С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить - Том Митчелл

Надо сказать, что школа занимала довольно обширную территорию. В окрестностях школы было много обсаженных эвкалиптами площадок для различных игр. Было также много мест с пышной растительностью, наподобие тенистых уголков сада. Я вынес Хуана Сальвадора на травку, и он медленно пошел в тени эвкалиптов. Пингвин не отходил от меня дальше чем на пару метров, точно так же, как и на пляже в Уругвае. Заметив это, я ускорил шаг, и пингвин бросился за мной, чтобы не отстать. Пингвины очень смешно бегают. Они растопыривают крылья и, чтобы увеличить длину шага, двигаются всем телом попеременно влево и вправо. Вид торопящегося пингвина невольно вызывал улыбку. Большую часть той прогулки я старался идти неспешно и внимательно следил за поведением птицы. Хуан Сальвадор с интересом изучал траву и лежащие на ней листья и сучки, но старался быть на виду и не отстать от меня. Во время этой прогулки мы встретили нескольких работников школы, которым я представил Хуана Сальвадора и объяснил, как он стал моим новым другом. Никто из этих людей не высказал недоумения по поводу весьма странного спутника, однако по их реакции я понял, что они, вероятно, считают меня эксцентричным. Впрочем, не исключено, что мне это только показалось. Сам факт присутствия живого пингвина служил неоспоримым свидетельством того, что на пляже в Уругвае я принял правильное решение и спас птицу, то есть совершил добрый поступок.

Во время нашей первой прогулки по территории мы прошли приблизительно полтора километра. Я внимательно следил за поведением пингвина, ожидая, что рано или поздно птица устанет и начнет проситься на руки, но этого не произошло. В то время я был удивлен этим обстоятельством, однако, вспомнив, что пингвины проплывают сотни километров во время сезонных миграций из одного региона в другой, пришел к выводу, что эти птицы выносливее людей и поэтому небольшая прогулка вдоль полей для регби не должна представлять для Хуана Сальвадора трудностей.

В те годы асфальтированная дорога под названием «Улица Гуидо», или Calle Guido, упиралась прямо в ворота школы. Асфальт заканчивался, дорога становилась грунтовой и разбитой и приблизительно через два километра выходила к реке. Земли по обеим сторонам дороги принадлежали школе. К северу от дороги находилось несколько полей для регби, вокруг которых росли красивые палисандры.

В Центральной и Южной Америке произрастает много видов палисандра, и, должен сказать, все они очень красивые. Некоторые виды не выше кустарника, а некоторые со временем превращаются в огромные деревья. Палисандры, посаженные вдоль поля для регби, достигали высоты более двенадцати метров. Крону деревьев подрезали, чтобы увеличить ее площадь и создать больше тени, которая защищала от солнечных лучей игроков и болельщиков. Весной на палисандрах распускались необыкновенно красивые синие цветы воронкообразной формы. Цветами была усыпана вся крона дерева, и их цвет был таким насыщенно-синим, что казался даже ярче безоблачного неба. Во время цветения на деревьях было так много цветов, что на их фоне совершенно терялась зеленая листва, а синий цвет подчеркивал темную, твердую и корявую кору ствола. Когда цветение заканчивалось, на кронах в течение всего лета зеленели небольшие листья, а осенью появлялись похожие на гроздья винограда мелкие ярко-желтые плоды, буквально светившиеся в лучах заходящего солнца и сохранявшиеся на ветках даже после того, как опадала листва. По-моему, палисандры – одни из самых красивых деревьев в мире, и наблюдать, как под ними гуляет пингвин, было очень приятно.

Школе принадлежало двадцать гектаров земли к югу от грунтовой дороги. На этой территории было расположено несколько школьных строений и еще несколько полей для регби. В настоящее время город расширился, и на этом месте появилось много новых домов. Но в те годы можно было идти по грунтовой дороге, обнесенной по обеим сторонам забором из проволочной сетки, ограждавшим территорию школы. По обеим сторонам дороги росли кусты, а вдоль дороги тут и там попадались небольшие дома. Грунтовая дорога выходила к реке Ла-Плата. Обычным шагом до реки было полчаса ходу, но с пингвином мы шли гораздо дольше.

Дома, построенные между школьными зданиями и рекой, нельзя было в строгом смысле этого слова назвать трущобами. Для строительства домов использовался подручный материал, который их обитатели могли найти поблизости. Например, старые балки покинутых и развалившихся домов. В этих домах не было электричества, канализации и воды. Обитатели этих домов выращивали овощи на небольших огородах и зарабатывали в городе на жизнь не требующим квалификации физическим трудом. Некоторые жители этих «хуторов» работали поварами, уборщиками, прачками и садовниками в школе.

До знакомства с Хуаном Сальвадором я часто прогуливался до реки. После того как у меня поселился мой новый постоялец, я начал расспрашивать местных жителей, доводилось ли им встречать пингвинов в этой части реки.

– Нет, никогда не доводилось, – отвечали мне и объясняли, что рыба, которой питаются пингвины, не водится в пресной речной воде, поэтому и пингвинов в реке нет. Получалось, что пингвинам приходилось проплывать триста километров по океану, чтобы добраться из Аргентины в Уругвай. Чем больше я узнавал о жизни этих поразительных птиц, тем больше они меня удивляли.

Ла-Плата – река огромная; ее ширина не уступает проливу Ла-Манш между Англией и Францией. Представьте себе, что вы стоите в Дувре и смотрите на юг. Температура воздуха плюс тридцать градусов по Цельсию. Вода теплая, мутная и пресноватая, а вокруг растут тропические растения, и солнце движется по небу в обратном направлении. (В южном полушарии солнце вращается по небу против часовой стрелки.) Вот теперь вы можете себе представить, что увидел я, выйдя по грунтовке к реке Ла-Плата.

Ученикам школы разрешали не только свободно гулять по территории, но и самостоятельно уходить в город. Несмотря на то что страна находилась на грани анархии, а гражданские права населения, по существу, отсутствовали, ученики пользовались практически неограниченной свободой передвижения, что сейчас может показаться несколько странным. Еще более удивительным могло бы показаться то, что ученики школы, выросшие в самых богатых и влиятельных семьях на континенте, могли запросто общаться с местной беднотой, жившей в пойме реки (этот район по-испански назывался bajo). На собраниях преподавательского состава неоднократно обсуждался вопрос о безопасности учеников. Ворота школы охраняли вооруженные охранники, а сама территория школы по всему периметру была обнесена высоким забором из металлической сетки. Однако, несмотря на все наши обсуждения, никаких дополнительных мер по усилению безопасности учеников так и не приняли.

После нашей первой совместной прогулки по территории мы с Хуаном Сальвадором вернулись к зданию, в котором находилась моя квартира. Перед входной дверью было две ступеньки, и пингвин ударился о нижнюю, словно не увидел ее. Он отпрянул и сел. Пингвин совершенно спокойно относился к тому, что я брал его на руки, поэтому я взял его и перенес через две ступеньки. Однако внутри здания снова поставил его на пол.

Моя квартира находилась на втором этаже, куда вела широкая и красивая деревянная лестница. Я начал подниматься по лестнице и обернулся, чтобы посмотреть, что будет делать пингвин. Хуан Сальвадор снова пошел вперед, снова ударился о нижнюю ступеньку и отступил. Но на этот раз он стал внимательно осматривать возникшее на его пути препятствие то левым, то правым глазом. И тут он понял, как можно это препятствие преодолеть. Он снова подошел вплотную к нижней ступеньке, подпрыгнул и приземлился на живот. При этом он ударился головой о следующую ступеньку. Пингвин снова встал, подпрыгнул и оказался на второй ступеньке. На этот раз он приземлился на животе не поперек, а вдоль ступеньки так, чтобы не удариться головой о следующую. Он моментально повторил эту операцию со следующей ступенькой и снова упал на нее вдоль, а не поперек. Я медленно поднимался впереди него, а пингвин зигзагами следовал за мной.