Осколок ордена - Иван Козлов

— Честно? — переспросил Панин. — Так если честно, то я тебя не уступил, а проиграл.

Лариса даже отстранилась от него:

— Проиграл? В карты?

— Я в карты вообще не играю. Сережа сказал, хватит, мол, ходить втроем, пойдем в тир — и уложил все пули в десяточку.

— А у тебя рука дрогнула? Или решил угодить командиру?

— Ни то и ни другое. Он всегда лучше стрелял.

Игорь помчался к витрине с неандертальцами, начал строить им рожицы.

— Панин! — Она чаще всего звала его по фамилии. — А почему ты не женишься, Панин? У тебя ж выбор!.. Молодой, красивый, с квартирой.

— Ты какой ответ от меня ждешь?

Она чуть пожала плечами, потом тихо засмеялась:

— Наверное, такой, как в женских романах пишут. Что лучше меня не нашел или что-то в этом роде. Соври, скажи, что это так.

— Не хочу врать. Понимаешь, Лара, есть такая сказка про Снегурочку, за которую очень страшно. Она может пострадать именно из-за того, что кто-то ее любит. Мне ее недавно мой знакомый рассказал.

Игорек повернулся к ним:

— Ма, дядя Вадим, идите сюда! Во! — показал на древнюю грудастую женщину, сидящую у костра. — Наша нянечка из группы.

1

— Софья Матвеевна, улыбнитесь!

Преподаватель машет рукой и отворачивается:

— Боря, ты мне уже надоел!

— Но пять кадров осталось, Софья Матвеевна! Я бы пленку сегодня в печать сдал, когда за хлебом поеду.

Кто-то из палатки советует ему:

— А ты пойди девчонок сфоткай. Они купаются.

Женщина делано пугается:

— Не вздумай! Они там в костюмах Евы.

— Так это же то, что надо, Софья Матвеевна!

Три студенточки действительно плещутся на диком пляже. Когда проходит катер, приседают по горло в воду, чтоб не демонстрировать чужому глазу обнаженные груди. Они грызут дикие кисловатые яблоки.

— Господи, как домой возвращаться не хочется! — говорит одна.

— А я хочу, — говорит другая. — В ванную, на дискотеку, потом с Лешкой к нему на дачу!

— У вас дело к свадьбе?

— К матери-одиночке. Ему нужна... Ну такая, как наша Настя: чтоб одновременно умная и красивая.

И обе одновременно, в один голос, кричат:

— Настя!

Та заплыла на глубину, ближе к руслу, и теперь возвращается.

— Чего?

— Настя, а почему у тебя парня до сих пор нет, а?

— Так все ищут умных и красивых.

Девчонки хохочут, направляются к берегу, и только выйдя из воды, замечают Бориса, засевшего в кустах с фотоаппаратом. Визжат, швыряют в него огрызками яблок. Один попадает точно в глаз.

— За что, дуры? — кричит Борис, убегая. — Я для истории вашу красоту сохранил! Спасибо же потом скажете!

Солнце только наполняется жаром, на небе ни облачка, и ветра нет — полнейший штиль. Для купания такая погода в самый раз, но рыбакам по солнцепеку делать нечего, и Андрей, отведя душу за утренним клевом, возвращается на базу.

Впервые за долгое время он действительно занимался рыбалкой. Хорошо, был подсак, не то бы не перетащил за борт лодки двухкилограммового язя, да и окунь клевал крупный, и ерши шли королевские. А хоть бы и не королевские — в ухе каждый ерш сгодится!

Андрей, еще не причалив, крикнул из лодки прогуливающейся по берегу Анне Федотовне:

— Как насчет ухи?

— Аппетит появился? — обрадовалась женщина. — Давай я прямо сейчас сварю.

— Нет, варить ныне есть кому. Эта обещала, которая лягушек резать умеет.

— Настя?

— Она в котором домике остановилась?

— Настя не на базе живет, она с биологами, в палатках.

— Ах да! — Андрей чуть поскучнел. — Как же я мог забыть, Мишка же говорил. Студентка. А в свободное от учебы время... Ну и шут с ним! В общем, Анна Федотовна, вечером приглашаю вас на уху, передайте Сергею Ивановичу, что водка у меня еще от гостей осталась.

...Уха была как уха, не испортила ее Настя. До первых звезд просидели они за столом, все больше слушали гостью.

— В Кирене траву сильфий даже на монетах изображали, как царей и героев. — Тут она взглянула на часы. — Ой, уболтала я вас своими сказками, надо бежать, а то Софья в розыск объявит.

— Я б до утра слушала, — призналась Анна Федотовна. — Надо же, сколько живем, траву эту самую топчем, а ничего о ней не знаем.

— Не эту самую, — возразил Сергей Иванович. — Тебе же сказали: сильфия уже нет. Хотя поискать, конечно, можно. Надо не окуней таскать, а науке помочь, да и себе. Если найду, тыщу долларов за корешок заплатят?

Посмеялись и стали расходиться.

— Я провожу, — сказал Насте Андрей.

— Зачем? Мы же тут рядом.

— Тем более. Далеко бы и не пошел — страшно. Давай пакет понесу. Тяжелый ведь небось?

— Нет. Пара книг. Наш однокурсник в Дубну сегодня за продуктами ездил, я его попросила в книжный заскочить и еще кое-что по мелочи прикупить...

— Давай, давай.

Так и дошли до поляны, где горел костер и сидели студенты с гитарой. Осталось только обогнуть куст дикого шиповника, но как раз его цепкие колючки и прихватили пакет. Андрей вроде не сильно дернул — просто целлофан оказался слабым. Пакет порвался, содержимое его оказалось на земле. Увидев, как Андрей расстроился, Настя рассмеялась:

— Ничего страшного, я до палатки и в руках все донесу.

Андрей наклонился, чтоб подобрать книги. Из одной из них выпала фотография, та, которую сделал сегодня Борис. Обнаженная Настя выходила из воды. В ту секунду Бориса с «мыльницей» она еще не видела, потому чувствовала себя уверенно, смело.

Прекрасный получился снимок.

— Боттичелли, «Рождение Венеры», — сказал Андрей. — У тебя здесь такой спокойный взгляд... Привыкла к фотосессиям?

— Или дай ее сюда, или забирай, — сухо ответила Настя. — Не надо фотку вот так разглядывать, это не совсем этично.

— А позировать в таком виде, значит, этично?

— Мне надо оправдываться и что-то объяснять? — Она дернула плечиками и быстро удалилась в сторону палаток.

2

В этом массажном кабинете работали настоящие тайки. Сеансы здесь стоили дорого, но проблем с посетителями не было: очередь составлялась за неделю. Обслуживали клиентов девочки молоденькие, фигуристые, почти не одетые, но никаких вольностей себе не позволяли. По-русски они говорили с акцентом, но это только приветствовалось.