Эликсир для вампира - Галина Полынская

– Да.

Феликс присел на край кровати, открыл коробку и достал жгут. Держа жгут в руке, Феликс уставился на него, словно не знал, для чего он предназначен. Паблито скоро не выдержал:

– И что такое? Давай перетягивай! И поехали!

Феликс молча вытянул руку. Она походила на гипсовую скульптуру без намека на вены. Паблито посмотрел, подумал, походил туда-сюда по полу и снова поглядел на этот гладкий гипс. Затем тряхнул перьями:

– Они же сказали – не важно, куда колоть! Набери зелье в шприц и ударь наугад!

Феликс разломил ампулу, втянул сверкающую синюю жидкость в шприц, перевел дух, воткнул иглу в ногу повыше колена и надавил на поршень. Мгновенно под кожей словно чернильное пятно растеклось. Запрыгнув на кровать, ворон стал внимательно наблюдать за происходящим. Пятно держалось, сохраняя форму и цвет. Феликс коснулся пальцами места укола, потер, помассировал, и препарат будто ожил, стремительно растекаясь крошечными каплями. Когда пятно полностью исчезло, Паблито поинтересовался:

– Ты как? Что чувствуешь?

– Пока ничего.

– Может, тебе еще снотворного сразу выпить, таблеток пять-шесть, чтобы ничего и не чувствовать? Очнешься другим человеком. Безболезненно.

– Нет, хочу понимать, что происходит, я должен это ощущать. Да и вряд ли сейчас на меня подействуют какие-то таблетки.

– Как угодно кавалеру! – каркнул Паблито, топчась по черному покрывалу и практически сливаясь с ним цветом.

– Чем ты все время недоволен? – Феликс махнул рукой, сгоняя его на пол, но ворон перепрыгнул через ладонь и снова приземлился на кровать.

– Переживаю! Что тут непонятного? Мы с тобой все-таки сорок лет знакомы…

– Тридцать пять.

– Какая отвратительная мелочность! Так вот, за сорок лет… за сорок, я сказал, за сорок, да! Я к тебе привык, научился смотреть и думать почти как человек, до того поменялся, что с собственными собратьями не хочу водиться, скучно мне с ними. А ты все понимать не хочешь, чего ради я за тобой таскаюсь и волнуюсь о твоей сохранности!

Вдруг Феликс почувствовал уже знакомое ощущение жара и холода одновременно.

– Кажется, началось, – сказал он.

– Ложись скорее! – подпрыгнул ворон.

Мужчина лег на спину, вытягиваясь. В черноте спальни его тренированное в верховой езде и закаленное бесчисленными поединками тело выглядело ослепительно-белым, как сияющая, отполированная тысячами прикосновений скульптура в бархатном футляре.

Жар и холод усиливались, разливаясь болью и головокружением, стало труднее дышать, звуки сделались глуше, будто он погружался в толщу воды. Вскоре Паблито понял, что Феликс перестал его слышать. Птица замолкла, потопталась по покрывалу, выбирая место получше, уселась поудобнее и приготовилась терпеливо ждать.

Переход-превращение длился почти сутки, и было неясно, действительно легче переживает его Феликс на этот раз или все-таки нет. Создавалось впечатление, что мучения просто растянулись во времени. Феликс то выплывал ненадолго из тяжелого, муторного забытья, то проваливался обратно; сердце то принималось бешено колотиться, то резко затихало; на теле то проступали отчетливо синие вены, то исчезали вновь под мраморной белизной кожи. Измученный голодом ворон не хотел оставлять его надолго без присмотра, будто верил, что сможет помочь, если что-то вдруг пойдет не так. Поэтому Паблито слетал в гостиную и умудрился перетащить в спальню сначала хлеб, потом мясо.

В себя Феликс начал приходить часа за два до рассвета. Никаких осветительных приборов в спальне не имелось, свет, падающий из коридора, автоматически отключился где-то к полуночи, а ворон в полной темноте не видел, только и мог, что прислушиваться да догадываться, что там происходит. Хрипло откашлявшись, Феликс зашевелился, пытаясь приподняться и тихо произнес:

– Ничего не вижу…

– Я тоже, – с грустью посетовал ворон.

– А раньше видел в темноте лучше, чем при свете, – превозмогая головокружение и слабость, Феликс поднялся и сел на краю кровати.

– Значит, все хорошо, просто глаза поменялись и ночное зрение пропало! – обрадовался Паблито. – Скорее, давай выйдем из этого гроба на свет! Сможешь встать и идти?

– Попробую.

Поднявшись на ноги, мужчина сделал пару шагов и наступил сначала на что-то твердое, затем на что-то влажное.

– Что на полу разбросано? – нехорошим голосом произнес Феликс.

– Хлеб и мясо. Все не смог съесть, много было.

– Ты ел в моей спальне?!

– Скажи спасибо, что не нагадил еще! В твоей спальне! Что окном цивилизованно пользуюсь! Чистоплюй нашелся! Никакой от тебя благодарности не дождешься.

Воронье карканье болезненным эхом отдалось в гудящей голове.

– Не кричи!

Пошатываясь больше от непривычной слепоты, чем от слабости, Феликс вышел из спальни и направился в столовую. Там он включил напольный светильник и без сил упал в кресло. Выглядел Феликс ужасно: запавшие глаза, заострившиеся скулы, волосы прилипли ко лбу, блестящему от испарины, мраморная белизна кожи стала восковой. Но глаза… прозрачные, пронзительные светло-синие, в них словно неземной огонь полыхал.

Паблито потоптался по ковру, разглядывая лицо Феликса, и произнес задумчиво:

– М-да… Если так и останется, будешь и по ночам в черных очках ходить.

– Почему? Что не так? – Его голос все еще звучал устало.

– Твои глаза! Даже не знаю, что страшнее – те жуткие черные или эти жуткие синие! Но черные хоть не так были заметны, а эти светятся, как… как лампочки!

– Мелочь, это решаемо. – Феликс прижал ладонь к груди, вслушиваясь в биение сердца. Стучало оно с перебоями: выравнивало темп, но вдруг словно проваливалось куда-то. – Когда рассвет?

Ворон покрутился на месте, выискивая взглядом настенные часы.

– Через час пятнадцать.

– Хочу его встретить.

Феликс сделал попытку встать с кресла, но его остановило оглушительное карканье:

– Час будешь на балконе стоять?! Еще голова закружится! Вниз шарахнешься! Вот за пятнадцать минут и пойдешь! Сиди пока, отдыхай! А то ты сейчас ни на человека, ни на вампира… вообще неизвестно на что похож!

У Феликса еще не было сил возражать. Он откинулся на спинку и рассеянно стал смотреть в пространство. Не зная, чем себя занять, Паблито походил по комнате, вышел в коридор и услыхал какой-то шорох со стороны прихожей. Решив, что явились крысы, он заторопился к входной двери – она так и оставалась приоткрытой из-за сломанного замка. Выглянув в щель, Паблито увидал чьи-то ноги в оранжевых тапочках. Поднимая голову, он рассмотрел сначала цветастый халат, затем тонкую шею, сморщенное личико и стрижку серо-седых волос. Гостья мялась у порога, норовя заглянуть за дверь. Недолго думая, ворон высунул голову, ударил клювом по оранжевому тапку и так же быстро спрятался обратно. От неожиданности старушка вскрикнула и отскочила. Послышались удаляющиеся шаги, открылась и закрылась дверь квартиры напротив. Паблито осторожно выглянул в щель. На площадке было пусто и тихо.