Плата за красоту - Вера и Марина Воробей

– Но я все же смогла вырваться и убежать!

В ее лживых глазах вспыхнули мстительные угольки, которые она, впрочем, тут же притушила, чтобы не выдать себя. Игорь был ошарашен, смятен, раздавлен, но в то же время его сознание продолжало работать как бы без его участия. Синяк. Порванная кофточка. Плюс древняя как мир история о домогательстве учителя к ученице. Да… ничего не скажешь, Крошкина умело подготовилась к мести. Все улики говорили против него. И похоже, школу ожидает отличное шоу, если он не сможет себя защитить!

На помощь Игорю неожиданно пришел директор.

– Ну что ж, мы выслушали одну сторону, – задумчиво сказал он и взглянул на Лапушку. – Но, возможно, и Игорю Вячеславовичу есть что сказать в ответ на это обвинение?

– Разумеется, есть, – согласился тот.

Но, прежде чем начать, он в категорической форме потребовал, чтобы Галя Крошкина покинула кабинет директора. Не хотелось при ней рассказывать о записках, посылке, о ее неожиданном желании стать похожей на Ирину, о параллелях с фильмом, что она ему прислала. И хотя эта девица с воспаленным воображением с ним не церемонилась, он по этическим соображениям не мог нанести ей психологическую травму в присутствии директора и завуча. Даже в такой непростой ситуации он в первую очередь был педагогом, а потом уже оскорбленным мужчиной.

Когда в кабинете остались они втроем, Игорь собрался с мыслями и твердо сказал:

– Во-первых, я хочу официально заявить, что все, что вы только что слышали от Галины Крошкиной, абсолютно не соответствует действительности. Напротив, не я, а она вот уже два месяца преследует меня записками и телефонным молчанием. – Игорь полез во внутренний карман. Хорошо, что он прихватил все ее послания, чтобы показать психологу. – Вот – убедитесь сами.

– Действительно, странные записки. Но ведь они без подписи, составлены из газетных букв, – наблюдательно заметила Дондурей, изучив их содержание. – Их мог написать кто угодно, а вовсе не Галя Крошкина.

– А вам не кажется, что порвать блузку и поставить фингал под глазом этой девушке тоже мог кто угодно? – Игорь и сам осознавал, что довод был слаб, но он защищался как мог. – Впрочем, вы, Раиса Андреевна, правы в одном, – продолжил он, стараясь говорить ровным тоном и чувствуя, как гулко бьется сердце в груди. – До вчерашнего дня я понятия не имел, что эти послания написаны Галей Крошкиной. И если бы она сама мне в этом не призналась, я бы долго еще оставался в неведении. Мне ведь в голову не приходило, что эта тихая, рассудительная девушка способна на такие безумные поступки…

Из кабинета Лапушка вышел злой и раздраженный. Он был отстранен от уроков на неопределенное время. Но не это выводило его из себя. Хотя и это тоже. Крошкина, как выяснилось, наотрез отказывалась привлекать к этому разбирательству родителей. Игорь настаивал, что у девушки не все благополучно с психикой и здесь без специалиста и содействия близких не обойтись. Директор все больше отмалчивался, сосредоточенно потирая лоб. А Дондурей твердила: «Простите, Игорь Вячеславович, но я не вижу причин не верить Гале Крошкиной. Все ваши доводы звучат неубедительно. А я, как вы знаете, в таких случаях всегда на стороне ученика». – «А лучше бы истины!» – сказал Игорь, перед тем как хлопнуть дверью.

Все его объяснения оказались гласом вопиющего в пустыне. Впрочем, удивляться тут было нечему: человек ведь охотно верит в то, во что ему хочется верить. И Дондурей, похоже, понравилась мысль приклеить ему ярлык распутника.

Разумеется, в свете нынешних событий вчерашняя беспечность Игоря улетучилась без следа. Но он умел держать удар. Поэтому в класс к Ирине Борисовне он пришел, как всегда, подтянутый, собранный и сдержанный. Главное, им никто не мог помешать спокойно поговорить: ребята прогуливались по коридору в ожидании, пока проветрится помещение перед уроком. Ирина сидела за учительским столом, что-то изучала.

– Как прошел разговор? – спросила она, думая, что Игорь зашел к ней после беседы с психологом.

– Не совсем так, как мне бы хотелось, – ответил он, усаживаясь на край парты.

– Хорошенькое начало! – Ирина отодвинула от себя методическое пособие, подняла на него глаза. – Что опять не так?

– Все не так!

И снова пришлось Ирочке Борисовне выслушивать Игоря. Как-то так повелось в их романе, что он с первого дня держал экзамен на прочность.

– Это надо же, придумать такое! – возмущенно отреагировала Ирина, вспыхивая нервным румянцем. – Прямо раздвоение личности какое-то у этой Крошкиной! С одной стороны, милая, услужливая девушка, а с другой – эти бредовые вымыслы!

– Вот-вот! Я и Дондурей нечто похожее сказал. И знаешь, что меня больше всего сейчас беспокоит?

– Что?

– Почему я сам раньше этого не замечал, ведь общались мы с ней довольно часто. Выходит, из меня педагог, как из коровы балерина!

– Только не нужно себя упрекать. Во-первых, нельзя видеть того, что люди усиленно скрывают, а во-вторых, в этой ситуации ты сделал все, что мог. – Ирина взглянула на него. – Слушай, а может, мне с Галей поговорить?

Игорь покачал головой:

– Боюсь, что вразумительной беседы не получится.

– Думаешь, мы не сможем тебя поделить?

– Думаю, теперь от нее можно ожидать чего угодно! – Игорь не поддержал шутку. – Так что лучше держись от нее подальше, любовь моя, – предостерег он.

– Хорошо, – уступила Ирина, – но надеюсь, этот запрет не распространяется на Федора Степановича? Я собираюсь заглянуть к нему сразу же после этого урока.

– А нужно?

– Необходимо, – лаконично ответила Ирина.

– Ладно, – в свою очередь согласился Игорь и напомнил: – Ну, мне больше здесь делать нечего, так что я отправляюсь под домашний арест.

– Хочешь, я приеду к тебе часа в три?

– На этот вопрос может быть только один ответ: «Да!»

– Тогда готовь обед. – Ирина украдкой взглянула на закрытую дверь и поцеловала его в щеку. – Не дергайся. Я уверена, все образуется, – шепнула она на прощание.

Игорь кисло усмехнулся. Хоть здесь все в порядке. Ирина на его стороне: ни тени сомнения в его порядочности. А в целом, как ни хорохорься, а неприятно сознавать, что ты угодил в чудовищную зависимость от обстоятельств, которыми невозможно управлять.

Правда, думая так, Игорь упустил из виду одну существенную вещь – жизнь иногда все же делает нужный поворот в стремлении восстановить справедливость. И не последнюю роль в этом сыграл все тот же десятый «Б».

Едва прозвенел звонок на большую перемену, Виталик Комаров отправился в столовую обедать. Там к нему подсела Алиска Залетаева. Виталик страшно удивился. Эта надменная красотка обычно едва его замечала, а тут: «У тебя свободно?» Конечно, свободно, не лопух же он! С такой кралей за одним столом посидеть – уже авторитетно. Ну и, собственно, потому, что не лопух, Комар сразу понял, что Алиску интересует не он, а Сережка Белов. Запала она на него. Конкретно. То да се, мол, как там у Белого любовь – в разгаре или к закату подходит?