Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! - Анна Гаврилова

— Я не против! — улыбнулся Рюрик. — Вели позвать ее.

— Гудмунд! — крикнул княжий гость через зал, обращаясь к кому-то из провожатых…

Через некоторое время она уже стояла у трона старградского князя. Едва лишь девушка вошла, стих и многоязыкий хор полупьяных мужчин, смолкли скороговорки венедских жен. Воцарилось молчание, ибо никогда прежде не видел этот суровый и загрубевший в бесконечных войнах народ такой красы.

Ростом она была на голову ниже брата, но это бросилось в глаза, едва стали рядом. Пиршественную залу пересекла с грациозностью рыси. Белокурые волосы венчал тонкий золоченый обод. Девушка поклонилась князю в пояс. Он ошалело кивнул.

«Если великие боги и впрямь вырезали первую женщину из ивы, так это она… — подумал Рюрик. — Неповторимая, единственная, равная небожителям!»

Словно бы исчезли звуки, запахи, люди, стены… Не было никого, кроме неё, перворожденной. Таких дев воспевают седые скальды, повествуя о давно прошедших и безвозвратных временах…

Князь уже не видел, как в гневе встали и вышли вон обе его жены. Не помнил, как по очереди к коварному незнакомцу подходили выпивохи и бахвалы Сьельв и Сигурд, поминая нараспев о свершенных ими подвигах. Не замечал он и того, как, отвечая на похвальбу княжьих бояр, гость в свой черед осушает рог за рогом, ведя речь о деяниях не менее чудесных и удивительных. Как под смех и гогот пирующих Сигурда, рухнувшего на руки подбежавших отроков, поволокли наружу. Впрочем, и Сьельв последовал бы за напарником, но своевременно проглоченная козлятина давала ему силы продолжать состязание. И была очередь княжьего гостя снова поднимать рог.

— Как-то после кровопролитного боя только я и остался в живых на дракаре. Враги сковали мне ноги и, сняв тетиву с лука, связали руки за спиной. Бдительная стража денно и нощно стерегла меня. Я заговорил со своими сторожами, обещая развлечь. И я пел для них, и погрузил самых неусыпных на корабле в дрему. После мне удалось перетереть тетиву и без труда избавиться от оков. Я разыскал свои стрелы и лук и отомстил той ночью за гибель всех моих товарищей. Вознесу же рог сей за нашу Удачу! Пусть будет доброй ко всем нам!

Незнакомец пил вино, не притрагиваясь к съестному. И хотя Сьельв ещё держался на ногах, лыка он не вязал. Отчаявшись соединить очередную пару слов, махнул рукой, похлопал победителя по плечу и, пошатываясь, двинулся к ближайшему пустующему месту, чтобы рухнуть «мордой лица» в миску пошире. Но хмель одолел на полпути, услужливые отроки подхватили и его…

— Тебя зовут Орвар Одд! — прозвенел вдруг чистый и звонкий девичий голосок, но сидящие за веселым пиром не обратили на него внимания.

Услышали разве лишь сам гость да князь.

— Златовласка! — нахмурился Рюрик.

— А что я такого сказала, отец! — возмутилась девочка, выступая из-за длинного занавеса, скрывавшего угол пиршественной залы. — Ведь я угадала? Да? Он же сам про то спел? И мне воспитатель рассказывал…

Рюрик с укоризной посмотрел на дочь и отметил про себя ненароком: «Девять лет, а как вытянулась. Братишке трудно будет угнаться за сестрой…»

— Негоже подглядывать за взрослыми играми, дитя мое, — мягко добавил князь. — У тебя ещё будет время расспросить славного воина, а сейчас — ступай к себе. Ступай!

Гордо вскинув голову, так, что золотистые локоны от этого движения соскользнули с плеч на грудь, девочка удалилась. Напоследок, впрочем, она успела одарить гостя взглядом, не лишенным игривости, мол, это я узнала тебя, Орвар Одд, и никуда тебе от меня отныне не спрятаться.

— Значит, Одд Стрелок?! — сказал князь так громко, чтобы его услышали все.

— Истинно так, великий конунг, — вновь обратила на себя внимание сестра гостя. — Твоя Силкисив[5]прозорлива не по годам. И мы с братом рады сегодня испытать славянское гостеприимство. Должно быть, ты простишь нам невинную шутку, что не назвали себя сразу.

— Одд Стрелок! Тот самый?! Ну, как же, — зашептались ряды гостей, — кто ж на Севере не знает его!

Вот ведь, довелось очутиться на пиру славному гостю, чьи похождения не первый год будоражили умы всех красавиц северных земель. Даже сам владыка Старграда, и тот не ведал, не знал, кого усадили в памятный с тех пор вечер возле дверей.

В далеких таинственных странах финнов и бьярмов свершил он первые подвиги и сказочно разбогател, похитив у тамошних народов несметные сокровища. Но тяга к драгоценностям не завладела разумом молодого и удачливого викинга. Когда разгневанные боги бьярмов раскачали воды так, что корабли Одда едва не пошли на дно, он приказал посвятить все богатства морю. И это было сделано. В тот же миг шторм утих и вождь спас свою дружину. Об Одде сказывали, что в том путешествии метким выстрелом он сразил не только чудовищного белого медведя, но и нескольких великанш, и поверить в это было легко, ибо каждый убедился в меткости Одда Стрелка. Еще говорили, что от земли фризов до самой Алоди, где правил король Гостомысл, не было благородней викинга — он не ел сырого мяса и не пил вражьей крови, не обирал береговых жителей и купцов более, чем это необходимо в походе, никогда не обижал и не позволял грабить женщин.

— Хвала Браге! Это было презабавно, но в другой раз я, пожалуй, остерегусь состязаться с вендами.

Меньше от пива

пользы бывает,

чем думают многие;

чем больше ты пьешь,

тем меньше покорен

твой разум тебе.[6]

И сам Аса-Тор не выпил бы столько, как мы на троих, — пошутил названный Оддом, сбрасывая синюю хламиду на руки подбежавшему слуге.

— Доброй удачи, герой! — приветствовал его Рюрик. — Сядь рядом со мною. Молва о твоих похождениях бежит впереди быстрее лютого зверя. Пожалуй, никому иному из мурманских ярлов я бы не доверил собственной спины.

— А что бы ты, славный конунг, доверил моей сестре Едвинде? — спросил Одд, не сводя с Рюрика немигающих зеленых глаз.

Но князь вряд ли нуждался в откровенном намеке. Он сошел с престола, ладный, могучий, всевластный, и, внезапно дрогнув, принял нежную ладонь враз покрасневшей мурманки в свою десницу…

…Недели летели одна за другой. Слухи сменялись слухами. Знали только, что с той поры сын короля приблизил северян к себе. Но никто не слышал разговора промеж них, ибо и Рюрик и Одд ведали цену словам.

— Говорят, что тебе всегда бывает попутный ветер, и он дует даже в том случае, когда при полном штиле ты поднимаешь парус, — молвил как-то Рюрик.

— Это легко проверить, если нам по пути, — ответил Одд и добавил: — Впрочем, тот же ветер полнил паруса моего отца и деда.