Человек под лестницей - Мари Хермансон

Фредрик тут же оказался в каком-то подземном ходе, очень узком, темном и сыром. Он изо всех сил полз к выходу, вот сейчас он до него доберется — и весь этот кошмар окажется позади. Но нет! Он вдруг уперся в невидимое препятствие. Дальше хода не было, он оказался в ловушке.

— Как жестоко! Он же не крыса!

Он слепо бился головой о невидимое в темноте препятствие, загородившее выход. Он лежал на животе, ему было страшно неудобно, но встать он не мог, удары его были лишены силы. Он искал край, зазор, чтобы ухватиться или подтянуться, но тщетно. Боже мой, какой ужас!

Несмотря на то что кошмар отличался невообразимым реализмом, Фредрик сознавал, что лежит в постели рядом с женой. Он одновременно находился в двух параллельных мирах: в сумеречном состоянии он находился в кровати, а в клаустрофобической действительности — в темноте. Иногда более отчетливым становился один из миров, иногда — другой, словно какой-то оператор менял резкость, наводя камеру то в одну, то в другую сторону. Он не понимал: был ли он сейчас человеком, лежащим в красивой просторной спальне и видящим кошмарный сон про подземный ход, или человеком, запертым в подземном лабиринте и видящим в галлюцинациях уютную спальню?

Но наконец мир спальни победил, сознание его прояснилось. Но звуки сновидения не исчезали. Откуда-то снизу доносились тихие звуки. Кто-то скребся, стучал, царапался. Как будто глубоко внизу кто-то изо всех сил старался выбраться из западни.

Фредрик не мог сказать, как долго он лежал и прислушивался. Он словно оцепенел и был не в силах пошевелиться. Удары стали громче, потом послышался грохот.

Фредрик мгновенно очнулся от своей кататонии,[2]сел, потом встал с кровати. Ноги его сильно дрожали. Нет, никаких звуков не было. В доме стояла мертвая тишина.

Он спустился в кухню, вскипятил на плите воду и заварил кофе. Пока напиток заваривался, Фредрик обошел первый этаж. Зайдя в гостиную, он выглянул в окно. Небо было затянуто облаками, над лесом и полями стлался серый туман. Утренние сумерки — странное и причудливое время между ночью и днем, похожее на ничейную землю между его сном и его бодрствованием. Трава и тростник не шевелились. Птицы молчали. Мир за окном был тихим и застывшим, как на картине. Он был нереальным.

Или это как раз и был реальный, настоящий мир? Иногда Фредрик чувствовал, что тот мир, который он видит по утрам, и есть настоящий мир. Мертвый мир, каким он и должен быть. Как будто он застиг мир на месте преступления, до того, как кто-то невидимый включит батарею, настроит цвет и звук, и мир станет таким, каким мы его себе воображаем.

Но в саду шевелились ягодные кусты! Ветки колыхались, на них из стороны в сторону раскачивались неспелые ягоды смородины. Кто-то рыскал под листьями, похожими на ладони. Потом снова стало тихо. Затем он заметил что-то вдалеке, у леса. Что-то темное, контуры таяли в сумерках. Странный предмет стремительно передвигался между деревьями. Кто это? Черная лохматая собака?

Фредрик вернулся на кухню к своему кофе. Проходя через прихожую, он заметил, что дверь в каморку приоткрыта. Он остановился, потом взял фонарь и протиснулся в узкое пространство под лестницей.

Луч фонаря скользил по стенам, по хламу. Все как обычно. Он направил свет фонаря под самую нижнюю ступеньку лестницы.

Там лежала древесно-стружечная плита. Она была оторвана от пола и пробита в середине. Из краев, поблескивая, торчали острые концы гвоздей.

— Фантастически! Отлично! Смотри на детей, Паула. Нет, нет, лучше сюда. Нет, не в камеру, а чуть выше моего плеча. Да, так, сгруппировались немного теснее, ближе друг к другу. Чудесно! Свет отличный. Вы не представляете, насколько вы все красивы.

Паула поначалу была настроена скептически. Ее дом и ее семья в журнале об интерьерах. Она уже забыла о тех пробных снимках, сделанных в апреле после вернисажа. Но их обнаружила главный редактор местной газеты и решила непременно сделать репортаж с Паулой. Она уговаривала Паулу, ссылаясь на то, что они посещают дома людей, профессионально работающих с цветом и формой, чтобы показать, как творчество отражается на убранстве их домов. Пока они сделали несколько таких репортажей — в доме модельерши, художника по стеклу и художницы сцены, теперь они хотели бы побывать в доме современной молодой художницы Паулы Крейц.

Просмотрев уже сделанные репортажи, Паула изменила свое мнение.

— Это не обычные репортажи типа «Дома у…». Они производят очень серьезное впечатление, Фредрик. Они будут писать о моем искусстве. Нам ведь не приходится стыдиться нашего дома, правда?

Нет, несомненно, их дом было не стыдно показать кому угодно. Но пару вещей все же надо сделать, прежде чем проводить его торжественную презентацию.

Паула давно искала старомодное английское кресло-раковину, но то, которое она хотела, было слишком дорого, и она решила подождать, пока продавец не решится снизить цену. Но теперь пришлось потратиться на дорогое кресло, потому что другого не нашлось.

Да и балкон был современен для старомодной застекленной веранды. У Паулы были рисунки подходящих балконов начала прошлого века, и ей понадобилось все ее красноречие, чтобы убедить Бьёрна Вальтерссона переделать балкон, отложив все остальные работы. Фотограф, муж подруги Паулы, вместе с газетчиками провел в их доме целый день. Паула показала им мастерскую, а фотограф остался очень доволен светом и сделал много снимков Паулы за работой.

После совместного обеда в саду настала очередь всей семьи. Паула и дети в зелени сада. Фабиан под яблоней у маленького мольберта. Фотография всей семьи: Фредрик в белой хлопчатобумажной рубашке, джинсах и в соломенной шляпе, Паула в платье, сшитом по моде шестидесятых, дети в тележке и в пестрых панамках. Снимок был сделан на фоне дома с застекленной верандой и новым балконом, который выглядел так, словно всегда был таким, хотя на нем еще не высохла краска. Потом были съемки в саду, который мягкой зеленью обрамлял дом.

Паула улыбнулась Фредрику счастливой заговорщической улыбкой. Он улыбнулся ей в ответ.

— Большое спасибо, — сказал фотограф.

— Ты доволен? — спросил его Фредрик.

— И даже более чем.

С тех пор как Фредрик прибил плиту к полу каморки под лестницей, Квод больше не показывался. Он понял, что его заперли, сломал барьер и покинул дом. Может быть, навсегда?

Слесарь поменял замок. Изнутри его можно было открыть, просто нажав на ручку. Это противоречило правилам безопасности, но снаружи дверь можно было открыть только ключом. Паула и Фредрик тщательно прятали свои ключи. Фредрик решил, что тень, которую он видел утром, и был Квод, убежавший в лес. Теперь он не сможет войти в дом.

Но полной уверенности все же не было, так как Фабиан продолжал играть в перестукивание. Когда же совсем недавно Фредрик утром спустился вниз, он обнаружил, что входная дверь слегка приоткрыта. Было исключено, что он или Паула забыли ее закрыть. Они всегда тщательно следили за тем, чтобы дверь была заперта, а теперь он видел, что она не только не заперта, но и вообще открыта. Выругавшись, он запер дверь. Но на следующее утро, когда ему снова не спалось, дверь опять оказалась открытой и, мало того, на полу в прихожей было полно грязи — еловая хвоя и кучки земли лежали между входной дверью и каморкой под лестницей.