Особый талант - Сергей Куприянов

— Пиво? — неприятно удивился такому напоминанию Пашков. Неделю с небольшим назад, в субботу, он пересекся со своим одноклассником и так надулся этого пива, что два дня потом чувствовал похмельный синдром и укоризненные взгляды жены, поэтому всякий намек на это был для него сейчас очень болезненным. Мало ли когда и с кем он пил пиво!

— Не помнишь, что ли? Тогда еще трое на тебя навалились.

Теперь Пашков вспомнил.

— A-а! Привет! Я уже подумал, что ты потерял мой телефон. Как дела?

— Все нормально. Помнится, ты книжку свою обещал подарить. Ты как насчет встретиться?

— Когда?

— Да прямо сейчас! Скажи, где ты, и я подъеду.

— Ко мне? — удивился Пашков. Принимать у себя дома незнакомого человека не хотелось.

— Ну да! Дай мне ориентир какой или адрес, и я подкачу. Пока ты оденешься, я уже успею пивка купить. Ты как к этому относишься? По паре бутылок? Заодно расскажу кое-что интересное.

Пашков бросил взгляд на компьютер. Работа сегодня явно не шла. И он согласился встретиться.

Через полчаса они уже сидели на скамейке недалеко от запущенной баскетбольной площадки в пяти минутах ходьбы от его дома. По пути сюда Пашков прикинул, что с той встречи прошло больше месяца.

Матвей выглядел веселее, чем в прошлый раз. Он сразу извлек из сумки бутылку, откупорил ее и протянул Пашкову.

— По такому бы случаю не грех бы и чего покрепче выпить, ну да уж ладно, не будем усугублять.

— По какому «такому»?

— Ну… — Матвей посмотрел ему в лицо и усмехнулся. — За встречу. И вообще… Но ничего, пиво тоже сойдет. Ну, как пишется?

— Все нормально.

— Тот сюжет еще не использовал?

— Какой?

— Который ты мне тогда рассказывал. Про павильон. Про контору ту. Про выручку.

— Нет, пока не пригодился.

— А мне — да.

— В каком смысле? — не понял Пашков, прикладываясь к бутылке.

— В самом прямом, — небрежно ответил Матвей, рассматривая этикетку на бутылке. — Просрочено, что ли? Кисловатое. Или мне кажется?

— Кажется. Погоди, я не понял.

— А чего тут не понять? — Матвей сунул руку в сумку, вытащил из нее пачку денег и протянул ее Пашкову. — Держи.

— Что это? — спросил тот, не в силах принять промелькнувшую у него догадку.

— Твой гонорар.

— За что?

— Слушай, спрячь, а? Знаешь, сколько сейчас любителей поживиться за чужой счет. За червонец голову расшибут. Лучше не дразнить гусей.

Пашков послушно убрал деньги в карман легкой летней куртки. Последние дни погода в Москве была прохладная, и он не рисковал выходить из дома в одной рубашке. Впрочем, и Матвей был на этот раз в куртке.

— Так за что все-таки?

— Я же сказал гонорар. А если конкретнее, то за идею. Даже, можно сказать, за разработку стратегического плана. Двадцать процентов от чистой прибыли.

— Так ты их…

Матвей усмехнулся и посмотрел ему в глаза. Да так, что спорить с ним мигом расхотелось.

— Точнее говоря, не я, а мы. И ты в том числе. Идея-то твоя. Должен тебе сказать, что голова у тебя светлая. Мы внесли только небольшие коррективы. Сначала нашли конторку посолиднее. Та, как ее… Забыл уже. У них всего два павильона оказались и палатка. Нашли покруче.

— Послушай, — Пашков полез в карман и начал выкручивать оттуда застрявшую пачку денег, — мне ничего не надо. Я же просто так тогда говорил. Для примера. На спор.

— А разве мы спорили? — холодно поинтересовался Матвей. — Что-то я такого не припомню. Ты разработал схему действий. Я ее реализовал. То есть ты вроде как организатор, а я вроде как исполнитель.

— Ну какой я организатор? Ты что?

— Нет? Странно. Значит, мне показалось. Тогда деньги я тебе действительно зря отдал. Но теперь ты опасный свидетель.

От такого поворота событий Пашков остолбенел. Свидетель. Ему не нужно было объяснять, что это такое. Он сам неоднократно писал, как убирают ненужных, то есть опасных свидетелей. Головой в канализационный колодец, пуля в сердце, свободный полет с крыши высотного дома, ножом по горлу или просто удар в висок. Да, Матвей так ударить сможет. Обучен.

Он прекратил попытки достать деньги, хотя руку из кармана не вынул.

— Ну какой я свидетель? Тебя я не знаю, кого ты… Ну это… Тоже не знаю. С кем, когда, чего… Да и кому я скажу? Даже смешно.

— Смешно, это точно. Ему деньги приносят, а он нос воротит. Чудак человек! Ладно, проехали. По секрету тебе скажу, что мне тоже было нелегко решиться. Несколько ночей не спал. Все думал, думал. Вот к примеру. Я, офицер, потерял здоровье, выполняя приказ Родины. Родины! А что мне за это? Грошовую пенсию и живи как знаешь! Как мне семью кормить? С такой рукой меня не то что в грузчики — в продавцы не берут. Как жить прикажешь? Вот и решился. Я как рассудил? Торгашам, конечно, убыток. Но это всего-то выручка за один день. А их в году триста шестьдесят пять. Наверстают. К тому же этот убыток им с дохода спишется — я узнавал. Может быть, они на этом еще и наварят.

— А как… прошло? — справляясь со спазмом в горле спросил Пашков.

— Нормально. Водилу и инкассатора ихнего спеленали и оставили в машине. Оставили ее во дворе. Пришлось разок дать по шее, но под стволом они не очень-то и дергались.

— Вас они не опознают?

— Маски-шоу, — со смешком пояснил Матвей. — Мы под ОМОН сработали. Камуфляж и все такое. Так что можешь снова планировать.

— Я не знаю…

— Да кто же сомневается! Подумай. Посмотри кругом. Голова у тебя светлая, глаз приметливый. Думай. А мы потом обсудим. Может, через недельку?

— Попробую, — неуверенно проговорил Пашков.

— Ага, попробуй. Я тебе позвоню тогда. Ладно, хватит о делах. Хочешь я тебе анекдот расскажу? Умирает старый еврей. При жизни хороший чай заваривал — все к нему ходили пить, но свой секрет он никому не открывал. Теперь спрашивают: «Абрам, открой секрет. Зачем с собой в могилу уносишь?» Тот подумал и говорит: «Евреи, не жалейте заварки».

На день рождения Пашков подарил матери красивую и очень теплую павловскую шаль, о которой она давно мечтала, и набор качественной металлической посуды, при виде которого жена Пашкова поджала губы — у них дома такой не было.

По дороге домой, в метро, жена спросила слегка выпившего Пашкова о деньгах, откуда он их взял. Он с самого начала хотел большую часть полученной от Матвея пачки отдать ей, но, после того как при виде подарков у нее на лице появилось ревниво-недовольное выражение, свое решение изменил. Еще больше оно укрепилось после того, как она на людях с ходу заговорила с ним сварливым голосом, явно провоцируя скандал. В ответ он буркнул нечто нечленораздельное и сделал вид, что заснул. Разговор сам собой затух. Искоса поглядывая на жену сквозь неплотно прикрытые веки, он испытывал отчетливое желание отправиться в приключение. Была у него знакомая, которую трудно назвать любовницей, но что-то в этом роде. Юля Селиванова была старше его на год с хвостиком и работала начальником кредитного отдела в коммерческом банке средней руки. Пару лет назад она разошлась с мужем, закружившимся в коммерции, деньгах, переговорах, любовницах, секретаршах, банях и пьянках, что нередко сопровождает бурное зарабатывание денег. Женщина она была не то чтобы красивая, но приятная. Мягкая и обходительная. Даже непонятно, как она управляется с клиентами, крутыми мужиками, которые обхаживают ее каждый день в надежде получить кредиты. Ведь большинству из них приходится отказывать. Мягко покачиваясь в вагоне метро и действительно находясь на грани яви и сна, Пашков решил ей завтра позвонить.