Голос скрипки - Андреа Камиллери
Шрифт:
Интервал:
- Вот именно.
- Извините, но если вам больше нечего мне сказать, я бы хотел уехать отсюда. Начинаю испытывать усталость.
Доктор закрыл дверь на ключ, Монтальбано снова наложил печати. Они отъехали от дома.
- У вас есть мобильный?
Комиссар позвонил Паскуано, договорился об опознании завтра в десять утра.
- Вы тоже будете?
- Должен бы, да не могу. Мне придется уехать из Вигаты. Я пришлю за вами моего человека, он вас отвезет.
Комиссар попросил высадить его на окраине города. Ему хотелось пройтись.
- А, синьор дохтур, синьор дохтур! Синьор дохтур Латте с буквой «с» на конце звонил три раза и каждый раз все больше сердился, при всем уважении конечно. Вы должны перезвонить ему пирсонально собственной пирсоной сей момент.
- Алло, доктор Латтес? Монтальбано у телефона.
- Ну слава Богу! Приезжайте немедленно в Монтелузу, с вами хочет говорить начальник полиции.
И положил трубку. Должно быть, стряслось что-то серьезное, потому что из молока исчез весь мед.
Он уже заводил мотор, когда увидел, что подъезжает машина с Галлуццо.
- Есть новости о докторе Ауджелло?
- Да, позвонили из больницы, его выписывают. Я ездил за ним, а потом отвез его домой.
К черту начальника полиции и его неотложные дела. Сначала надо проведать Мими.
- Как ты себя чувствуешь, неподкупный защитник капитала?
- Голова прямо раскалывается.
- Наперед будет тебе урок.
Мими Ауджелло сидел в кресле, голова перевязана, бледный как полотно.
- Однажды один мужик врезал мне по голове железкой. Пришлось наложить семь швов, и то меня не развезло, как тебя.
- Видно, врезали тебе за дело, и ты это знал. Поэтому чувствовал себя хоть и побитым, но морально удовлетворенным.
- Мими, ты, когда постараешься, можешь быть настоящим гадом.
- И ты тоже, Сальво. Я собирался тебе позвонить сегодня вечером, завтра не смогу сесть за руль.
- Поедем к твоей сестре в другой раз.
- Нет, Сальво, все равно поезжай. Они очень хотели тебя видеть.
- А почему, не знаешь?
- Понятия не имею.
- Слушай, сделаем так. Я поеду, а ты завтра утром в девять тридцать должен быть в Монтелузе, в «Джолли». Возьмешь доктора Ликальци - он уже приехал - и отвезешь его в морг. Договорились?
- Как поживаете? Как поживаете, дорогой мой? У вас немного расстроенный вид. Мужайтесь. Sursum corda! Именно так говорили во времена «Католического действия». [«Католическое действие» - объединение светских организаций, действующее под патронажем Католической церкви. Многие депутаты и чиновники местных и общегосударственных органов управления являются его членами.]
Опасный мед доктора Латтеса переливался через край. Монтальбано насторожился.
- Пойду предупрежу господина начальника полиции.
Исчез и снова появился:
- Господин начальник полиции в настоящий момент занят. Прошу, я провожу вас в приемную. Хотите кофе, еще что-нибудь?
- Нет, спасибо.
Доктор Латтес снова исчез, предварительно одарив его широкой покровительственной улыбкой. Монтальбано был уверен, что начальник полиции приговорил его к медленной и мучительной смерти. Возможно, к удавке.
На столике в убогой приемной лежали еженедельник «Христианская семья» и газета «Римский обозреватель», [Периодические издания Ватикана.] очевидный знак присутствия в управлении полиции доктора Латтеса. Взяв в руки журнал, комиссар начал читать статью Тамаро.
- Комиссар! Комиссар!
Кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза, перед ним стоял полицейский.
- Господин начальник полиции вас ждет.
О Господи! Он глубоко заснул. Посмотрел на часы, было восемь. Эта сволочь продержала его в приемной два часа.
- Добрый вечер, господин начальник полиции.
Аристократ Лука Бонетти-Альдериги не ответил. Не подавая признаков жизни, сидел, уставившись в монитор своего компьютера. Комиссар обозрел непокорную шевелюру своего начальника, густую-прегустую, со здоровым вихром на макушке, закрученным наподобие сухих коровьих лепешек на полях. Точная копия того сумасшедшего психиатра, который организовал этнические чистки в Боснии.
- Как его звали?
Осознал, хотя и с опозданием, что, не вполне проснувшись, говорит вслух.
- Как звали кого? - спросил начальник полиции, соизволив наконец-то оторвать глаза от компьютера и посмотреть на комиссара.
- Не обращайте внимания, - сказал Монтальбано.
Начальник полиции продолжал смотреть на него со смешанным выражением презрения и жалости, видимо, подметив в комиссаре недвусмысленные признаки старческого слабоумия.
- Я буду с вами предельно откровенен, Монтальбано. Я о вас невысокого мнения.
- И я о вас тоже, - сказал комиссар не моргнув глазом.
- Ну вот и хорошо. Теперь между нами все ясно. Я вызвал вас, чтобы объявить, что отстраняю вас от расследования убийства синьоры Ликальци. Вместо вас его будет вести доктор Панцакки, начальник оперотдела, который, между прочим, по долгу службы и должен заниматься этим делом.
Эрнесто Панцакки был ближайшим соратником Бонетти-Альдериги, которого тот перетащил за собой в Монтелузу.
- Могу я узнать, почему, даже если мне на это наплевать?
- Вы совершили недопустимую небрежность, которая создала серьезные трудности для доктора Аркуа.
- Это он в рапорте написал?
- Нет, в рапорте не написал, не захотел по своему великодушию вам вредить. Но потом раскаялся и все мне рассказал.
- Ох уж мне эти раскаявшиеся! - не сдержался комиссар.
- Вы имеете что-то против раскаявшихся? [Это выражение связано с борьбой против мафии, которая в последнее время проводится в Италии, и с программой защиты свидетелей, породившей сотни перебежчиков, так называемых раскаявшихся (pentiti).]
- Да ладно!
И вышел не попрощавшись.
- Я приму меры! - крикнул ему вслед Бонетти-Альдериги.
Экспертно-криминалистический отдел располагался в подвальном помещении.
- Доктор Аркуа на месте?
- В своем кабинете.
Вошел без стука.
- Добрый вечер, Аркуа. Меня тут начальник полиции вызвал. Вот по дороге решил зайти к вам, узнать, есть ли новости.
Ванни Аркуа было явно не по себе. Но он подумал, что Монтальбано еще ничего не знает о своем отстранении от дела, и решил сделать вид, будто ничего не произошло.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!