Тринадцатая редакция. Найти и исполнить - Ольга Лукас

– Я вот сейчас кому-то внеочередной урок борьбы без правил устрою! – взревел Лёва и, засучивая рукава, пружинящим шагом двинулся в сторону дивана.

– Ой, совсем забыл, – хлопнул себя по лбу Виталик. – Меня же Гумир просил к нему зайти, там у него срочное что-то. Ну, берегите себя.

И сбежал от возмездия. Впрочем, сбегая, он чуть не сбил с ног Константина Петровича, бережно прижимающего к груди какую-то непонятную штуковину.

– Вы посмотрите только, какую вещь выбросили! – воскликнул тот, легко увернувшись от Техника. – А, это ж надо! Пепельница! Старинная, хрустальная! Антиквариат! Винтаж! Хорошо хоть она в сугроб упала, не разбилась. Ну чего ротозейничаете? Вон видите, Виталик побежал, он всегда делом занят, а вы трое что?

– Мы что? – рассвирепел Лёва, проверил, ладно ли засучены его рукава, сжал покрепче кулаки и сделал один только широкий и уверенный шаг вперёд.

Константин Петрович малодушно прикрылся хрустальной пепельницей в надежде если не откупиться от противника, то хотя бы стукнуть его этим винтажным антиквариатом как можно больнее и подлее.

– Отставить драку, – спокойно произнёс Даниил Юрьевич, материализуясь между противниками как раз в тот момент, когда, казалось, ничто уже не могло спасти коммерческого директора от расправы. – Неужели я пропустил что-то интересное?

– Он говорит, что я бездельничаю, – наябедничал Лёва и указал пальцем на Константина Петровича.

– Пальцами показывать – нехорошо, – покачал головой шеф. – Ты мне лучше скажи, где у нас Йозеф Бржижковский?

– Йозеф… Бржижковский? – Лёва с ужасом понял, что пару минут назад вышел в приёмную вовсе не для того, чтобы славно подраться, а затем только, чтобы накинуть куртку и бежать на вокзал, искать своевольного писателя, вздумавшего самостоятельно, без провожатых, добраться до Тринадцатой редакции. Добираться тут, понятное дело, недолго, самое большое минут за двадцать пешком можно дойти, но вдруг он заблудился во дворах и переходах? А у него через час – прямой эфир!

– Кстати, а где этот симпатичный дедуля, который помогал разгружать книги? – поинтересовался Константин Петрович, поглаживая дважды спасённую пепельницу.

– Какой ещё дедуля? – отмахнулась Наташа. – Нет у нас в институте дедуль, даже сторож – и тот бабуля!

– Нет, там ещё был дедуля! – упрямо гнул своё Цианид. – Подошел, спрашивает – это у вас тут издательство, мне сказали утром подойти. Ну я его и погнал на разгрузку.

– Дедуля – такой невысокий мужичок с испитым лицом, с эспаньолкой и седыми кудрями до плеч? – вкрадчивым тоном уточнил шеф.

– Он самый, – кивнул Константин Петрович. – Нормальный такой, интеллигентный дед. Даже с некоторой претензией на богемность.

– Где он сейчас? – завопил Лёва. – Куда ты его дел, гадина?

– Никуда не девал. Велел собрать то, что жильцы из окон повыкидывали, и сложить в кладовку.

– Я тебя самого сейчас в кладовку сложу! Только сперва на куски порву! – снова кинулся в драку Лёва, и теперь даже Даниил Юрьевич не смог бы спасти своего бестолкового заместителя, если бы в этот момент в приёмной не возник вышеупомянутый «дедуля».

– А вот и я! – важно заявил он. – Ваше поручение выполнил – что мог, пригрёб и отнёс в чуланчик. Дальше у нас что по плану?

– Здра… здравствуйте! – поперхнулся приветствием Лёва и сделал неуверенный шаг навстречу писателю. – Вас что же, заставили книги разгружать?

– Ну кто ж меня заставит, сам подумай, – усмехнулся дедок. – Прихожу – а тут все работают. Мне, что ли, помочь трудно?

– Костя, ты обратил внимание на то, что отправил нашего дорогого гостя разгружать книги? – уточнил Даниил Юрьевич. То, что шеф обратился к своему заместителю по имени, не предвещало ничего хорошего, но были ещё шансы спастись.

– А… мм… Так вы и есть господин Бржижковский? – Цианид решил прикинуться на редкость простодушным, но милым парнем. – А я думал, иностранец приедет. Который по-нашему не понимает.

– Я по-нашему понимаю такое, чего ты пока что даже представить себе не можешь. Но ты мне всё равно нравишься. Приятно, когда в лицо не узнают, почти так же приятно, как лет двадцать назад, когда узнавали. Но ещё приятнее, когда узнают, а продолжают вести себя по-человечески. Мне вообще у вас уже нравится. Знаете, когда я приехал в ваше московское представительство, там вокруг меня начали бегать целые толпы бестолковых каких-то девочек и мальчиков. Буквально на части рвали. Одна говорит – пойдёмте, я вас чаем угощу. А я вообще-то чай не очень, но из вежливости согласился, к тому же у меня бутылёк заветный всегда в кармане. С чаем то есть пойдёт. Едем мы, стало быть, на скоростном лифте, через три этажа на четвёртый – чай пить. Девочка бедная не знает, как меня развлечь, того гляди заплачет. Я её выручать не собираюсь – сама придумала чай пить, сама и расхлёбывай. По дороге нас, впрочем, перехватывают – нет, говорят, вам срочно надо ехать на телевидение. А как же, говорю, чай? А чай – потом. Когда вам пять отборных жёлтых журналистов перекрёстный допрос устроят. Ну положим, это я им устроил, надолго они запомнили, но мне быстро наскучила эта Москва. Главное, никто не знает точно, что же именно от меня надо. А тут – пришел, получил задание, покидал книжки на свежем воздухе.

– Он вас ещё и на улицу отправил? – схватился за голову Шурик.

– Я сам себя на улицу отправил, – отрезал писатель. – Там какие-то парни бестолковые топтались – кто ж так машину разгружает? Я-то, например, грузчиком работал, знаю, как надо.

– Ну если что не так, извините, – подмигнул автору Константин Петрович. – У меня уж такое правило. Если все работают – то работают все.

– Вот и у меня тоже, – подмигнул автор в ответ. – Если уж я наливаю, то все пьют. Для начала – за знакомство. У меня с собой пара бутылочек припасена, а до эфира ещё как раз время остаётся, правильно я понял?

– Но… – встревоженно взглянул на часы Лёва.

– Успеем, – спокойно кивнул ему шеф, поворачиваясь к писателю. – Давайте только переберёмся в мой кабинет, а все желающие – с нами.

– Вот я запомню, кто с нами сейчас пойдёт, и стану их любить и называть по имени-отчеству, а остальных буду игнорировать! – капризно заявил Йозеф Бржижковский, скрываясь в кабинете Даниила Юрьевича. – К барышне это не относится. Её я уже люблю.

– А ты что же не пошел со всеми? – спросила Наташа у Константина Петровича, когда «желающие» дружной толпой покинули приёмную. – Он же теперь тебя будет игнорировать.

– Тем лучше для меня. Судя по первому впечатлению, дядя не из приятных. Вот пусть Лёва и отдувается. Виталика только жалко. Старикан же и его теперь из вредности замечать не будет.

– А может, Виталику, наоборот, – повезло. Так и не узнает, каков его кумир на самом деле.

– Добрые мы с тобой какие-то, это неправильно. От нашей доброты финансовое благосостояние компании не улучшится, – покачал головой Константин Петрович. – Ну ладно, ты тут работай, улучшай благосостояние, а мне надо сходить ненадолго в кладовку. Посмотрю, что нам на этот раз принесло прибоем. Может, удастся чего в антикварный магазин пристроить, сейчас люди вообще стали падки на всякую старую дрянь. А нет – так подарю кому-нибудь. А пепельницу я так и так Даниилу Юрьевичу отдам.