Заплыв домой - Дебора Леви

— Кажется, я попросила тебя заткнуться.

— Хорошо, хорошо.

— Где Китти?

— Она… э… куда-то ушла. Я не знаю.

Нина смотрела на папины волосы. В кои-то веки он причесался. Все-таки надо признать, он красивый мужчина, каким бы он ни был противным. И что бы он ни говорил, зачем-то он постарался прихорошиться для Китти.

— Тебе понравилось ее стихотворение?

Что он должен был ей ответить? Он опять сделал то, что умел лучше всего. Он соврал:

— Я еще не читал.

Нина ущипнула его за руку так сильно, как только могла.

— Она вся испереживалась из-за того, что ты прочтешь ее стихотворение. Ехала вся на нервах, чуть не разбила машину. Вместе со МНОЙ. Мы чуть не вылетели с обрыва на той горной дороге. Ей пришлось призвать все свое мужество, чтобы прийти на встречу с тобой. Ее всю ТРЯСЛО.

— О боже! — Джо надул щеки.

— Что за «о боже»? Я думала, ты не веришь в Бога.

Его дочь Нина сердито фыркнула и повернулась к нему спиной.

Он хлопнул рукой по столу с такой силой, что стол аж подпрыгнул.

— НИКОГДА больше не смей садиться в машину, когда за рулем Китти Финч. Ты меня поняла?

Нина вроде как поняла, но никак не могла уяснить, что именно ей надо понять. Китти так плохо водила машину или чего? Папа был в ярости.

— Меня бесят люди в ДЕПРЕССИИ. Это у них как работа. Единственное, к чему они прилагают усилия. Пестуют свою депрессию, носятся с нею как с писаной торбой. О боже, сегодня моя депрессия чувствует себя как нельзя лучше! О боже, сегодня я обнаружил еще один загадочный симптом, и еще один новый симптом будет завтра! Люди в ДЕПРЕССИИ ненавидят весь мир, бурлят желчью, а когда не страдают паническими атаками, то пишут стихи. ДЛЯ ЧЕГО они пишут стихи? Их депрессия — это самое ВАЖНОЕ, что у них есть. Их стихи — это угрозы. ВСЕГДА только угрозы. В их понимании нет никаких других чувств, равных по силе их собственной боли. Они ничего не дают миру, кроме своей депрессии. Просто еще одна коммунальная услуга. Как электричество, газ, вода и демократия. Без нее они просто не выживут. ГОСПОДИ, КАК ХОЧЕТСЯ ПИТЬ. ГДЕ КЛОД?

Клод выглянул на веранду. Он очень старался не рассмеяться, но поглядывал на Джо с некоторым уважением. На самом деле он даже подумывал, не спросить ли у Джо по секрету, не изыщет ли тот возможность как-то закрыть вопрос с кредитом Митчелла в кафе.

— Пожалуйста, Клод, принеси мне воды. Любой воды. Можно в бутылке. Нет. Лучше пива. Большую кружку. В этой стране подают пиво в кружках?

Клод кивнул и скрылся внутри кафе, где еще раньше включил телевизор, чтобы смотреть футбол. Нина подняла удочку и помахала ею перед носом у папы.

— Мы собирались пойти на рыбалку. Так что вставай и пойдем, а то мы еще даже не вышли, а ты уже утомляешь меня до усрачки.

«До усрачки» Нина произносила со смаком. Это было ее новое любимое выражение.

— Вряд ли прямо уж до усрачки, — хрипло проговорил Джо.

Нина не решилась с ним спорить, потому что ей нравилось ходить с ним на рыбалку. Папа вечно выискивал в речке всякую мелкую жуть — к вящему восторгу дочки.

Клод принес пиво в самой большой кружке, которая только нашлась в кафе, и объяснил Нине, что больше не принимает заказы у ее отца, потому что смотрит полуфинал между Швецией и Бразилией.

— Полуфинал — это святое. — Джо бросил деньги на стол.

Клод что-то шепнул ему на ухо, и Джо вложил ему в руку пачку банкнот и сказал, что заплатит за все, что Митчелл заказывает в кафе, но толстяк Митчелл ни в коем случае не должен знать, что его бесконечные торты, пирожные и прочая сдоба будут оплачены из гонораров богатенького паскуды-поэта.

Клод постучал себя пальцем по носу. Их тайна умрет вместе с ним. Взглянув на Нину, он сорвал ветку пурпурной бугенвиллеи, проросшей сквозь решетку веранды, свернул в браслет и с поклоном протянул Нине:

— Красавице-дочке поэта.

Нина сама удивилась тому, как беззастенчиво подала руку, чтобы Клод надел на нее цветочный браслет, словно пурпурный наручник. Когда пальцы коснулись ее запястья, ее сердце бешено заколотилось, кровь застучала в висках.

— Дай мне удочку, Нина. — Джо протянул руку. — Я выколю себе глаза. На самом деле я бы тоже не отказался посмотреть футбол. Тебе надо выучиться быть добрее к своему старому отцу.

Она слегка прикусила губу, надеясь, что это придаст ей кокетливый и обольстительный вид, и быстро взглянула на Клода, который беспомощно пожал плечами. Оба они знали, что, будь его воля, он смотрел бы только на Нину.

Когда они проходили мимо церкви, направляясь к дороге, ведущей к воротам, за которыми уже начиналось поле (там паслись фыркающие быки, а неприметная тропинка за полем вела к мостику над рекой), он почувствовал, как рука дочери скользнула в карман его брюк.

— Почти пришли, — сказала она, подбодряя его.

— Заткнись, — отозвался он.

— Кажется, ты впадаешь в депрессию. Да, папа?

Джо споткнулся о кривой булыжник на мостовой.

— Как ты сказала, «почти пришли».

Группа японских туристов лучилась счастьем. Они улыбались так долго, что это уже казалось неестественным. Изабель, сидевшая в тени серебристой оливы и ждавшая Лору, подсчитала, что они улыбались не меньше двадцати минут. Туристы фотографировали друг друга на фоне поблекших розовых стен музея Матисса, и их улыбки уже становились страдальческими и вымученными.

Многочисленные семейства расположились на пикники под оливковыми деревьями. Четверо стариков играли в шары, периодически прерывая игру, чтобы посетовать на аномально жаркую погоду, губящую виноградники по всей Франции. Лора помахала рукой Изабель, не замечая, что вошла прямо в кадр. Семеро японских туристов стоят, обнимая друг друга за плечи, и по-прежнему улыбаются. Перед ними — Лора с поднятой рукой. Ослепительная вспышка камеры.

На уроках в кардиффской школе Изабель всегда первая тянула руку, вызываясь ответить. Она знала ответы еще до того, как другие девчонки успевали осмыслить вопросы, — девчонки, которые, как и она сама, носили зеленые форменные пиджаки с вышитым на кармане девизом школы: «Пусть знания служат миру». Теперь ей подумалось, что надо поменять школьный девиз, чтобы сразу предупредить девочек, что знания далеко не всегда служат хорошую службу и далеко не всегда делают знающего счастливым. Всегда сушествует опасность, что знания высветят что-то такое, чего лучше не видеть. Новый девиз должен предостерегать, что во многих знаниях поистине много печали, и раз вкусив знаний, умные девочки из Кардиффа уже никогда не загонят джинна обратно в бутылку.

Старики возобновили игру. Где-то неподалеку играло радио, передавали новости о забастовке авиадиспетчеров. В тени под деревьями откупоривали фляжки с кофе. Дети падали с велосипедов. Семейства вкушали сэндвичи и фрукты. На склоне холма виднелись сине-белые здания отелей времен «Прекрасной эпохи». Изабель знала, что где-то поблизости расположено кладбище, где похоронен Матисс. В левой руке Лора держала бутылку красного вина. Изабель окликнула Лору, хотя та и так ее видела и уже направлялась к ней стремительной деловой походкой. Лора наверняка выскажет все, что думает по поводу странного порыва Изабель пригласить Китти Финч на виллу, но Изабель ответит, что это она сняла виллу на лето и оплатила аренду из собственного кармана. Если Лоре с Митчеллом что-то не нравится, пусть переезжают в сельскую гостиницу рядом с Каннами, о которой она прочла в путеводителе. Старинный провансальский особняк, где подают хорошие вина и морского окуня в корочке соли. Самое что ни на есть подходящее место для Митчелла, который рассчитывал на грандиозные гастрономические каникулы, а вместо этого вынужден против собственной воли делить летний дом с незнакомой девицей, морящей себя голодом. Лора с Митчеллом любят порядок и четкий регламент. Митчелл составляет подробные пятилетние планы развития семейного бизнеса в Юстоне, строит диаграммы со всеми задачами, которые необходимо выполнить, пути решения и вероятную прибыль. Изабель восхищает их вера в будущее, их убежденность, что если все правильно организовать, то все пойдет именно так, как задумано.