Ну, понеслось! - Елена Янук

Я гневно вырвалась. Одному богу известно, откуда у меня взялись силы поднять голову и посмотреть ему в глаза.

– По-вашему, я жду извинений? Разве я просила об этом? Я признала, что не права. – Дыхания не хватило. Я замолчала, отвернулась и направилась в сторону небольшой компании молодых мам с колясками.

– Беда не в том, что влезла, а в том, что он гад и так этого не оставит… а я не могу быть все время рядом, – спокойно пояснил Кирилл.

– Вы что, все тут ненормальные? – Я обернулась и резко остановилась так, что случайно попала в его захват. Ну не могу я назвать это объятиями!

– Да, почти все, – серьезно ответил он, не опуская рук.

– Издеваетесь? – Я сузила глаза, чувствуя, как во мне закипает гнев.

Так и стукнула бы…И на душе бы сразу та-а-к полегчало. «Ненавистный мужчина. Ненавистный, насмехающийся, отвратительный человек!» – про себя простонала я, сильнее сжимая кулаки.

Он покачал головой.

– Все еще хуже, чем выглядит, – скучным голосом предупредил он.

Это что, он пугает или глупо шутит? Я так же сухо спросила, не понимая, что он вообще имеет в виду:

– В смысле? Он мстительный психопат?

Кирилл улыбнулся, сунув руку в карман элегантных брюк:

– Более точного определения я не слышал.

Его лицо сразу изменилось. Как сильно его меняет улыбка, такая редкая, когда он рядом со мной…

Ладно, он психопат, – неприятную тему следовало закрыть, и я спросила о расследовании:

– А что с тем письмом?

Кирилл Борисович заложил руки за спину, приноровился к моему мелкому шагу и доверительно сообщил:

– Там ведь не только письмо… Как вы сразу сказали, на самом деле это натуральный саботаж.

– Мне тоже так показалось, – вздохнула я.

Он кивнул и сообщил:

– Кроме письма и нежелания бригад работать я столкнулся с отказом подрядчиков. Это в разгар строительного сезона!

– Случайность? – деловым тоном уточнила я.

– Нет, это не случайность, – усмехнулся Кирилл Борисович. – Наши прорабы с горячих участков одновременно уволились.

– Так что, работать некому? – удивилась я.

– Вот именно.

Я замерла на месте:

– Это не все?

– Нет, не все. Подрядчики, изготавливающие окна, нарушили графики выполнения работ.

Я покачала головой и пошла рядом с ним. Беседуя, мы приблизились к высоткам, и тут прямо на нас выскочила машина. Кирилл, схватив меня за плечи, отпрыгнул на газон. Мы помолчали, наблюдая, как серый паркетник, нарушая все правила, промчался мимо.

Ничего себе скорость! Это можно сказать как о Кирилле, так и о машине.

Я выразительно посмотрела на руки, продолжавшие лежать на моих плечах. Он, нахмурившись, сунул их обратно в карманы.

Надо хоть поблагодарить…

– Спасибо. Похоже, спасать меня уже становится вашей привычкой, – выдохнула я, пытаясь изобразить улыбку. Внезапно обрушились усталость и апатия, ноги подкосились. Хотелось сесть прямо здесь на газонную траву и никого не видеть.

– Все же провожу вас, – сказал Кирилл Борисович.

Спорить сил не было, и я кивнула. Он галантно предложил мне руку, но я невольно поморщилась и отдернула свою, чуть ли не по-детски спрятав ее за спину.

Вечером, чувствуя себя выжатым лимоном, решила не думать о прошедшем, а по-скарлеттовски отложить размышления на утро. Пусть все эмоции утихнут, а там посмотрим. А пока, беспокоясь за пропавшего Макса, я позвонила на его номер, но никто не ответил. Что же с ним произошло?

Медленно подошла к окну. Как узнать, все ли у него в порядке, если я понятия не имею, где он живет и работает? Вернее, он говорил, но я почти не знаю город и все тогда прослушала.

Во дворе никого не было, ни детей, ни… товарищей постарше. Я посмотрела на электронные часы – ну да, время за полночь. Никого.

Никого?

Фонари тенями нарисовали силуэт. Мужской. Кто-то стоял, прислонившись к высокому дереву, и казалось, будто неизвестный прятался.

Я выключила свет и вновь посмотрела в окно.

Да, мужчина стоял, явно надеясь, что его скроют ветки дерева, и совсем позабыв о фонарях перед домом. Значит, это мне не пригрезилось. И похож он на нашего исполняющего обязанности…

Он теперь везде мерещиться будет? Ничего себе, уже с ума схожу. Я грустно усмехнулась. Но был ли он, то есть неизвестный, действительно Кириллом Борисовичем? Если да, то он, наверное, не в себе.

К чему эти глупые мысли?

Надо думать о том, что он вообще тут делает, а не о состоянии его разума печалиться.

Вновь незаметно выглянула, но силуэт исчез. Я еще раз внимательно осмотрела двор – площадка была совершенно пуста.

* * *

Утром к моему подъезду приблизился красный внедорожник Кирилла Борисовича. Сердце сильно заколотилось, а волосы чуть ли не встали дыбом. Откуда он здесь? Что еще задумал? Неужели это он караулил? Но зачем?

– Садитесь, Людмила. – Одернуть его, что обратился без отчества, или нет? Тут мне стало стыдно. Как я мелочна! Скоро гроссбух заведу, чтобы обиды записывать.

– Спасибо, Кирилл Борисович. – Я вежливо кивнула.

– Кевин, пожалуйста. – Он улыбнулся и посмотрел на дорогу. Вот как умеет мило беседовать, а я не знала. Точно, что-то от меня надо. Интересно, почему Кевин, а не Кирилл, вроде уже не подросток, чтобы имя на иностранный манер переделывать.

– Не могу по имени, субординация не позволяет, – усмехнулась я, устроившись на сиденье.

Спрашивать, он тут ночью ходил или нет, я не буду. После темы о собаках он точно решит, что я не в себе.

– Позвольте узнать, как вы здесь оказались, Кирилл Борисович?

– Вас ждал. – Он легкомысленно пожал плечами и взглянул на часы, встроенные в панель приборов.

Вот как… а зачем ждал? Я медленно повернулась в его сторону и картинно удивилась, распахнув глаза. Надеюсь, это выглядело саркастично, а не, упаси боже, кокетливо.

Но долго мне вредничать не дали.

– Это вам… – Кевин положил мне на колени прозрачную коробочку с яркими тропическими цветами, забыла, как они называются. Вспомнила – орхидеи!

– А-а… – Я не знала, как реагировать, и взяла коробку с таким трепетом, будто в ней драгоценности.

Помню, у Герберта Уэллса был рассказ о цветке-убийце. Как он, злодей хлорофилловый, уничтожил профессора, которому его подарили. Высосал кровь.

Ладно, сообщать о своих грустных ассоциациях я благоразумно не стала, но, подняв на и.о. директора глаза, мягко сказала: