Техасская резня бензопилой - Стивен Хэнд

Это было какое-то на редкость мерзкое место, причем чувствовалось это почти физически. Между прочим, Кемпер был удивительно толстокожим парнем. Раз уж он занервничал, то что говорить об остальных. Нервы у всех были напряжены до предела, они прислушивались к малейшим звукам и присматривались ко всему происходившему за окнами автомобиля.

Нет, вы только гляньте!

Прямо впереди, на обочине дороги лежала сломанная машина. Явно не первый месяц, потому что она уже почти заросла травой. Кемпер не смог точно определить, что это за автомобиль, но ему показалось, что «форд». Черт разберет, как он сюда попал, но это, по крайней мере, значит, что здесь живут люди. Видимо, они и правда на верном пути. Может быть, это старая машина того самого Кроуфорда, фабрику которого они ищут. Так делают многие фермеры: просто оставляют свой автомобиль гнить в каком-нибудь заброшенном уголке своей земли.

У Энди энтузиазма было значительно меньше. Да, он видел брошенную машину, но до сих пор не заметно никаких следов ни фабрики, ни шерифа.

— Я не знаю, как вы, ребята, — начал он, — но я не нанимался все выходные таскать по прерии этот чертов труп.

Тишина — и вдруг все рассмеялись.

Господи, Энди совершенно не собирался острить, но как-то все вдруг сошлось: это место, Люда Мей, мертвая девушка, заброшенная машина, — что произнесенная Энди фраза оказалась очень к месту — сознание абсурдности всего происходящего принесло внезапное облегчение.

Все еще смеялись, когда Кемпер внезапно воскликнул:

— Эй! Что это?

Все посмотрели вперед.

Сквозь ветви высохших деревьев они увидели нечто напоминающее здание.

Старая фабрика Кроуфорда… Так Люда Мей назвала это… это… Как бы описать то, что представилось глазам наших путешественников?

В первый момент ребята подумали, что все-таки сбились с дороги; то, что они увидели, никак не могло быть местом, в которое зачем-нибудь мог направляться шериф. Они ведь следовали всем указаниям, которые Люда Мей дала Эрин. Все сходилось. Но… вы только посмотрите на это!

Кемпер припарковал фургон, и все смогли рассмотреть кучу каких-то деревянных конструкций — сломанных, гниющих, потерянных, вызывающих и действующих на нервы. Так мог бы написать двор фермы Иероним Босх, если бы не побрезговал взять в руки вместо кисти пневматический молоток.

Тут были обломки крыши, заржавевшие листы железа, разбитые окна, мотки ненужной колючей проволоки, куски сломанной мебели, старые запчасти, канистры из-под масла и другой мусор. Все к тому же давным-давно заросло травой.

Главное здание, судя по всему, когда-то было хлопкопрядильной фабрикой, классической двухэтажной хлопкопрядильной фабрикой. Когда-то оно считалось последним словом техники, а теперь все эти колеса и механизмы стали символом давно умершего прошлого. И сама фабрика тоже давно умерла.

Чего-чего, а того, что фабрика окажется заброшенной, пятеро путешественников никак не ожидали. Невозможно было даже определить, давно ли она стоит пустая. Нельзя было даже помыслить, чтобы здесь оставался кто-нибудь живой. Однако им везде попадались следы человеческого пребывания. Кто-то здесь был, и совсем недавно.

Вход на фабрику был украшен странными орнаментами. С первого взгляда могло показаться, что это что-то из области традиционного искусства индейцев, однако, когда ребята вылезли из фургона и рассмотрели все поближе, они поняли, что традиционной культурой здесь и не пахнет.

Черепа животных, прибитые к стенам и подвешенные на высоких деревянных палках. Пластмассовая кукла, засунутая в коровий череп. Вместо рук у нее изогнутые коровьи рога. Маленькое платьице вызывающе задрано, кукольные, пластмассовые гениталии бесстыдно обнажены. Сложно было понять, где кончается сломанная техника и где начинаются убитые животные. Все вместе производило очень мрачное и совершенно фантастическое впечатление.

И ведь кто-то все это делал. Кто-то сел, переломал все бывшие у него под рукой вещи, а потом снова собрал их обломки во что-то единое — создавая эти отвратительные орнаменты, переплавляя знакомое в новые, вызывающие формы. Это было искусство боли, искусство расчленения, короче говоря, на редкость отвратительное искусство. Человек, все это создавший, был либо измученным художником, либо просто сумасшедшим.

— Ничего удивительного, что существует закон, запрещающий жениться на близких родственниках, — первым, кто рискнул нарушить тишину, оказался Морган.

Он подошел вплотную к фабрике и теперь разглядывал грубые, непристойные рисунки на ее стенах. Кроме того, кто-то нацарапал на растрескавшихся досках неприличные слова. Они, совершенно произвольно соединяясь друг с другом, производили тот же шокирующий эффект, что и зажатое между рогами мертвой коровы обнаженное кукольное тело.

Морган никак не мог поверить, что все это происходит с ними в действительности: слишком ужасно для реальности. Сперва они встретили девушку, которая очень скоро застрелилась. Затем Люда Мей, вонючее мясо и перебранка. Потом старуха отправила их в эту глухомань — и тут…

Теперь Морган понял, что должен был чувствовать Чарли Марлоу. Разумеется, Морган читал «Сердце тьмы», это входило в школьную программу, но до этого момента почти ничего там не понимал. Теперь парень впервые осознал, что разница между Африкой и Техасом не так уж велика. Но, в конце концов, Марлоу никогда не существовал в действительности, он вымышленный персонаж, а тут все происходит на самом деле.

Все остальные были потрясены не меньше Моргана. Ехать на заброшенную фабрику — это одно дело, а найти кучу какого-то дерьма, стащенного вместе, наверное, целым племенем безумцев, — это совсем другое.

Ребята стали потихонечку разбредаться, разглядывая то, что больше всего их потрясло. Все, конечно, очень странно, но если это не искусство, то что же это?

— Боюсь, что шерифа здесь нет, — сказал Кемпер.

Он очень быстро осмотрел все раскиданное перед ним барахло, и, честно говоря, оно его нисколько не впечатлило. Что его сейчас заботило, так это то, что они приперлись сюда, как и велела им Люда Мей, а здесь нет ни полицейской машины, ни шерифа. Только куча никому не нужного мусора.

Морган же рискнул предположить:

— Думаю, стоит выкинуть ее здесь и поскорее выметаться из этого чертова места.

Парень был очень напутан, хотя и пытался скрыть это. Мерзости, написанные на стенах, черепа, гвозди, вбитые, во что придется, колючая проволока, разбитый фонарь, цепи, кости животных. Он нашел даже пару женских туфлей. Слишком мрачно и противно.

Никто не отреагировал на реплику Моргана, однако никто и не спешил зайти внутрь фабрики. Дверь была открыта — черт! да там вовсе не было двери, — и можно было разглядеть стоящее внутри кресло. Но никто не решался заходить, никто даже не решался крикнуть: «Эй! Мистер Кроуфорд! Мы приехали к шерифу!» Все стояли и не шевелились, а сквозь разбитые окна нельзя было рассмотреть, что делается внутри.