Тенепад - Мария Введенская

Дав столько советов Адель о том, что делать дальше, он и сам почувствовал себя на очередном перепутье. Он больше не был уверен в том, чем хочет заниматься, хотя с его-то сбережениями, он мог позволить себе всё, что заблагорассудится или вообще больше ничего не делать. Мог запросто найти Джулиану, хотя… вряд ли он когда-нибудь позволит себе влюбиться. Вряд ли он вообще серьезно относился к чувствам девушки. Она ведь молодая – остынет и найдет кого-то помоложе, да и попроще. Можно было бы взять с собой Адель, помочь ей достичь успеха, например, но имелось у нее одно чрезвычайно опасное качество – она умела пролезть человеку в душу и выведать все его секреты. Олден не сомневался, что если ей дать еще месяц, то она вывернет и его наизнанку.

Зачем вообще человек хранит секреты о своем прошлом? Чтобы никто не узнал, как тот ужасен? Какие отвратительные поступки совершал? Просто порой секреты разрушают отношения между двумя. Стоит ли говорить, что они так же стирают носителя изнутри? Они, как инородные предметы, срок годности которых очень давно истек, дав старт неизбежному сепсису. Что страшного в том, чтобы признаться, что ты любил и совершал ошибки, порою даже выглядел глупо? Это ведь не показатель слабости, а скорей человечности. Ну да, конечно, Олден не просто совершил ошибку, он убил… но отнюдь не это было основополагающим его великой тайны, впоследствии перекроившей всю его личность, а то, что произошло дальше из-за этого убийства. Включая Дэвида Шамуэя, Олден убил восьмерых – семеро из которых являлись для него не только семьей, но целым миром. Его миром – всем, что он когда-либо любил. И Олден ни при каких обстоятельствах не хотел бы испытать снова даже самую крохотную, едва осязаемую частицу того, что пережил тогда.

* * *

То, что поражало Еву больше всего на свете так это то, как устроены собаки. Они не прекращают любить своих хозяев, не смотря ни на какие издевательства. Ева однажды случайно разговорилась с таксистом, у которого был питбуль. Тот с таким упоением рассказывал, как ломал волю своего пса, напрашиваясь на похвалу, но у Евы ничего кроме жгучей ненависти эта история не вызвала. Да, не поспоришь – порода серьезная, но это не оправдывает тяжелых побоев. За малейшую провинность таксист мог морить собаку по нескольку дней голодом, закрывая одну в темной кладовке, точно в карцере, а один раз едва не забил насмерть за то, что та ухватила кусок мяса со стола. Ева живо представила его руки в крови – своей собственной и собачей – и то, как здоровенный бойцовый пес лежит на боку, поджав хвост, и вздрагивает, жмурясь, от каждого движения хозяина, от каждого мнимого издевательского замаха. Но когда раны затянулись, пес не перестал любить, он усвоил жестокий урок и больше никогда не совершал ошибок. А сколько садистов на свете?.. У них у всех есть домашние животные…. Безглазые, поломанные, вечно напуганные, но всё равно готовые дать еще один шанс, стоит их приласкать. Редко, кто узнает об этом – до людей не всегда есть дело, не то, что до зверей. Редко, кто сообщает куда-то, а в передачах по спасению жертв людской жестокости не показывают и половины ужасов. Когда думаешь о животных, о том, насколько те доверчивы, наивны, неиспорченны – внутри всё переворачивается. Узнаешь, как с ними обходятся некоторые, и ей Богу, хочется убивать.

Да, Ева была застарелым мизантропом, люто ненавидящим и презирающим весь этот мир. Тихо внутри и тем страшней. Он не дал ей ничего из того, что она хотела. Втайне хотела. Ева не часто говорила о своих желаниях, вечно следуя на поводу у родителей, боссов, преподавателей и врачей. Начиная с малых лет, она выполняла всё, что от нее хотели. Четко следовала предписаниям и никогда не отказывалась от дополнительной работы, даже если та никак не оплачивалась. Училась и работала, где выбрали родители, встречалась только с одобренными мамой и папой мужчинами, не понимая даже, о чем с ними толком говорить. Глубоко внутри она вела гневные беседы, находя точные по своей образности фразы, рыдала по ночам и рвала зубами подушку. Но это только внутри, потому что ее кипящей ярости было так и не суждено выплеснуться наружу. Она видела свое незавидное будущее под одной крышей с властными родителями и однажды так перепугалась, что дала добро на замужество. Единственное, что за всю историю она могла иметь своего – так это собаку. Джек Рассел терьер по кличке Джек получал всю неизрасходованную любовь. И сейчас она прижимала переноску к груди, как последний оплот ее мнимой свободы, лишь слабо надеясь, что выйдя замуж, обретет нечто нереальное, почти мифическое – то, о чем тайно мечтала всю жизнь. Право на выбор.

Роберт Корнер – партнер ее отца по строительному бизнесу – не имел в своей внешности ничего примечательного, но создавал впечатление приличного, по мнению родителей, человека. Кто знает, может позже хоть какие-то чувства и проснутся? Все так говорят. Точней отец – он то знает в этом толк. Ведь причины устроить свою личную жизнь у каждого свои, а необходимость одинаковая. Сколько не отпирайся, не отнекивайся – все хотят одного и того же. Ева понимала, что в любом случае любовь – то, к чему следует стремиться. Но если таковой нет и, возможно, никогда не будет, что делать? Только устраивать свою общественно-одобренную личную жизнь и надеяться на лучшее…. Беда в том, что есть люди, которые так не могут. Они либо находят то, что ищут, либо нет, оставаясь в этом ужасающем поиске всю свою жизнь. Если бы не факторы, не давление со стороны, не страхи, Ева бы ушла в свободное плавание, и плевать, что там впереди в густом тумане. Но она была воспитана послушной девочкой и даже иногда верила, что рано или поздно всё это пойдет ей на пользу, но очень в редкие моменты…. В остальное же время в ней бушувала ненависть, которая росла и крепла день ото дня, постепенно оккупируя весь организм, сознание и душу.

Сейчас Еву бесило буквально всё: Джек, поскуливающий в переноске, пожилая пара справа от нее, тихо обсуждающая скулеж пса, близ сидящие пассажиры, искоса поглядывающие на нее, и эта тряска – невыносимая тряска, которой она боялась до одури. Больше всего на свете Ева ненавидела летать, испытывая холодный ужас от каждого ощутимого движения. На борту самолета все остальные раздражители буквально меркли. Она сидела, как на иголках, и молилась, чуть ли не вслух – Господи, да останови же это! Трясло так, словно они ехали по сельской насыпной дороге, разбитой грузовиками и превратившейся в барханы.

– Вы не могли бы утихомирить свою собаку? – наконец не выдержала пожилая дама, обливающаяся потом, в то время, как ее муж со слоновьим спокойствием зачитывался Нью Йорк Таймс.

– Не могла бы! – рявкнула Ева. – Я заплатила за провоз моей собаки в салоне семьдесят пять долларов – не многим меньше, чем ваш билет, верно? И меня, кстати, тоже бесит ваш пот на лбу и трепотня, но я же молчу!

С этим Ева отвернулась, оставив соседку «обтекать», а ее муж даже ухом не повел. Видимо, был полностью согласен или же просто не хотел конфликта.

Зло буквально перло из Евы, казавшись почти осязаемым. Невысказанное, накопившееся, но всё еще сдерживаемое. Она могла бросаться на незнакомцев, но что-то ей мешало противостоять родным. Может, потому что боялась остаться совсем одна? В любом случае в ее голове роились страшные картинки того, что она могла бы сделать, вместо словестной обороны, но Ева отгоняла их, чувствуя себя ненормальной. Она всю жизнь сопротивлялась этому огнедышащему напору тьмы, ограничивая себя в увлечениях, фильмах, которые могли спровоцировать в ней ярость, общении. Ева себя прекрасно знала, в свое время тщательно исследовав темную сторону своей луны, и впоследствии балансировала на самом краю, неустанно контролируя поведение и мысли. Мысли – это всегда нехороший звоночек. Их ведь можно даже не заметить, а потом наступает поздно. И так с самого детства. Не срываться – было ее главной задачей. Почему, – задавалась вопросом Ева. – Другие не сталкиваются с подобной проблемой? Не вынуждены постоянно быть на чеку и сопротивляться?