Проклятый изумруд - Ричард Старк

— А почему нет?

— Потому, что ему не более двух месяцев от роду, — ответила она и продолжила: — Когда мы закончили сегодня, я подумала, что этому мужчине не нужен здесь дом, но все-таки что-то ему нужно, и единственное, к чему он проявил интерес, был дом мистера Родерика.

— Родерика, гм.

— Тоже техасец или, по крайней мере, так говорит, — напомнила она ему. — Я и к нему присмотрелась. Мистеру Родерику шесть месяцев от роду, и о вас обоих нет никаких записей, даже о взятых кредитах. У вас вообще нет никакого прошлого, даже на год назад.

— Меня не было в стране, — объяснил Паркер.

— Тебя и на этой планете не было, судя по всему. Послушай, а что, обязательно стоять здесь, на стоянке? Если ты не хочешь купить мне выпить, давай я тебе куплю.

— Где ты живешь? — спросил Паркер.

— Я? — Казалось, она удивилась вопросу. — В восточной части Палм-Бич, с мамой и сестрой.

Он не собирался пить с ней в баре отеля. Скорее всего, сегодня ей придется умереть, и он не хотел, чтобы его видели с ней как раз перед этим. Ехать к ее матери и сестре тоже было нельзя, а приглашать ее в свой номер в «Брейкерз» он не мог ни в коем случае.

С другой стороны, говорила ли она с кем-нибудь о странном незнакомце? Оставила ли где-нибудь записку?

— Поехали к тебе в офис, — наконец сказал он.

— Зачем? — Это ее удивило.

— У тебя есть ключи, ты можешь войти, мы поговорим, как ты и хотела, и нам никто не помешает.

— Ты знаешь, мне действительно хочется выпить.

— Потом.

Она нахмурилась стараясь просчитать его.

— Лесли, где твоя машина?

— Вон там, — сказала она и показала на место прямо напротив отеля.

— Встречаемся у тебя в офисе, — сказал он, обходя машину и направляясь к водительскому сиденью.

Она не пошевелилась, так и стояла в проеме открытой двери. Ее бежевый костюм отражал свет, ее хмурое лицо виднелось в полумраке.

— Закрой дверь, Лесли, Встретимся у тебя в конторе.

Он сел в машину. Она наклонилась, чтобы посмотреть на него.

— Дэниел Пармитт — не твое настоящее имя, — сказала она, выпрямившись, наконец закрыла дверь я прошла через стоянку.

Он поставил машину у другого здания на Ворт-авеню, среди немногочисленных припаркованных автомобилей, и направился к офису, где она уже ждала его, стоя на тротуаре.

— Можно было и здесь поставить машину.

— Я люблю ходить пешком.

Она покачала головой, повернулась и открыла дверь офиса:

— Воспользуемся кабинетом Линды, он в конце, и не придется включать свет при входе.

— Хорошо.

Часы с подсветкой, висящие на стене, подарок страховой компании, служили и ночным фонарем. При их мерцании Паркер последовал за ней мимо столов к заднему входу. Она зашла, нажала выключатель, и зажглись флуоресцентные лампы.

— А что, нет света получше? — спросил он.

— Подожди.

Офис был скорее широким, чем глубоким, кабинеты располагались и сзади, и слева, а также слева высились полки. Темно-коричневая софа из искусственной кожи с кофейным столиком стояла в фойе.

Пока он застыл в дверном проеме, она включила настольную лампу, напольный светильник в форме тюльпана, поставленный в углу за столом, как в каком-то похоронном бюро, и тусклые узкие светильники за полками.

— Можешь выключить верхний свет, — сказала она ему, указывая на выключатель возле двери.

Теперь комната стала более уютной, будто утопающей в янтарном свете.

Он пересек комнату, чтобы сесть справа на диване, и сказал:

— Расскажи мне, что ты на данный момент раскопала?

— Ты чурбан, это я точно знаю! Линда обычно держит белое вино в холодильнике, вот здесь, хочешь?

Было видно, что она очень хочет выпить. Естественно: ей было сложно сдерживать напряжение.

— Я не против, если ты будешь.

— Наконец-то человеческий ответ, — сказала она, улыбнувшись.

Низенький холодильник стоял в кабинете за диваном, журналы о недвижимости и старые газеты лежали на кофейном столике из огнеупорною пластика.

Она принесла бутылку калифорнийского шардоне и два стакана для воды, смела журналы со стола на пол.

Бутылка была уже открыта, немного почата и вновь заткнута пробкой.

Она вытащила пробку и налила обоим.

— За правду! — сказала она, предлагая тост.

Он пожал плечами, и они оба выпили. Она села на другом конце дивана, колени вместе, и, держа стакан в левой руке, чуть наклонилась к нему:

— Ты в своем банке новый клиент, как и в доме новый хозяин. Единственное, что у тебя получается неплохо, — это кредитные книги, однако твоего кредита не существует. Ты никогда не владел автомобилем и не брал его в аренду, кроме того, на котором ездишь сейчас, у тебя нет кредитной карты, ты никогда не имел залогового имущества и банковского счета кроме того, который недавно был открыт в Сан-Антонио.

— Я американский гражданин, но родился в Эквадоре. Не знаю, видела ли ты мое свидетельство о рождении, — ответил он.

— Это как раз то, чего я не смогла достать.

— Ну что ж, я родился в Куито, у родителей-американцев, у меня по-прежнему там семья, и практически всю жизнь я прожил там. Семья занимается нефтяным бизнесом.

— Нефть из бананов, — ухмыльнулась она. — Кто тебе Родерик?

— Никто.

— Тогда почему ты разглядывал его дом? И почему пошел к его дому среди ночи?

— А кто сказал, что я туда ходил?

— Я!

Он посмотрел на ее туфли-лодочки на небольшом каблучке, явно не предназначенные для прогулок по песку.

— Я всего лишь решил прогуляться.

— Это просто совпадение, что ты направился прямо к дому Родерика.

— Да, это совпадение, — покладисто закивал он. — Ты говорила, у тебя тоже с ним проблемы?

— Их не было, пока я не начала задумываться и присматриваться к тебе, и это привело меня к Родерику, еще одному человеку из фантастического фильма, случайно упавшему с неба, с инопланетного корабля пять или шесть месяцев назад.

— Почему же ты его не расспросила о нем же самом?

— Я его не знаю, и продажей дома не занималась. Дом был зарегистрирован в нашем агентстве, но им занимался другой маклер. — Она отхлебнула вина, поставила стакан и развернулась к нему. — Давай я расскажу, что знаю о Родерике.

— Давай!

— Он хотел влиться в местное общество, но задаром. Есть дом, который никому не нужен, так как он — практически развалюха, но он захотел его получить и теперь владеет им, однако при этом совсем его не реставрирует.