Белая ворона в академии Аусвер - Диана Хант

И что такое этот самый Свиток произнесено не было.

Какое-то время Бенжамин беззвучно ревел, выл от бессилия, прижимая окоченевшее тело к груди. Прежде чем положить мёртвого Оракула на алтарь и подчистить следы своего пребывания в храме, закрыл девочке глаза и прижался к холодному лбу губами.

Свиток… Дистрикт-113-А.

Он хотел сам выехать на поиски, хоть и непонятно, что это и как его искать, но боли и припадки участились, усилились, к тому же по древнему закону Магистр может покидать Преториум только с разрешения остальных Двенадцати. Задолбёшься объясняться со старыми пердунами, которые, конечно, не замедлят сперва всё запретить, а потом прикарманить Свиток. И — Бенжамин готов был поставить на кон оставшиеся ему дни — ни слова из него не поймут!

По необъяснимой улыбке судьбы (или Четырёхликой?) он был первым за всю историю, кто понимал каждое слово Оракула. Значит, и Свиток — хотя бы первый из четырёх — открывать ему. Опять же, есть надежда не сдохнуть чудом этого клятого Живого Знания…

Он отправил Эдгарда. На разведку. Поездить по дистрикту-113-А и его окрестностям, расспросить местных, не замечали ли чего странного, может, каких знамений?

Эдгард, бывший студент Аусвер был обязан Бенжамину жизнью. Он будет молчать.

Но, с другой стороны, и ума маг был недалёкого.

Деньги, положенные на поездку, спустил на выпивку и румяных дистрикских шлюх, ни о каких знамениях ничего не узнал.

Правда, притащил из дистрикта-113-А магически одарённую девчонку-альбиноса.

Бенжамин отодвинул стопку заламинированных страниц Посланий, устало откинулся на спинку кресла.

Видел он сегодня эту девчонку. Красивая… Ну а толку?

И всё же с того самого момента, как он покинул сегодня Аусвер, что-то изменилось. Бенжамин сам не понимал, что именно, но что-то явно было не так!

Вдруг он рванул борта мундира, затем — рубашку на груди. Пуговицы обиженно заскакали по полу. Последней он сорвал марлевую повязку, пропитанную обезболивающим.

— Чтоб я сдох… — вырвалось у Бенжамина хриплое.

Да ведь с того самого момента, как он покинул Аусвер не было ни болей, ни припадков! И шрам от фистулы на груди почти зарубцевался. По-крайней мере, больше не кровоточил!

Что он делал?!

Что, сфинксы его дери, он делал сегодня такого, чего не случалось с ним прежде?!

Перед глазами вдруг возникло лицо сегодняшней абитуриентки. Авроры… Только почему-то перед его мысленным взором Аврора не была альбиносом. И глаза у неё были не розовые, а карие. Как у девчонки-Оракула… Плевать!

Он… он задел её плечом, в коридоре… Точно! Прикоснулся к ней!

И с тех пор ни одного припадка?!

Чушь.

Этого просто не может быть.

Надо посетить Аусвер. Посмотреть на неё ещё раз, внимательнее.

А что такого? Он — куратор академии. Ему особого разрешения не требуется.

 — Осталась последняя комната, — пробормотал Юджин вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Нам запретили туда входить, — шёпотом напомнила Аврора и Юджин скривился.

Тоже ещё, лезет! Как будто он не в курсе, что запретили! И что теперь?

Уходить несолоно хлебавши?

А «расшалившийся призрак» сам упокоится? В том, что виной беспорядкам в доме Алвейл именно неупокоенный призрак, у Юджина сомнений не осталось, как и в том, что находится он в той самой комнате, куда им запретили ходить. И что делать?

Мистрис Алвейл как раз очень удачно пригласили «к аппарату» и хозяйка увлечённо щебетала по телефону, жестикулируя при этом. Судя по живой мимике холёного лица, бесконечным «Ах! Что ты такое говоришь?!», «Да ладно!», «Ни в жизни не поверю!», «Неужели?», это надолго.

Так что сейчас или никогда.

— Пошли, — решил Юджин, и, не оглядываясь на хозяйку, пошёл к лестнице.

— Мы ещё раз обойдём галерею! — крикнула Аврора хозяйке и мистрис Алвейл, прижав трубку плечом, раздражённо замахала на них руками. Мол, идите уже, идите! Делайте свою работу!

— Врушка, — шепнул Юджин, не в силах сдержать улыбки.

И Аврора улыбнулась в ответ. Улыбка у неё была славная, словно солнце выглянуло из-за туч.

— А иначе в Аусвер не прожить, — лукаво сказала она. — Так ведь?

— Мы сюда не каламбурить пришли, — строго сказал Юджин, вмиг нахмурившись.

Но вышло не очень-то строго. Что-то было в новенькой такое, что подкупало. Рядом с ней хотелось улыбаться, даже смеяться. Громко, в голос. С непонятным Юджину облегчением. Странная она всё-таки…

— Погоди, — пресекла его попытки взяться за ручку двери Аврора, положив пальцы на локоть. — Дай я… К тому же, здесь закрыто.

— Где ты этому научилась? — Юджин чуть не присвистнул, когда новенькая щёлкнула замком, не прикасаясь к двери и повернула ручку, не обронив с неё ни пылинки.

Аврора пожала плечами.

— Маг по дороге научил. Хотел посмотреть, что я умею.

— Хорошо научил, — вынужден был признать Юджин, заходя в комнату.

Дай Богиня, разберутся с призраком по-быстрому и не придётся выслушивать визг и вопли хозяйки…

С первого взгляда на запретную комнату изнутри становилось понятно, что сюда давно никто не входил. Судя по ошмёткам пыли, годы… Как и становилось понятно, что здесь жил ребёнок. Девочка.

Розовые обои с золотым тиснением, розовый балдахин с золотыми кистями, даже зайцы и мишки на розовом же покрывале были цвета взбесившихся поросят. В сочетании с клочьями пыли по углам и стоячему, нежилому воздуху — жутко.

Юджин чуть не сплюнул с досады.

Во-первых, комната была пуста. Во-вторых…

Посреди комнаты был небольшой бассейн с журчащим фонтаном и золотыми рыбками.

Магическими рыбками, чтоб их сфинксы съели! Хозяев, а не рыбок! Твари! Скоты! Ведь понятно, вода в фонтане проточная, меняется каждую секунду от центральной системы водоснабжения. Магической системы.

Они там, в Аусвер, загибаются, а эти… Тратят магию на нежилую комнату!

Нежилую!!!

От ярости потемнело перед глазами.

— Нет здесь никого, — глухо проворчал Юджин, вбивая показатели в датчик. Для отчётности в академии. — Пшли отсюда.

Но новенькая — в третий раз за последний час! — ослушалась. И что у неё за дурацкая привычка лапать его?! Ну, то есть хватать за руку?! Он маг, в конце концов, или мишка для обжимашек?!

— Ты чего? — почти прорычал Юджин, дёргая плечом. Но из цепких пальчиков этой врушки-альбиноса оказалось не так-то просто вырваться.