📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгНаучная фантастикаТростниковые волки - Дмитрий Савочкин

Тростниковые волки - Дмитрий Савочкин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 79
Перейти на страницу:

Schreibe, gehe nicht verloren.

Weil ich habe keine Lust mehr habe, nach dem nächsten Brief den Monitor in Stücke zu schneiden.

Chaim»[2].

Тут надо сказать пару слов о том, кто такой Хаим.

Хаим представлял собой настоящий клубок противоречий, начинавшихся с его происхождения.

Отец Хаима был чистокровным немецким евреем. Дед и бабка Хаима по отцовской линии познакомились в концлагере Дахау. Они любили друг друга платонически, через колючую проволоку, словно в романе Ремарка, стоически поддерживая друг друга в ожидании смерти. В 1944 году оба они неожиданно были переведены из концлагеря на завод по производству мыла в рамках кампании Гиммлера под улучшению имиджа рейха накануне поражения в войне, и в 1945-м их освободили американские войска. В 1946-м они поженились, и в 1947-м у них родился сын – отец Хаима.

Мать Хаима была отпрыском древнего баварского аристократического рода. Её отец, барон фон что-то там, был мелкоземельным помещиком и в 1935-м вступил в партию, затем в СС, ушёл добровольцем в армию, с началом войны оказался на Восточном фронте, где дослужился до штурмбаннфюрера и командовал батальоном, а потом попал в плен и исчез из жизни своей семьи на долгих двадцать лет. Мать Хаима родилась через девять месяцев после последнего отпуска её отца, в 1944-м, и увидела его впервые в 1965-м, уже взрослой женщиной. Через несколько лет она вышла замуж за еврея, уехала из дома и, насколько мне известно, больше не виделась с отцом ни разу до самой его смерти. О причинах можно было только догадываться. Один раз Хаим обмолвился, что его дед имел какие-то связи с ОДЕССА, но развивать эту тему не стал, и я не стал спрашивать.

Поскольку его отец не был немцем, а мать не была еврейкой, Хаим был чужим и для тех и для этих. Думаю, не стоит и говорить, что для Хаима не существовало священных коров – он одинаково равнодушно относился и к трогательности покаяния немцев, и к аффективности Шоа. Вторая мировая интересовала его прежде всего как заработок – и он был здесь достаточно успешен. Как историк Хаим имел постоянную аккредитацию во всех крупных архивах и фондах Германии, начиная, конечно, с Deutsche Dienststelle – преемницы ВАСт, – «Немецкой службы по оповещению близких родственников павших солдат бывшего вермахта», и Volksbund Deutsche Kriegsgräberfürsorge e.V. – «Народного союза Германии по уходу за военными могилами». Помимо этого у него были прекрасные исследовательские навыки и отличный нюх на всё, что выбивалось из общей картины. Хаим сотрудничал с рядом серьёзных копателей, прикрываясь официальными подработками на те или иные исторические общества и поисковые движения. Пару раз он попадал в поле зрения полиции, но каждый раз выходил из воды сухим.

Мне повезло познакомиться с ним в самом начале моей… скажем так, «археологической карьеры», и так уж случилось, что мы стали друзьями. Хаим вообще редко сходился с людьми – слишком уж специфическим он обладал характером. Единственным человеком, которому он полностью и безоговорочно доверял, вот уже десять лет была его девушка, Марта, – вероятно, самое удивительное создание на Земле. За всё время нашего знакомства, кроме «Привет» и «Пока», Марта произнесла при мне, может быть, десяток слов. Но Хаим с регулярностью утренней газеты пересказывал мне анекдоты, басни и целые поэмы в прозе, утверждая, что это вчера ему рассказала Марта. Очевидно, она общалась с ним одним. И, очевидно, их двоих это вполне устраивало. Она была полупрофессиональным фалеристом, и её помощь часто оказывалась очень кстати.

Последний раз мы расстались в разгар моих «полицейских приключений». Мне пришлось спешно обрубать все концы, и я просто исчез, ничего не объясняя. Хаим сам работал в этом бизнесе не первый день и хорошо знал, что это могло значить, поэтому не сделал ни одной попытки со мной связаться. С моей стороны, конечно, было некрасиво не появляться так долго, будучи на свободе, но я рассчитывал, что Хаим не сердится. В конце концов, зачем же ещё нужны друзья?

Судя по письму, Хаим не сердился, во всяком случае не сильно. Меня больше волновало другое. Хаим настаивал на том, что жетон поддельный, в то время как я с самого начала не сомневался в его подлинности. Я откинулся на спинку стула и запрокинул голову. Под потолком неспешно месил воздух вентилятор, очевидно, не выключенный с лета.

Я начал взвешивать «за» и «против». «Против» набиралось довольно много – жетон действительно был аляповатым и совершенно не напоминал виденные мною образцы. Но было одно очень веское «за» – именно такой аляповатый и несуразный жетон никто не стал бы изготавливать, чтобы выдать его за подлинник. Подделка жетона того времени – филигранная работа, которая не может принести сколь-нибудь серьёзных дивидендов. Тем более подделка половины жетона. Человек, который подделывал такой жетон, совершенно точно имел в виду какую-то цель. И он точно был профессионалом. Такой человек не стал бы подделывать жетон настолько неправдоподобно. Моё чутьё уверяло меня, что этот жетон – настоящий. Во всяком случае, тот, кто его делал, изготавливал оригинал. Что бы это ни означало.

Альзо.

Я решил принять для себя в качестве рабочей версии следующую: вне зависимости от того, кто и для чего изготовил жетон, я буду считать, что он был изготовлен для Ганса Брейгеля, начальника шестого отдела штаба второй дивизии СС «Дас Райх». Соответственно целью поисков становится труп пропавшего без вести Ганса Брейгеля, на шее которого, вероятно, всё ещё болтается вторая половина жетона, если она не сгнила вместе с трупом Брейгеля в непролазных болотах где-то на гигантском пространстве от Волги до Сены.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?