Дирижабли на войне - В. А. Обухович

достигнуты определенные успехи. Однако в воздухоплавании я совершенно не разбираюсь».

Штрассер не мог найти ни одного аргумента в пользу своего назначения. Более того, если флот действительно хочет навести порядок в воздухоплавательных частях, кандидатура лейтенанта, незнакомого даже с азами конструкции, эксплуатации и боевого применения дирижаблей, выглядела, мягко говоря, не самым лучшим выбором командования. Но, как оказалось, Главный штаб прекрасно знал, что делал.

«Лейтенант, трагизм катастрофы дирижабля L-1 заключается в том, что в ней погибли практически все опытные офицеры-аэронавты, которых имел в своем распоряжении флот. Более того, мы потеряли и несколько ведущих инженеров, руководивших постройкой цеппелина. Выбор командования пал на вас потому, что вы, лейтенант Штрассер, уже не раз демонстрировали прекрасную техническую подготовку и редкую способность адаптироваться к новым условиям службы, мобилизуя свой опыт и знания. Это помогает вам решать новые задачи в предельно сжатые сроки и с высокой эффективностью. Желаю успехов и надеюсь на вас», — так закончил свою речь адмирал.

Таким образом, Петер Штрассер стал командиром Дивизиона воздушных кораблей военно-морского флота Германии. Пройдет всего 3 года, и под его началом дивизион превратится из команды авантюристов с одним маленьким цеппелином в элитную боевую часть, название которой будут с одинаковым уважением произносить и немцы, и их противники в Первой мировой войне.

Внешне лейтенант Штрассер меньше всего походил на матерого воздушного волка. Небольшого роста, с ранними залысинами, с широко посаженными глазами и смешной козлиной бородкой, он скорее напоминал мелкого железнодорожного клерка. И только люди, близко знавшие Петера Штрассера, понимали, насколько обманчива эта добродушная внешность. Штрассер был знающим и жестким командиром. Если он начинал какое-нибудь дело, то отдавался ему с энтузиазмом, переходящим в одержимость. Он не мог работать вполсилы и требовал того же от подчиненных. Кроме того, командир дивизиона не терпел малейших проявлений недисциплинированности или беспечности, что, учитывая в прямом смысле взрывоопасный характер его новой службы, было несомненным плюсом.

Первый месяц на новом месте службы Петер Штрассер полностью посвятил изучению воздухоплавательного дела. Работая по 25 часов в сутки, он сумел добиться невозможного — уже в октябре 1913 года командир Дивизиона воздушных кораблей был допущен к несению ходовых вахт на мостике цеппелина. Впрочем, чему тут удивляться — Штрассер учился у крупнейших в мире специалистов-дирижаблестроителей и аэронавтов Клода Дорнье, Людвига Дюрра, технического директора компании «Цеппелин» Хуго Эккенера, основателя авиакомпании ДЕЛАГ, и у самого графа фон Цеппелина.

Не чурался любознательный лейтенант и «черной» работы. Вместе с механиками он перебирал двигатели «Виктории-Луизы», пассажирского дирижабля, на котором проходили практику будущие офицеры-воздухоплаватели, подтягивал такелаж цеппелина L-2, единственного действующего воздушного корабля дивизиона, самым тщательным образом изучал конструкцию армейских дирижаблей класса «Z».

Свои практические занятия Штрассер дополнял чтением любых документов, имевших хоть какое-нибудь отношение к воздухоплаванию. Он буквально проглатывал самые разнообразные книги, брошюры, отчеты, технические описания и, в конце концов, превратился в ходячую энциклопедию аэронавтики.

В свободное от учебы время Штрассер лоббировал интересы дивизиона в высшем командовании ВМФ. И на этом поприще он проявил недюжинные способности. Энергичный лейтенант сумел убедить известного своими консервативными взглядами адмирала фон Тирпица в перспективности цеппелинов и их необходимости для флота. И не просто убедить, а добиться того, чтобы Тирпиц вышел в рейхстаг с предложением о выделении средств для постройки трех дирижаблей L-класса с целью замены погибшего L-1 и усиления Дивизиона воздушных кораблей.

Но не успел еще Штрассер войти во вкус командования своим необычным соединением, как судьба нанесла ему жестокий удар. 17 октября 1913 года прямо над эллингом одной из баз дивизиона, Иоханнистале, взорвался и погиб со всем экипажем единственный боевой дирижабль флота L-2.

В тот день Петер Штрассер, как обычно, находился в штабе своей части, расположенном на территории главной базы Дивизиона воздушных кораблей Фридрихсхафен. Резкий звонок телефонного аппарата оторвал его от бумаг.

«Герр лейтенант, — докладывал из Йоханнистале один из самых опытных аэронавтов флота обер-лейтенант Хорст фон Буттлар, — только что сгорел L-2. Спасенных нет…»

Фон Буттлар должен был лететь на L-2 в первый после ремонта дирижабля испытательный полет, но в самый последний момент его заменил другой офицер. Что это было — простая случайность или провидение — сказать сложно, но агонию цеппелина он наблюдал с земли.

Первые минуты полета проходили абсолютно нормально. L-2 медленно и величаво набирал высоту, слегка покачиваясь на волнах «пятого океана». На корме дирижабля свежий бриз развевал военно-морской флаг, резко выделявшийся на фоне серого осеннего неба. Вдруг из хвостовой гондолы на трап, соединявший переднюю и заднюю рубки воздушного корабля, выскочил человек и стал быстро пробираться вперед. Такая поспешность в передвижении по узенькому трапу могла быть вызвана только одним — на борту дирижабля случилась какая-то неприятность. И в следующую секунду обер-лейтенант Буттлар с ужасом заметил, как из носовой гондолы, навстречу бегущему человеку, выбросило язык пламени. Было похоже, что это горел вытекавший из топливного бака бензин. Затем порыв ветра взметнул огонь вверх, к баллонам с водородом, и громадный L-2 исчез в ослепительной вспышке взрыва. В течение десяти секунд все было кончено — обгоревший остов цеппелина рухнул на землю с высоты 300 м. Никто из двадцати восьми членов экипажа не имел ни малейшего шанса на спасение…

Когда Петер Штрассер прибыл на место катастрофы, обломки L-2 все еще дымились. Командир Дивизиона воздушных кораблей с побелевшим лицом смотрел, как догорает его последний дирижабль. Отвернувшись от нагромождения алюминиевых конструкций, которые несколько часов назад были каркасом военного корабля, он приступил к опросу свидетелей трагедии. Как проходил взлет цеппелина до момента взрыва? Не заметили ли они выбросов жидкости из гондол или корпуса дирижабля? Не совершал ли цеппелин каких-нибудь резких эволюции, в особенности связанных с изменением дифферента? Какие звуки они слышали до возгорания воздушного судна? Когда ответы на эти и другие вопросы были получены, Штрассер был готов представить начальству подробный рапорт с описанием трагедии и рекомендациями по предотвращению подобных несчастных случаев в будущем.

Причиной гибели дирижабля L-2 стала не утечка горючего, как предполагал фон Буттлар, а конструктивные недостатки цеппелина. Остекление передней гондолы L-2 было спроектировано так неудачно, что часть водорода, который стравливался из баллонов во время дифферентовки воздушного корабля, попадала в кабину и скапливалась в «кармане» под лобовым стеклом. Как известно, в смеси с воздухом водород чрезвычайно взрывоопасен, а внутри гондолы был установлен бензиновый двигатель «Майбах», из выхлопной трубы которого, несмотря на все усилия мотористов, время от времени вырывались искры… Надо лишь изменить конструкцию глушителей и остекления передней гондолы, чтобы трагедия L-2 никогда больше не повторилась, считал Петер