Эхо в тумане - Андреа Кейн

Что-то в тоне брата заставило Ариану ощетиниться, и она непроизвольно высвободила руку из его ладони. Внезапно вспомнились слова Терезы, зазвучавшие совсем по-новому при виде огромной толпы. «Человеческая природа поразительна, воскресить старый скандал — соблазн, перед которым немногие смогут устоять».

— Все эти гости пришли сюда, желая полюбоваться церемонией или поглазеть на женщину, которая выходит замуж за потенциального убийцу?

Ариану поразил собственный цинизм. Но он явно не удивил Бакстера, беспечно пожавшего плечами.

— Как бы то ни было, наслаждайся вниманием, малышка. Ты будешь представлять собой одновременно и потрясающую красавицу, и мученицу.

К счастью, в этот момент их экипаж остановился, избавив Ариану от необходимости резкого ответа. Но, пока предупредительный лакей открывал дверь и помогал невесте выйти, Ариана пришла к глубокому и кристально чистому осознанию происходящего.

Возможно, она очертя голову бросается навстречу пугающей неизвестности, но у нее нет оснований сожалеть о своей жизни в Уиншэме. По правде говоря, она не жертвует ничем, кроме своих романтических грез.

Пришло время оставить детство позади.

Глубоко вздохнув, она спустилась и, подняв голову к величественным колоннам церкви и венчающим ее гордым шпилям, неторопливо осмотрелась в поисках успокоения, которое ей всегда дарила природа. Неисчерпаемая красота бархатной зелени деревьев и яркие цветы, наполняющие легким ароматом августовский воздух, вселяли в нее радость и веру.

— Ты готова, эльф?

Бакстер спустился и взял ее за руку.

Ариана открыла было рот, чтобы ответить, когда боковым зрением заметила белую вспышку, внезапно прочертившую воздух. Внимательно всмотревшись, она, затаив дыхание, мгновенно узнала уже знакомую ей величественную птицу. Изящно сомкнулись белоснежные крылья, и прекраснейшая из сов замерла на ветке толстого дерева.

Проницательный взгляд топазовых глаз окинул улицу и встретился со взглядом Арианы.

На бесконечно долгую минуту время вдруг остановилось, гордая птичья голова повернулась к ней, глаза торжественно, не мигая, смотрели прямо в ее глаза, излучая властную силу и уверенность, передавая их девушке.

Затем резкий взмах больших белых крыльев, громкий крик — и птица растворилась в утреннем небе.

— Ариана. — Озабоченный голос Бакстера, казалось, донесся откуда-то издалека. — Кажется, ты сейчас упадешь на меня?

— Что? — Ариана повернулась и безучастно посмотрела на брата, все еще видя перед собой великолепный образ. Она ни на минуту не сомневалась, что то был чудесный символ надежды.

— Ты побелела как полотно. — Бакстер сжал ее запястье. — Надеюсь, ты не потеряешь сознание?

— Нет… конечно нет.

Ариана покачала головой, возвращаясь к действительности. Слегка дрожащей рукой она разгладила шелковую тафту своего мягкого платья цвета слоновой кости, расправила кружевные оборки. Кинув быстрый взгляд на опустевшее небо, она повернулась к Бакстеру:

— Я готова.

Он улыбнулся и наклонился, чтобы опустить ей на лицо вуаль, стараясь не повредить венок из белых роз и цветов апельсина, украшавший убранные наверх каштановые волосы Арианы.

— Ты прекрасна, эльф. Я очень горжусь тобой.

Она слабо улыбнулась.

— Давай войдем, пока леди Пендлингтон не сломала себе шею, слишком ее вытягивая, — беспечно предложила она, заметив, что множество людей с нетерпением смотрит на них.

Бакстер, казалось, почувствовал облегчение.

— Как пожелает невеста, — сказал он и предложил ей руку.

Звуки «Свадебного марша» Мендельсона зазвучали громче, когда невеста и ее брат стали подниматься по ступеням церкви. Все разом подвинулись вперед на своих местах, чтобы увидеть драму десятилетия — стать свидетелями того, как Ариана Колдуэлл выходит замуж за человека, по слухам являющегося виновником смерти ее восхитительной и дражайшей сестры, Ванессы.

Медленно входя в двери и по дороге к алтарю, Ариана чувствовала на себе испытующие взгляды, читала выражение лиц. И мысль о том, что все эти люди жили за счет жестокости и сплетен, ужасала ее и вызывала отвращение.

Устремив взгляд к алтарю, она обнаружила, что не одинока в своих чувствах.

Взгляд Трентона Кингсли встретился с ее взглядом и проник глубоко в душу. Интуитивно Ариана ощущала, какое огромное впечатление производит на окружающих его массивная, внушающая страх фигура — даже то, как темный сюртук обтягивал его широкие плечи, а замшевые брюки обрисовывали мощные мускулы бедер и ног.

Но думать она могла только о силе его огненного кобальтового взгляда с явным оттенком цинизма. Он словно бросал ей вызов, подзадоривал окружающих подвергнуть сомнению его мотивы и одновременно насмехался над скучной мелочностью своих гостей.

И вот снова. Ариана моргнула, поймав проблеск того же самого чувства, которое уже видела в его глазах дважды, — то ли нежность, то ли незащищенность, а может, сострадание. Это не было плодом ее воображения, оно действительно присутствовало. Она увидела, как он передвинулся, окинул беглым взглядом церковь, затем снова посмотрел на нее, жестокое выражение снова появилось на его лице.

Он ожидал ее враждебности.

Понимание осенило Ариану с такой же ясностью, как и пришедшее ранее осознание одиночества ее прежней жизни в Уиншэме. Трентон знал, за кого все его принимают, и ожидал, что Ариана подкрепит их убеждение, представ перед присутствующими сопротивляющейся, перепуганной невестой, какой и надеялось ее увидеть общество. «В человеке множество граней, — зазвучал в памяти Арианы голос Терезы. — Каждая из них отчасти правдива и отчасти иллюзорна. И нам самим предстоит уяснить разницу».

Ариана подавила дрожь, расправила плечи и предоставила своему инстинкту вести ее от иллюзии к правде. Она грациозно поплыла навстречу человеку, которого Тереза назвала ее нареченным, изо всех сил стараясь выглядеть сияющей невестой.

Увидев невольное облегчение, отразившееся на лице Трентона, когда он заметил перемену в ее поведении, Ариана почувствовала, как волна сострадания охватила ее. В последние годы он находился в положении изгоя. Несмотря на свое мятежное поведение и непроницаемый внешний вид, его задевало осуждение и неприятие окружающих. Для такого гордого человека, как Трентон, пренебрежение со стороны невесты в день свадьбы было бы величайшим унижением.

Поэтому Ариана высоко подняла голову, вздернула подбородок и мысленно поклялась, что предоставит возможность толпе гостей думать все, что они захотят. Она не станет подбрасывать топлива в огонь их злорадства.

— Твоя невеста потрясающая, — пробормотал на ухо брату Дастин Кингсли.

Трентон медленно кивнул, горло его сдавило какое-то необъяснимое волнение.

— Да, потрясающая.