В экстазе восточного танца - Марина Серова

Проникнув внутрь, я набрала сотовый Чернова и попросила его постучать в дверь. Тут же раздался стук, ориентируясь на который я нашла лестницу в подвал. Массивная дверь была заперта просто на задвижку. Едва я ее открыла, увидела Чернова, который стоял в проеме почти голый: кроме коротких шорт, на нем ничего не было.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга.

– Все закончилось, все позади, сейчас мы будем выбираться, – я попыталась успокоить взволнованного мужчину, окидывая взглядом освещенное тусклой лампочкой помещение.

На всякий случай я осмотрела подвал, который представлял собой комнату метров двадцать с топчаном возле стены. В противоположном углу стояло ведро с крышкой, являвшееся, судя по запаху, толчком. Была здесь и пара табуреток, на одной из которых стояла банка с водой.

Домашняя тюрьма – сделала я вывод. Интересно, Чернов здесь первый узник?

– Ну, давайте выбираться, – предложила я и пошла туда, где должен быть выход.

Дача состояла из трех комнат и веранды. В самой большой стоял шкаф. Я порылась в нем, среди одежек нашла старые джинсы и свитер.

Джинсы оказались Чернову коротковаты, а свитер маловат, но за неимением лучшего пришлось нарядить клиента хоть так.

Намерзшийся в подвале Яков Павлович без всяких разговоров нацепил то, что ему дали.

– Сейчас бы вас чаем напоить, но давайте все-таки уедем отсюда побыстрее, – предложила я, – кто их знает, надолго они уехали, и сколько их вернется – смогу ли я со всеми справиться. Пока будем добираться до дома, вы мне все расскажете.

Чернов только кивнул в ответ.

Я понимала, что ему хотелось выговориться, я же мечтала поскорее увезти его – береженого бог бережет.

Входная дверь была закрыта на врезной замок, так что мы вышли легко и даже захлопнули ее за собой.

Предъявив сторожу Чернова, который подтвердил, что был похищен и незаконно удерживался на охраняемой тем территории, я выдала мужичку сотню, попросив привести в порядок окно, из которого выставила стекло. После этого я выразила благодарность за содействие, оставила свою визитку, на которой были напечатаны только мои фамилия и телефон (не всегда нужно сообщать о том, что я частный сыщик, поэтому у меня два вида визиток), и попросила обязательно сообщить, если типы на джипе приедут еще раз.

– А если они спросят, кто парня освободил? – поинтересовался сторож.

– Так и скажите: приезжали из прокуратуры. Завели дело. Обещали вызвать вас на допрос.

– А меня действительно вызовут на допрос? – испугался мужичок.

– Посмотрим, как будут складываться обстоятельства, – «успокоила» я его, прежде чем попрощаться.

Бедняжка так и не сдвинулся с места, пока мы не уехали.

На вопрос Чернова, не зря ли я дала свою визитку, я решительно ответила, что, кроме телефона, на ней ничего нет. Конечно, зная имя и фамилию, получить обо мне сведения нетрудно. Но благодаря куче удачно раскрытых мною преступлений в определенных кругах сложилось мнение, что связываться со мной не стоит – себе дороже. Так что те, у кого будут наводить обо мне справки, посоветуют интересующимся лучше со мной не пересекаться. А там посмотрим.

Объяснив все это Чернову, я прибавила скорость и минут через семь выехала на шоссе, по которому нам предстояло вернуться в Тарасов.

– Яков Павлович, – осторожно начала я разговор, – я понимаю, что вам трудно сразу сосредоточиться, но я бы все-таки рекомендовала вам нанять охранника, хотя бы на то время, пока я разберусь в том, что случилось.

Чернов посмотрел на меня и попросил связать его с руководителем агентства, которое я ему советовала позавчера.

Мыльников ответил сразу и пообещал как можно быстрее подобрать надежного парня, а пока выслать на адрес Чернова дежурного телохранителя (была в фирме «Надежность» и такая услуга – временная охрана грузов и вип-лиц).

– Теперь, когда я могу быть спокойна за вашу безопасность, вернемся к нашим баранам. Рассказывайте, – посмотрела я на клиента. – Только сначала объясните мне, откуда у вас, почти голого, телефон?

– Перед тем как лечь, – принялся объяснять Чернов, – я пил в кухне чай и разговаривал с замом о новом контракте. Потом машинально засунул сотовый в карман шорт, в которых всегда хожу дома, взял ноутбук и отправился в спальню. – Видите, какая плоская модель, – Яков показал мне свой телефон, – это последняя модификация, когда он в кармане, его не видно. Я хотел перед сном еще раз перечитать тот контракт, который мы обсуждали с замом. Телефон мне не мешал, я и забыл про него. Просматривал в Интернете несколько сайтов поставщиков. Прилег на постель, включил комп и через некоторое время почувствовал какой-то противный запах, попробовал встать посмотреть, в чем дело, но закружилась голова. Больше я ничего не помню – очнулся в подвале, из которого вы меня освободили.

– А почему они не нашли у вас телефон?

– Не искали. На тумбочке возле кровати лежал еще один, мой личный, по нему рабочих разговоров я не веду, и его номер знают только близкие мне люди. Наверное, они подумали, что это и есть мой сотовый телефон.

– Вы позвонили мне сегодня утром около одиннадцати. До этого вам никто не звонил на сотовый? – удивилась я.

– Поговорив с замом, я его выключил – зам перезванивал мне несколько раз, я на него рассердился и вырубил телефон. Когда я хочу отдохнуть, сотовый отключаю.

– Расскажите как можно подробнее о людях, которые на вас напали, – переключилась я на похитителей. – Сколько их было, что они от вас хотели? Вас били? Вы их запомнили?

– Нет, не запомнил, – Яков Павлович начал отвечать с последнего вопроса. – Меня не били. После того как я очнулся, меня напоили чаем, спросили, как я себя чувствую, потом объяснили, что мне не причинят никакого вреда, если я честно отвечу на вопросы. Глаза у меня были завязаны, руки связаны. Потом руки мне развязали, а когда все ушли и я смог распутать повязку на глазах, никого уже рядом не было, так что никого я не видел, и даже сколько человек меня допрашивали, не знаю. Помню только, что вопросы задавал мужчина, хорошо говорящий по-русски, но с акцентом. Он интересовался моей семьей: очень подробно расспрашивал о том, над чем работали дед и отец, куда они ездили в командировки и экспедиции. Ничего особенно секретного я не мог рассказать. Все работы моих ученых предков публиковались, были в открытом доступе, я об этом и сказал, дал адреса сайтов в Интернете, где все это можно посмотреть. Но мужчина стал настаивать на каких-то особенных подробностях: расспрашивал о семейных традициях, наследстве, которое дед получил от предков, и о том, что я сам получил от отца и деда. Уговаривал меня открыть тайну каких-то асков. Предлагал вместе искать фамильное сокровище. Мои ответы не удовлетворили его, под конец он раскричался, что если я не хочу отвечать добровольно, то он заставит меня говорить. Меня связали и сделали укол в вену. После этого все было как в тумане, он опять меня о чем-то спрашивал, но я совершенно не помню, что отвечал. Потом все поплыло, и я очнулся уже один. Вспомнил про сотовый, включил его и позвонил вам.