Черный город - Василий Анатольевич Криптонов

что издали меня могут не разглядеть, а ассоциация с грузовиком, на котором я приехал, у Нади с Вовой единственная — от него нужно держаться подальше.

Вышел из машины. Крикнул:

— Это я! Выходите!

Через минуту увидел вдали мерцание Щита.

Похвалил, когда мерцание приблизилось:

— Молодцы! Но это правда я. Можешь опустить Щит.

Мерцание погасло. Скоро Надя и Вова подбежали ко мне.

Надя всплеснула руками.

— Господи, Костя! Что с тобой?! Ты весь в... в... я даже не знаю, что это!

— Смола, — подсказал я.

Вова посмотрел на меня. Перевёл взгляд на лежащий на дороге «труп». Медленно проговорил:

— То есть, мне не померещилось?

Я качнул головой:

— Нет. В грузовиках сидели големы.

Надя ахнула:

— Так вот почему им было совсем-совсем не жалко? Ни машин, ни себя?!

— Именно поэтому, — кивнул я.

— Кабы своими глазами не увидел — в жизни б не поверил, что такая дрянь бывает, — пробормотал Вова. — В нашем квартале расскажи кому — на смех подымут.

— Насчет рассказать — забудь, — приказал я. — Чтоб никому — ни слова о том, что здесь видел. Понял?

— Дурной ты, что ли, сиятельство? — обиделся Вова. — Я пока ещё из ума не выжил, про такое болтать. Сам-то как?

— Жить буду. Только... — Я показал опухшие, перепачканные в смоле руки.

Надя ахнула.

— Сядешь за руль? — спросил у сестры я.

— Лучше я, — сказал Вова. — Барышне с этакой дурищей управиться — тяжеловато будет.

— Ничего подобного! — фыркнула Надя. — Справлюсь не хуже тебя!

— Справится, — кивнул я. — А на тебя другие планы. Сейчас доберёмся до ближайшего телефона, ты позвонишь и вызовешь дорожную службу. Аварию надо зафиксировать.

— А что мне им говорить?

Я пожал плечами:

— Скажи, что ехал, никого не трогал, обкатывал новую машину. Вдруг откуда ни возьмись — грузовик на бешеной скорости. Твой автомобиль раскатало в блин, грузовик тоже разбился. Ты уцелел благодаря магическому амулету. Подошёл к грузовику, думал, может, водитель выжил. А вместо водителя увидел... Ну, в общем, сам придумай, что сказать. Только испугайся при этом понатуральнее. Пусть полиция делом займётся. Чем чёрт не шутит — вдруг раскопают что-нибудь.

— Понял, — кивнул Вова. — А испугаться — это запросто. Тут даже придумывать ничего не надо. До сих пор как вспомню, так вздрогну.

— Ну, и про нас с Надей — ни слова, — закончил я. — В машине ты был один.

— Понял, — вздохнул Вова.

Мы рассаживались в кабине грузовика. Надя — за руль, мы с Вовой — на пассажирском сиденье. Вова печальным взглядом смотрел на размазанные по асфальту останки того, что ещё полчаса назад было предметом его гордости.

— Прости, что так получилось, — проследив за взглядом Вовы, сказал я.

— Да ладно уж, — отмахнулся он. — Живы остались — и то хлеб. Как вернусь в город, в церковь зайду свечку поставить.

Я кивнул. Посоветовал:

— А сразу после церкви — в автосалон зайди. Выбери себе новую машину.

— Шутишь, сиятельство? — вскинулся Вова.

— Да какие шутки? Ты ведь из-за меня без транспорта остался.

— Но... — начал Вова.

— Не спорь, пожалуйста, — коснувшись его руки, строго сказала Надя. — Костя всё правильно говорит. Как человек чести, он обязан компенсировать тебе убыток. О! — Глаза её загорелись. — Костя! А Вова ведь может выбрать любую машину, правда?

Мы с Вовой переглянулись.

— Что ты скажешь о новом «Паккарде»? — Надя восхищенно всплеснула руками. — Я видела в автосалоне на Невском небесно-голубой! Просто сказочно красивый, вы не представляете!

Вова закатил глаза. Молча, но вполне красноречиво.

— Заводи машину, сестренка, — вздохнул я. — Поехали.

* * *

Вову мы высадили на ближайшей заправке — предусмотрительно остановившись заранее, так, чтобы возможные посетители не увидели наш покореженный грузовик. На руку играло то, что время было позднее, и дорога по-прежнему оставалась пустынной. Если люди, сидящие в редких машинах, попадающихся нам навстречу, и удивлялись потрепанному виду грузовика, внешне это никак не выражалось.

Остановившись у ворот имения, Надя требовательно посигналила.

К воротам подошёл заспанный привратник. Ругаться он начал ещё издали.

— Куда прёшь, скотина?! — донеслось до нас. — Зенки залил по дальше некуда, али с рождения безмозглый? Тут тебе не кабак, а имение князей Барятинских! Проваливай, покуда я полицию не вызвал!

— Не шуми, Степан, — попросил я, высунувшись в окно. — Свои. Открой ворота, пожалуйста.

— Ваше... сиятельство?! — поперхнулся заготовленными словами Степан. Поднял выше фонарь, который держал в руке. — Константин Алексаныч?.. Барышня?..

— Да-да, это мы, — Надя тоже высунулась в окно. — Открой, пожалуйста.

Привратник, перекрестившись и что-то неразборчиво пришептывая, открыл ворота. Надя загнала грузовик под навес.

— Позови деда, — сказал сестре я.

Надя убежала.

— А ты принеси мешки для мусора, — попросил я привратника.

Знал, что мусор горничные собирают в специальные плотные мешки, которые складывают в хозяйственной пристройке у ворот. Рано утром за мусором приезжала машина из какой-то службы, нанятой Ниной.

Взяв у Степана мешки, я сказал:

— Всё, можешь идти. Ты больше не нужен, — и полез в кузов.

— Подсобить, ваше сиятельство? — предложил Степан.

Он перестал разглядывать перемазанного в смоле меня и теперь со всё более возрастающим интересом следил за моими действиями.

— Что это у вас тама? — попытался заглянуть в кузов.

— Да так, ничего особенного. Грибов набрали по дороге.

— Грибо-ов? — изумился Степан.

Находясь в этом мире, я всё более убеждался в том, что слова «прислуга» и «любопытство» — синонимы. И временами это здорово раздражало. Моя бы воля — жил бы один, на полном самообслуживании... Но пока об этом не приходилось даже мечтать.

— Ты не расслышал с первого раза? — я холодно посмотрел на привратника. — Повторяю: можешь идти.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — мгновенно погасил любопытство Степан.

За то недолгое время, что в Барятино прожил я — не мажор Костя, а Капитан Чейн, — среди прислуги, оказывается, успело сложиться обо мне стойкое и вполне однозначное мнение.

«Молодой барин» крайне редко чего-то требует, но, ежели вдруг требует — исполнять его требование нужно немедленно.

«А то, говорят, как глянет — похуже самого Григорий Михалыча, — со смехом пересказала мне