Окрыляющая - Анастасия Никитина

ехали в карете. Мы, потому что Леону пришлось взять с собой. Я отдавала себе отчёт, что всё ещё слишком мало знаю об окружавших меня реалиях и людях и рискую в любой момент сесть в лужу. А кто еще смог бы снабдить меня сведениями о каждом встречном-поперечном?

Ночевали мы в городе. Я вовремя вспомнила, что обещала посетить королевского представителя, и приказала сделать небольшой крюк. Знакомый толстяк обильно потел и вился вокруг меня мелким бесом, стараясь услужить. Но мне всё равно пришлось подписать уйму бумаг. А так как я не собиралась что бы то ни было подписывать не прочитав, то действо затянулось.

В общем, выслушав бездну кислых комплиментов моей учёности и заподозрив, что большая часть украденного бывшим управляющим осела именно в этих карманах, я рассталась с королевским представителем и отправилась в гостиницу. Вот уж где я в полной мере оценила удобства собственного замка. Там, по крайней мере, никто не топал стадами слонов под дверью, а с нижнего этажа не неслись похабные песни. Слава всем богам, хоть насекомых тут не было. Зато все прочие прелести съёмных комнат над кабаком имелись в наличии. В ответ на мою ругань Леона только пожала плечами:

— Это же ваша блажь, в гостинице ночевать. Могли бы сразу в ваш особняк поехать.

— В мой особняк?! — прошипела я, пытаясь решить, убить наглую бабу лично, или всё же перепоручить это благое дело какому-нибудь палачу.

— А вы не знали, что у вас тут есть особняк? — с притворной наивностью захлопала ресницами она. — Простите великодушно, госпожа. Мне даже в голову это не пришло… Это же ваш город. Я и подумать не могла, что вы…

— Всё я знала, — огрызнулась я. — Но, памятуя, в какой свинарник вы превратили мой замок, на дом даже посмотреть не рискнула. Понадеялась, что в гостинице будет лучше.

— Как вам будет угодно, госпожа баронесса, — поклонилась Леона. И я в очередной раз заскрипела зубами: «Некем её заменить! Некем!»

Женщина снова улеглась, и вскоре из её угла понёсся басовитый храп. Выругавшись вполголоса, я откатилась на противоположный край своей громоздкой кровати и накрыла голову одной из многочисленных подушек. От храпа эта хлипкая преграда спасала плохо, зато минут через пять я начала задыхаться. Плюнув, я отшвырнула подушку и села в постели.

Спать хотелось невыносимо, но шум не позволял даже задремать. «Ишь как быстро к хорошему привыкла, — обругала я себя. — Забыла, в каких конурах приходилось ночевать, когда по всяким командировкам шастала?! А теперь от средневекового номера-люкс нос воротишь». Самокритика тоже не помогла, и я привалилась боком к обитой потёртым бархатом стене. Этот бархат особо хвалил хозяин. Мол, тепло и тихо.

Вот он только забыл сообщить, что стены, которые этой тряпкой обтянули, были, по всей видимости, картонные: стоило мне прижаться ухом к перегородке, как я услышала внятные голоса соседей.

— Мало ли за что люди его убьют? Не он первый, — лениво проговорил кто — то.

— Нет уж. Я тебе не за «мало ли» деньги плачу, — второй голос, хриплый, но чем-то неуловимо знакомый, заставил меня вздрогнуть. — Всё должно быть безупречно. Если убьют, то кто, за что и почему. И имей в виду, вариант «просто так» не подходит. Мне война не нужна! Ясно?!

Мне война была нужна ещё меньше неизвестного постояльца, потому я быстро метнулась к стоявшему на столике стакану с водой и, выплеснув его содержимое прямо на пол, прижала посудину к стене. Через такой своеобразный стетоскоп слышно стало лучше, но голос я, к собственному разочарованию, так и не узнала.

— Да понял я, — отмахнулся первый. — Найдём несправедливо обиженных. А не найдём, так сами обидим от нужного имени и очень несправедливо.

Послышался тихий, но от этого не менее неприятный смех. Я почувствовала, как по спине пробирается озноб. Там за стеной сейчас планировалось подлое убийство. Но даже не это заставляло меня нервно вслушиваться в каждый шорох за тонкой перегородкой. Голос заказчика. Вот что вышибало холодный пот на моей коже. Я знала его. Не могла вспомнить, кому он принадлежал, но была твёрдо уверена, что слышу его не впервые. Память на голоса у меня с детства была отличной. Вот только соотнести их с нужной физиономией я не всегда умела. Очередной привет от своеобразного бабушкиного воспитания. «Нечего рассматривать всех подряд, — любила говорить она. — Большинство людей достаточно услышать, что бы понять, что они недостойны даже взгляда».

— Не беспокойтесь, господин, — снова заговорил незнакомец, и я поспешно отогнала неуместные воспоминания. — Я мастер в своём деле. Всё будет чисто.

— Именно за это я и плачу тебе большие деньги, — ворчливо отозвался второй. — За это, а не за глупые шуточки. Надеюсь, ты помнишь: если я рухну на скалы, то ты полетишь со мной.

— Не надо угроз, господин… Сколько я их уже слышал, а до сих пор жив.

— Что ты имеешь в виду?! — взвился второй.

— Лишь то, что я всегда выполняю взятые на себя обязательства, — усмехнулся первый. — Хорошо выполняю. Готовьте соболезнования. Ваш родственник не переживёт эту зиму.

— Так долго? — разочарование можно было бы черпать половником.

— Можно и быстрее. Но тогда не смогу гарантировать безупречное «кто, за что и почему».

— Нет уж. Гарантируй. Но излишне не затягивай.

В комнате явственно что-то звякнуло. А минуту спустя хлопнула дверь. Какое — то время я вслушивалась в тишину и отдалённые выкрики пьяных гостей кабака. А потом снова зазвенели монеты. Этот звук я бы ни с чем не спутала: сама всего пару дней назад перебирала выдуренное у глупого дракона золото.

— Давайте, идиоты… — шёпот на грани слышимости коснулся слуха, заставив меня снова похолодеть. — Убивайте друг друга. А я вам с удовольствием помогу. За соответствующее вознаграждение.

Больше я, как ни старалась, не услышала ничего. Но и того, что услышала, мне хватило, что бы всю ночь проворочаться без сна. Я как — то разом вдруг вспомнила, что угодила в хоть и довольно продвинутое, но все же средневековье. И человеческая жизнь тут стоит совсем немного. Десяток стражников, взятых собой в качестве охраны, вдруг показался мне плохой защитой.

«Хотя их и в замке осталось человек двадцать… Смешно, — думала я, скручиваясь в комок под тяжёлым одеялом. — Надо больше. Вернусь и сразу