзя по-настоящему знать медицину, подлинную медицину, если ты брезглив. Тело состоит из мышц и кишок, сухожилий и органов, и всех жизненно важных жидкостей — слизи, желчи, крови, мочи, пота, семени, дерьма…

Голос Кем-весета сделался громким от спиртного и негодования. Симеркет заметил, что Хейпи внимательно следит за ними из своего угла.

— Хочешь еще кувшин? — поспешно спросил Симеркет, надеясь отвлечь старика от мрачных мыслей.

— Отличная мысль.

Симеркет подал знак трактирщику. У Кем-весета явно кружилась голова.

— Должен сказать, мой мальчик, ты невероятно щедр. Что я могу для тебя сделать?

— Я приехал в Вавилон, чтобы найти друзей и отвезти их назад в Египет…

— Назад в Египет?! — перебил старик, и в его голосе прозвучали нотки исступленной тоски, словно «Египет» означало «рай». — Как бы я хотел снова лежать в тени пирамид и пить из вод Нила. Увы…

— А что тебя здесь держит? Ты что, совершил какое-нибудь преступление, из-за которого не можешь вернуться?

— Нет, нет, ничего похожего. Я прибыл сюда по собственной воле, думая, что им здесь может понадобиться настоящий врач. — Старик снова вздохнул. — Меня здесь держит моя любовница.

Симеркет моргнул. Он попытался представить себе любовницу этого вонючего оборванца, но не сумел.

— Любовница?

— Ох да. Та, чье сердце гранит, но чьих объятий мне всегда хочется еще и еще. Она здесь, в кружке подле тебя.

— О, — понял Симеркет. — Вино.

Кем-весет грустно кивнул.

— У меня нет денег вернуться в Египет, Симеркет. Я отдал их людям вроде Хейпи. Я врач без пациентов в стране без докторов, живущий от кружки к кружке. Надежда когда-либо вернуться в Египет покинула меня.

Симеркет вспомнил, как сам сидел в городе, пьяный, неделю за неделей, месяц за месяцем, после того как Найя расторгла их брак. Он мог стать таким же, как этот несчастный старик, но боги смилостивились над ним, дав ему честную работу. А Кем-весету как будто не помогало даже его ремесло, чтобы спасти его от отчаяния.

— Но наверняка египтянам нужно твое искусство?

— Время от времени сломанная кость, несколько швов — вот и все, на что я могу сгодиться. Я до сих пор живу на остатки суммы, которую получил несколько недель назад за то, что залатал нескольких местных забияк. В прошлом году я было подумал, что мне удалось найти что-то стоящее, но из этого ничего не вышло. Как обычно. — Кем-весет вытер глаза своим винным кушаком и, спрятав большой нос в его складки, трубно высморкался.

Симеркет налил ему еще кружку. Кем-весет поднял голову.

— Давай больше не будем о грустном, — предложил он. — Вино отличное, а это уже счастье! Ты как будто сказал, что приехал сюда, чтобы найти друзей?

Симеркет кивнул:

— Но город велик. Я не знаю, с чего начать. Даже египетский квартал намного больше того, что я ожидал.

— В одном этом городе нас около двадцати тысяч, как кто-то потрудился подсчитать, и это не включая остальной части Месопотамии.