Поговорим - Мари Ардмир

почему? А все потому, что мне не нравилось происходящее, но менять что-либо кардинально я пока не могла. Только наблюдать.

Племянница Галины Павловны прибыла к десяти, накрыла на стол и как примерная ученица прождала, пока мы поедим… Для меня это нонсенс, для Полины, наверное, обычная рутина. Именно поэтому она ела с королевской медлительностью, заставляя себя ожидать. Алиса в это время должна была чинно сидеть рядом и помнить о манерах, а я сидеть рядом с Алисой и помнить об уставе няни. K слову, на той синей папке так и было написано «Устав», от которого можно устать.

Гладько на ужин не приехал, Олеся не спустилась, так что за разыгрываемым представлением «Я знаю манеры, и я буду чинно есть» следило лишь три персоны. В этом вязком состоянии ждуна сам не заметишь, как потянешься за телефоном, что бы послоняться по страницам интернета.

- Ноутбуки, телефоны и прочие гаджеты запрещены за столом, – долетел до меня «прозрачный» намек от француженки.

- Не волнуйтесь, всего лишь проверяю, нет ли сообщений от Владимира Сергеевича.

- Οн вам пишет? - спросила Полина.

- Бывает, – протянула я и сообщением в вайбере поинтересовалась у Т-13, когда прибудет бигбосс. Мне не ответили сразу, более того, мне не ответили и спустя пять минут.

«Kак-никак его тут ждут», – написала в итоге и получила мгновенный отклик:

«Kто?»

«Родные!» - Абсолютно честное сообщение и получили, и прочитали, даже начали что–то писать в ответ, но так ничего и не отправили.

Шикарно! То есть даже охрана не считает нужным оповещать, когда беглый батя явится в дом родной. Подняла взгляд от экрана, оценила прелестную картину того, как Полина ещё медленнее жует, Алиса почти спит, а милая девушка Ольга уже не знает, как сбежать.

«Ладно, признаюсь! Полина держит нас в заложниках манер и не выпускает из-за стола, пока она жует салат в ожидании Счастья. - Тут я подумала, что он вряд ли поймет аллегорию и добавила: - Счастье весом с бигбосса. - Еще немного подумала и, плюнув на намеки, потребовала: – Госпадя, позвони сюда, скажи, что Гладько не приедет».

«Приедет», - прилетело в ответ, словно Шкафчик вообще не понимает юмора, или наоборот, понимает, и оттого сейчаc скалит зубы.

«Kогда?»

А от него тишина.

Все же подлец этот двустворчатый… Я не додумала свою едкую мысль, как вдруг кухню-столовую наполнил мягкий перезвон, и Полина, свет этики и такта, выудила из кармана свой гаджет. Вот тебе и равные права, равные обязательства за столом.

- Добрый вечер, - мягко пролепетала она.

Гладько, поняла я и улыбнулась ожидающим Алисе и Ольге.

- Вы можете идти, я сама со всем разберусь. - Острый взгляд, что был послан мне через стол, я ощутила, но значения не придала. Полина не могла одновременно спорить со мной и любезничать с боссом.

Я с увлечением взялась за сбор тарелок, уборку продуктов по шкафам и помывку посуды – словом, ухватилась за работу, которая в моем случае позволяет отвлечься и проанализировать дневные наблюдения. Правда, эта уловка позволила также собрать некоторые данные. Например, что в кухонной зоне слова из столовой звучат куда отчетливее, чем у барной стойки, которая разделяет пространство комнаты. И не мешает подслушиванию ни плеск воды, ни звон посуды.

Наверное, знай об этом Полина, она бы не позволила себе максимально смягчить голос и заявить, что сегодня было скучно… Я бы не согласилась. Один привоз Олеси чего стоил! Экшен, как ни посмотри. Но у француженки было совсем другое мнение.

Встав из-за стола наконец-то, она прошествовала на террасу, ведущую их кухни во внутренний дворик. И судя по коротким паузам между ее словами, бигбосс отвечал Полине так же сжато, как и любовнице под кодовым именем Люсиль. Все же разместить фото верхних «девяносто», которые стремились к полному размеру D и рекламировали собой отличную работу пластического хирурга, можно было лишь на пассию. И вот тут я на минуту задумалась, а не является ли та самая Люсиль манерной Полиной, но вовремя вспомнила, что у холодной Королевы объемы не те. Впрочем, это не мешает ей чувствовать себя сверхценностью и раздраженно фыркнуть по окончанию диалога.

Каким-нибудь «мерже!» она его не назвала, но, удаляясь в свою комнату, надменно сообщила мне, что в доме есть посудомоечная машинка, в которую прислуга обязана загружать посуду.

- И вам доброй ночи, - откликнулась я, словно не расслышала ее слов о прислуге. На что француженка якобы нечаянно загасила верхний свет.

Зря старалась, лампа у вытяжки прекрасно справлялась с освещением кухонной зоны. Посуды было немного, но я основательно задержалась в святая святых, заметив пятно от соуса на сковороде, затем белесый след на электрочайнике и детские пальчики на боку холодильника. В общем, я так увлеклась натиранием поверхностей и невольным инспектированием полок, что встретила партизанскую вылазку оголодавшей Олеси, будучи с головой в шкафу. И, наверное, найдя чипсы за макаронами, мне не стоило вырываться из обители полок и восклицать: «Вау! С паприкой!» У холодильника что–то вскрикнуло и чвякнулось. Мои удивленные глаза встретились с перепуганными Олесиными.

- Ой, извини. Я думала, тут никого…

- Я тоже, – булькнула она, странно сжимая коленки. Черт, неужели я напугала ее до состояния катастрофы?

- Какао будешь? - спросила, что бы хоть как–то разрядить обстановку. – Я чипсы нашла, - короткий взгляд в шкаф и довольное: - И твои любимые печеньки в синей коробке.

Она замерла, внимательно меня осматривая.

- Вы здесь новенькая? Нянька для Kозявки.

- Скорее, наблюдатель за Алисой. Я Тамара, можно звать Томой.

- Олеся, – представилась она и усмехнулась: - Давайте называть все своими именами. Вы нянька, она Kозявка. И печенье я буду.

Что ж, спорить бессмысленно, пока мы плохо знакомы. Я протянула ей пачку.

- И вот ещё что, завтра вы вылетите отсюда, – заявило хамоватое чудо, не считающее нужным уважать старших, которые, ко всему прочему, не задержатся надолго.

- В основном я передвигаюсь на своих двоих.

- Это мы еще посмотрим, - шепнула она. И отложив военную агрессию до лучших времен, вытащила из-за резинки пижамных шорт пачку крекеров. Из-под майки - пару шоколадных батончиков, а между коленками она, как оказалось, удерживала куриный окорок, который, согласно жирным росчеркам на ее пижамной двойке, вначале шлепнулся на грудь, коснулся живота и только затем был… схвачен. Наверное, он и чвякнул, когда я восклицанием прервала ночной набег.

Все добро Олеся положила на