Секрет ассасинов - Марио Эскобар

Верблюды остановились перед руинами. Никто из путешественников не проронил ни слова. Всего несколько месяцев назад они восхищались великими, ни с чем не сравнимыми творениями Гизы, но очарование Мероэ было иного свойства: то, что это творение рук человеческих — не вызывало сомнений. Черные пирамиды высотой немногим более двадцати метров довольно бесхитростны по форме, но полны внутреннего содержания.

Караван двинулся дальше, в обитаемую часть города, оставив позади могилы. Первое, что попалось путникам там на глаза, — развалины крепостной стены, большой храм и другие, меньшие по размерам, святилища. Рядом с большими колоннами они увидели небольшой бивак из трех палаток. Перед одной из них сидел человек в очках, лет сорока и спокойно что-то читал. У него была жидкая бороденка и гладкие, зачесанные на одну сторону волосы. Услышав приближающиеся шаги, он поднял голову. Появление незнакомцев его не удивило. По крайней мере, он этого не показал. Мужчина осторожно закрыл свою книгу, положил ее на стоявший рядом маленький столик и поднялся. Путники увидели на нем короткие штаны, рубашку с карманами, сапоги с короткими голенищами и толстые носки. Мужчина легким наклоном головы приветствовал прибывших.

— Добро пожаловать, да благословит вас Господь, — произнес с улыбкой египтолог.

— Добрый день, господин Гарстанг, — проговорил Геркулес, спешиваясь с улегшегося верблюда.

Затем он подошел к мужчине и обменялся с ним крепким рукопожатием. Алиса приветствовала мужчину взмахом руки, за ней то же сделали Линкольн и Джамиля.

— Не ожидал такого приятного визита. В этих краях редко когда увидишь людей с Запада. Фактически здесь никто не появлялся со времени последней французской экспедиции. А вы не французы, не так ли? — поинтересовался господин Гарстанг.

— Нет, мы люди разных национальностей. Сеньорита Манторелла — испанка, как и я. Геркулес Гусман Фокс к вашим услугам.

— Очень приятно.

— А это наши друзья и товарищи — принцесса Джамиля, венгерка по происхождению, но выросла и была воспитана в Стамбуле, а также мой верный друг Джордж Линкольн, один из самых проницательных детективов Соединенных Штатов.

— Очень приятно познакомиться с такой знаменитостью, как вы, именно здесь, в Египте, — приветствовал египтолога Линкольн.

Мужчина улыбнулся:

— Мои исследования крайне скромны. Я всего лишь увлечен исследованием истории черных фараонов. Однако, пожалуйста, перекусите сначала, чем Бог послал. Немного кофе и ржаной хлеб. Мои слуги сейчас приготовят вам. После столь длительного путешествия вы наверняка убедились в том, что Африка — континент чарующий, но дикий.

Путешественники поставили несколько стульев и сели рядом с египтологом. Руины Мероэ осветили первые лучи солнца.

— Красиво, правда? Здесь человеком овладевает чувство глубокого умиротворения. Люди, которые построили этот город, оставили нам великое наследие, но самое худшее, что с ними самими произошло, уже исчезло. Насилие, война, честолюбие — ныне все это похоже на песок, который ветер собирает у стен. Все стало прахом.

Геркулес подпер голову, поставив локти на колени. Легкий ветерок освежил ему лицо, и путешественник попытался представить себе город полным жизни.

— Посмотрите на эту рухнувшую крепостную стену. Я закрываю глаза и вижу римского наместника Гая Петрония во главе десяти тысяч легионеров в кожаных нагрудниках и красных хитонах, восемь сотен всадников на боевых конях с флагами и неисчислимое множество нубийцев в тигровых шкурах и золотых шлемах на службе у римлян. Петроний заблаговременно направил к царице нескольких парламентеров, которые должны были потребовать у нее извинений за набеги и возврата награбленных сокровищ, дав царице три дня перемирия на ответ. После этого римляне намеревались возобновить боевые действия. Но царица своих парламентеров к Петронию посылать не стала. Сражение началось неподалеку от этих мест. Битва была жестокой, здесь не нашлось места ни благородным поступкам, ни воинской доблести. Сражения выигрывались хитростью при полном отсутствии жалости. Сама Аманирена своим мечом убила множество римлян и потеряла в битве глаз, а многие ее военачальники попали в плен и были отправлены в Александрию в качестве рабов. — Археолог, прежде чем продолжать рассказ, показал рукой на одну из частей города. — Римляне завоевывали столицу жестоко, до этого пали города Пселхис, Премнис и Напата, но Мероэ отказался преподносить положенный дар. Петроний вынужден был вернуться в Премнис. Там он усилил гарнизон и отбыл в Александрию в двадцать втором году до Рождества Христова.

— Какое волнующее повествование, — сказал Геркулес, восхищенный рассказом.

— А через год, в двадцать первом году, царица пошла на Премнис с многотысячным войском. Петроний первым встретился с послами Мероэ. По приказу императора Августа послов доставили на остров Самос[21]. Согласно историку Страбону, Август согласился со всеми требованиями парламентеров, но отказался возвращать награбленные ценности. Предание гласит, что среди парламентеров была и сама царица, которая очаровала императора. Август получил связку золотых стрел. Свой дар царица вручила императору с такими словами: «Это подарок мира, но если ты не захочешь мира, они потребуются тебе, чтобы противостоять моим силам», — продолжал свой рассказ археолог.

— Это была очень храбрая царица, — прокомментировала Алиса.

— Кушитский трактат знаменовал собой независимость и сохранение римских гарнизонов в приграничной зоне, которая была признана обеими сторонами и названа «Двенадцатимилье». Гай Петроний описал царицу, как женщину с сердцем мужчины.

Когда господин Гарстанг закончил, солнце поднялось достаточно высоко. Стены города сверкали, а ветер усилился. Археолог встал и твердо сказал:

— Теперь о самом главном: город Мероэ с нетерпением ждет вас.

Археолог быстрым шагом направился к руинам, и все последовали за ним. Джамиля почувствовала, как нагревается рубин, который она прятала под своими одеяниями. Она беспокойно оглянулась. Храм где-то рядом. Амон требовал возвращения своего сердца. Она отдала бы его с удовольствием, но не за любую цену. Секрет Амона следовало раскрыть, и тогда она обретет бессмертие.

Мероэ, 814, седьмой год правления Нерона

Прожив два месяца в этом городе, Клавдий заскучал по Риму. Один из его людей умер от странной лихорадки, так что в живых остались только Петроний и он сам. Выполнять далее возложенную на него миссию не представлялось возможным, поэтому римлянин хотел как можно скорее вернуться домой.