Вкус свежей малины - Изабелла Сова

– Слушай, Малина. Это у тебя такое имя, да? Тебе кто-нибудь говорил, что время – это деньги?

– Мне тоже очень приятно с тобой познакомиться.

И мы поехали. На протяжении всего пути Петр не сказал мне ни слова. Иола сидела и смотрела на Виктора, словно курица. Виктор смотрел на дорогу. Потому что вел машину. Эва подремывала, остальные сидели, погруженные в собственные мысли. Тишина. Сколько можно так ехать? Первым не выдержал Лешек.

– Ты где работаешь? – обратился он к Петру.

– В гипермаркете. Я – первый ассистент второго менеджера в отделе плодово-овощных консервов.

– Интересно. – Лешек подсел поближе к нему. – Консервы, надо же.

– И что ты там делаешь? Докручиваешь крышки на банках? – поинтересовалась Эва.

– Я – первый ассистент, – с упором повторил Петр. – Это ответственная работа. В скором времени я получу повышение и буду вторым менеджером. А через год, кто знает, может, даже буду первым.

– Карьера, – подвела итог Эва.

– Можно и так сказать, – Петр не уловил иронии. – Через пять лет я стану заместителем директора. Таков мой план.

– И будешь отдавать распоряжения начальственным басом, – мечтательно произнес Лешек. – Чудесно.

– Вовсе ничего чудесного, – вмешался его дружок Диди. – Ненавижу гипермаркеты. И это космическое освещение внутри…

– Благодаря ему овощи и фрукты выглядят как на рекламе, – объяснил Петр.

– Зато люди выглядят как больные рыбы.

– Да, действительно, – признал Лешек, – все угри видны, все лишние волоски. Кошмар.

– А кроме того, – не унимался Диди, – алчность в глазах покупателей.

– Вот это точно, – подтвердила Эва. – Помнишь, Иола? Я один раз дала себя вытащить в такой гипермаркет. Перед самой Пасхой. Тысячи людей с корзинками. Агрессивные, алчные, мечутся между стеллажами. Ужас. Как можно работать в таких условиях? Это занятие не для нормального человека.

– Я не жалуюсь, – сказал Петр.

– И это говорит о многом, – заключила я.

Он не отреагировал.

Остаток пути мы проделали в молчании. А когда высаживались из автобусика, Петр нагло втиснулся передо мной. Я послала ему взгляд василиска.

– Вы же сами хотели равноправия, – бросил он с циничной ухмылкой и пошел за своими вещами.

Я даже не успела огрызнуться. Я еще долго размышляла, стоит ли вообще вылезать, не безопасней ли для всех будет, если я останусь в машине. Я глянула на Лешека – он тоже не спешил выходить.

– И что ты о нем скажешь? – мотнула я головой в сторону Петра.

– О нем? Он не похож на «лесбиянца». Но как это проверить?

– Придумай что-нибудь, у тебя в запасе целый уикенд.

Понедельник, Праздник труда. Мы лежим на террасе. На шезлонгах, укрытые пледами до набрякших век. Санаторий.

– Какой мне сон чудесный снился, – мечтательно произнес Лешек.

– Что ты летаешь? – встревожился Диди. Лешеку, когда он переживает новое увлечение, неизменно снится, будто он летает.

– Угу. Не знаю даже почему. Мне снилось, будто я перепрыгиваю с ветки на ветку, словно белка-летяга. Ах, друзья мои, какое дивное ощущение. А потом я подумал: а может, взмыть? И знаете, это оказалось совсем просто. Нужно как следует разбежаться. Бежишь, бежишь, потом вытягиваешь руки, как будто ныряешь ласточкой. Отталкиваешься ногами и летишь.

– Действительно, элементарно просто, – зевнула Эва. – Ну, кто первый?

Желающих не нашлось. Мы продолжали лежать.

– Может, выберемся в горы… – предложила Иола. Активность в ней, как всегда, бьет ключом. – Или в карты сыграем?

Ответом было глухое ворчание.

– Ну тогда в мафию…

– Опять в мафию? – поморщился Петр. – Ведь вчера до трех ночи играли, да и позавчера тоже.

– Ну хотя бы в кости, – не сдавалась Иола.

– Если ты будешь записывать результаты, – откликнулась Эва.

– А я всегда записываю результаты, – напомнила Иола.

– И бросать за нас кости. Тогда с удовольствием. Сообщи мне, если я выиграю.

– А я бы с удовольствием чего-нибудь съела, – объявила Анка. – Кому-нибудь бутерброд сделать?

– Принеси мне кефира, – попросила я.

– Хорошо.

Она вышла. А мы по-прежнему в шезлонгах. Досыпаем. Не прошло и пяти минут, как Анка ворвалась с подносом, полным бутербродов. При этом грохот был такой, что о продолжении дремоты не могло быть и речи.

– Бог мой, какие ломти хлеба, – пробурчал Диди. – А я-то надеялся тут чуточку похудеть.

– Если что-то останется, покормим серн.

– Ты что, бейби? – сморщился Петр в сотый, наверное, раз.

– А что такого? – удивилась Анка.

– Кто же кормит серн хлебом с беконом?

– А почему бы и нет, если корова может есть костную муку.

– Не может, а вынуждена, – поправила Эва. – У нее нет выбора. И у меня, как я вижу, тоже.

– Sorry. Я забыла, что ты не ешь мяса.

– Так ты вегетарианка? – заинтересовался Петр. – А посмотришь, так не похожа.

– А как, по-твоему, выглядят вегетарианки?

– Откровенно? Как Малина. Худая, – ура, он у меня заслужил плюсик, – бледная и злая. Рыбу ты тоже не ешь?

– А рыба разве не животное?

– Это ваше вегетарианство – жутко унылая вещь.

– Почему?

– Только соя, чечевица да рис, – с отвращением содрогнулся Виктор. – Макаронина смахивает на рыболовную жилку, а намоченная рисовая бумага – на медузу.

– Ты путаешь вегетарианство и веганизм, – сказала Эва.

– А это еще что за дурь? – в очередной раз сморщился Петр.

– Вегетарианцы не едят мяса любых животных, неважно, позвоночных или беспозвоночных, – с умным видом стала ему объяснять Эва. – А вот молоко и молочные продукты, яйца, мед они едят. Веганисты же…

– … едят только овощи и фрукты, – подхватила Иола.

– О чем и свидетельствует их название: веганисты. Они едят только то, что выросло из земли. Потому что «вега» – это «земля»…

– А «ни» – отрицание, – закончил Лешек.

* * *

Так мы пролежали до вечера. Солнце медленно опускалось за горы. Из сада потянуло холодком. Пришлось складывать шезлонги.

– Кто затопит печку? – поинтересовался Петр.

– Обычно это делают мужчины, – объяснила я ему, – но можешь попробовать.

– Не буду отнимать у тебя занятия, – огрызнулся он.