Шанхайская головоломка - Ши Чень

штурмов и всё обсудим. Если нам удастся сдвинуться с мертвой точки, будет очень хорошо. А если мы не обнаружим каких-либо весомых доводов, то я все-таки жду, что вы объективно отнесетесь к данному вопросу. В конце концов, у вас своя жизнь, и ваш отец ведь тоже не хотел бы, чтобы вы из-за него провели всю ее в тени тяжелых воспоминаний.

Слова Ван Фанъи были очень тактичны и обтекаемы, но каждый смог уловить их подтекст.

Гу Ян никак не отреагировал на ее речь, а лишь ждал, когда заговорит следующий человек.

– Я согласен с предложением профессора Ван; завтра в полдень давайте проведем дискуссию об обстоятельствах дела. Господин Гу, мы обсудим материалы, которые вы предоставили, и устроим мозговой штурм. Однако вам все же придется быть готовым проглотить горькую пилюлю: не следует слепо полагаться на то, что мы точно раскроем дело; в конце концов, мы не Шерлоки Холмсы и можем лишь дать вам несколько подсказок с профессиональной точки зрения.

Это сказал Тао Чжэнькунь; он непрерывно вытирал лоб бумажной салфеткой, выглядя взволнованным.

На этот раз Гу Ян, казалось, был потрясен. Он сжал кулаки, в глубине души не желая принимать реальность. Он пригласил этих людей сюда, чтобы они вместе раскрыли преступление. Если ни у кого из них этого не выйдет, то возникает вопрос: кто же тогда сможет опровергнуть обвинительный приговор отца?

Чжэн Сюэхун встал и, подойдя к Гу Яну, обратился к нему с серьезным видом:

– В мире полным-полно вещей, которых нельзя добиться одним лишь неистовым желанием. Приняв твое приглашение, я не ожидал, что дело окажется столь запутанным. Ты пригласил меня приехать и объяснить физический феномен и больше ничего. Я думал, мне лишь нужно предоставить тебе научный комментарий. Я всю жизнь преподаю и не так уж хорош в области раскрытия преступлений. Гу Ян, самый большой эксперт здесь профессор Ван Фанъи. Я советую тебе прислушаться к ней. Мы всё обсудим, но не надо так зацикливаться на положительном исходе расследования. Мы изучаем законы природы, и у нас все основано на доказательствах, произвольные заявления не годятся. Не знаю, можно ли раскрыть это происшествие, но вероятность и вправду очень мала.

Высокий и крепкий профессор Чжэн развернулся и ушел, переваливаясь с ноги на ногу, как медведь. Рядом с ним Гу Ян казался заморышем.

Похожий на сдутый резиновый мячик, Гу Ян, получивший удар от судьбы, со вздохом сказал:

– Раз уж все вы так говорите…

– Это дело можно раскрыть! – внезапно выкрикнул Чэнь Цзюэ.

Фраза прозвучала как гром среди ясного неба и разом воодушевила всех присутствующих. Все с горящими глазами уставились на Чэнь Цзюэ, словно на какое-то инопланетное существо. А больше воспрял духом, конечно, сам Гу Ян.

– Ты не шутишь? – спросил я Чэнь Цзюэ.

– А я что, похож на шутника? – с самоуверенным видом ответил тот.

4

Не знаю, было ли это связано с работавшим на полную мощность кондиционером, но в ту летнюю жару по моей спине вдруг пробежал холодок.

Вжав голову в плечи, я повернулся к Тао Чжэнькуню. Тот, повергнутый в шок вдохновенными словами Чэнь Цзюэ, лихорадочно вытирал пот с головы. Доктор Тао, полагаю, не был единственным, кого поразило заявление Чэнь Цзюэ. Смело пообещать, что дело будет раскрыто, не имея при этом ни одной значительной зацепки… Это ж насколько надо верить в свои силы, чтобы взять на себя такую ответственность?

– Вы говорите, что нет ни одной зацепки, ни одной подсказки, но я так не думаю. – Сжимая в руках записанную Гу Юнхуэем сказку, мой друг продолжил: – Гу Юнхуэй писал эту сказку урывками, пока находился на лечении в центре реабилитации. Все присутствующие, должно быть, уже успели прочесть ее. Сказка кажется совершенно нелепой, однако она представляет собой относительно законченную историю. Пусть даже психика Гу Юнхуэя была расшатана, когда он писал, но ведь перед тем как он получил психическую травму, произошедшее намертво отпечаталось в его мозгу. Другими словами, ключ к разгадке массового убийства, произошедшего двадцать лет назад в Обсидиановом особняке, содержится в этой сказке. Что нам сейчас нужно сделать, так это проверить, какие из зацепок в тексте могут быть нам полезны, а какие нет. Затем собрать необходимую информацию, сделать определенные выводы, и тогда мы получим верный ответ.

Чжэн Сюэхун возразил:

– Разумеется, если вы правы и в сказке действительно есть полезные зацепки, то теоретически дело может быть раскрыто. Однако это при условии, что подсказки текста верны. Гу Ян, тебе не понравится то, что я скажу: когда твой отец писал эту сказку, его психика переживала фазу кризиса, и пока что мы точно не можем сказать, оставил он зацепки или нет. А даже если оставил, то какие из них могут нам помочь, а какие лишь заведут в тупик? Как мы сможем отделить их друг от друга? Профессор Чэнь, у меня нет цели раскритиковать вас, но у этой системы уравнений нет решения.

– Нет решения? Если его нет в пределах действительных чисел, то следует поискать среди мнимых[23], – парировал Чэнь Цзюэ, не желая сдаваться.

Почувствовав назревающий конфуз, Гу Ян решил разрядить обстановку:

– Ладно, это я виноват. Сейчас уже поздновато для обсуждений. Всем пора вернуться в свои комнаты и отдохнуть. Я попрошу дядю Чая проводить всех…

ДИН-ДОН! ДИН-ДОН!

В дверь внезапно позвонили.

Дядя Чай выбежал из кухни, чтобы открыть дверь. Гу Ян, казалось, был удивлен еще сильнее, чем мы. Неужели это незваный гость? И в самом деле, мы услышали, как дядя Чай поднял шум у входа, и тут же до нас долетел его крик:

– Вам сюда никак нельзя! Кто вы вообще такой?!

А затем послышался звук падения.

Мы всей толпой поспешно бросились вслед за Гу Яном и вскоре увидели, что творится у двери.

В дверях стоял насквозь промокший мужчина средних лет. Коротко стриженный, с заросшим щетиной лицом, он, хоть не был высок – всего около ста семидесяти пяти сантиметров, – казался крепким малым. Дядя Чай валялся на полу, по всей вероятности, опрокинутый им. Стоявший у входа человек выглядел по-настоящему зловеще. Он окинул нас взглядом. За его спиной качалась открытая нараспашку дверь, а за ней все еще лил дождь.

– Кто вы? Зачем вы вломились в частный дом? – задал вопрос Гу Ян.

– Живо уходите со мной! Никому нельзя здесь оставаться! – словно отдал приказ мужчина средних лет.

– Это мой дом, с какой стати я должен уходить? Думаю, это вам следует уйти отсюда. Если не уйдете, я вызову