Одесская сага. Понаехали - Юлия Артюхович (Верба)

Мойша засопел и достал из кармана наган.

– Ну у тебя же много, шо, жалко?

– Где еще три?!

Сема дал по шее тринадцатилетнему Мойше и выпорол Борю. Вечером он открыл шкатулку, поднес к уцелевшему глазу вырезку из вчерашней газеты.

«Сегодня, в 12-м часу дня, совершено вооруженное нападение на главную контору «Одесских Новостей», помещающуюся в центре города, против дома градоначальника, в нескольких шагах от дворца командующего войсками. Восемь грабителей-подростков, вооруженных револьверами и бомбами, ворвавшись в контору с улицы в момент, когда там было много подписчиков, объявили всех арестованными, навели револьверы на служащих, оборвали телефонные провода и стали хозяйничать.

Забрав 650 руб., они обыскали некоторых и совершенно спокойно удалились. Операция длилась не более 10-ти минут. На поднятую тревогу явились полицейские и градоначальник, но грабителей и след простыл».

– Моя кровь, – прошептал Сема и расплылся в довольной улыбке.

Йося заглянул к Беззубам в канун Святого Николая. Вытащил ханукальные пончики для Лидки и Нестора. Потом достал серебряное колечко и положил перед Фирой.

– Держи, дорогая. Это мамино. Она просила тебе передать. Перед смертью. Сказала, что не сердится на тебя, что любит. А я все не решался отдать. Потому что…

Он отвернул голову.

– Потому что я сердился на тебя! Все эти годы! Что ты бросила нас, поменяла на чужого мужика, что мама ушла так рано. Что папа несчастный. Прости меня, пожалуйста.

Фира ревела, сжимая в руке колечко.

– Ма-а-ма-а-а…

– Время пришло. Фира, не плачь так, пожалуйста. И мне время пришло. Хоть память будет.

Фира испуганно посмотрела на брата:

– Йосик, ты что? Что за похоронное настроение?

– Я уезжаю. Совсем. Не нравятся мне эти войны, эти стачки, погромы… Я тут не выживу. Вот, – он положил на стол билет, – океанский пароход «Григорий Мерк». У немцев зафрахтовали. Наши так далеко не ходют. Буду жить, сестричка, на обратной стороне земли. Ты смотри, РОПиТ всю нашу семью растащил. Тебя – в Одессу, меня в – Нью-Йорк. Но ничего – Нью-Йорк не Никополь. Тут тебе всегда будут рады. Тем более делов-то – рейсы будут ежемесячные, подхватила малышей – и ко мне.

Йоська ошибется. Команда «Григория Мерка» во главе с капитаном Густавом Тернером сделает всего два рейса в США. Его – будет последним.

Фира уставилась на Йосю:

– Тебе не страшно? Это ж сколько плыть?

– Двадцать четыре дня. Представляешь? Почти месяц в океане. А потом – золотые россыпи!

– Ты ж языка не знаешь.

– Я знаю идиш, не пропаду. Там у меня товарищи, уже первым рейсом перебрались. Так что новая жизнь в новом году – двадцать второго декабря отчаливаю! Будет у тебя заокеанский братец!

Йося просидит допоздна, накидает до икотки Нестора к лепному потолку, пересмотрит все книжки Лиды, выпьет с Ваней. Фира обнимет его:

– Мы пойдем тебя провожать! Все пойдем!

Пока Йося прощался, огромный «Григорий Мерк» собирался в дальнее плавание. Команда, готовая к трансатлантическим переходам, была вышколенной и интернациональной. Именно поэтому вахтенный матрос у трапа заподозрил неладное, когда почти в полночь шесть человек в матросской одежде стали подниматься на борт. И даже ленивый ответ: «Сменная вахта» на его «Кто идет?» не убедил. Вахтенный поднял тревогу. «Сменная вахта» достала револьверы и открыла огонь.

Завязалась перестрелка, к которой присоединились патрульные солдаты. Были тяжело ранены сторож, вахтенный герой и один из диверсантов. Группа рассыпалась по порту. Никого не поймали, а у борта обнаружили трофей – взрывчатые вещества и гигантскую «адскую машину». Утром взбудораженные матросы притащили из машинного отделения шесть пачек динамита. Этой мощности хватило бы разнести пароход вместе с пассажирами в клочья.

Ваня вернулся раньше и положил перед Фирой «Одесский листок».

– Смотри! Йоськин пароход сегодня чуть не взорвали. Вот же ироды проклятые! Может, это знак? Может, не надо ему ехать?

Ваня никогда не был излишне религиозным и уж тем более суеверным. Но какой-то мистический панический страх перехватывал его дыхание.

– Я не понимаю почему, но боюсь – оно добром не кончится.

Фира посмотрела и сжала губы:

– Ерунда – таких эксов каждый день десяток. Пароход целый, Йосик здоровый. Я в глупости эти не верю.

Ваня помнил Левушку Тарло.

– Как же я хочу ошибаться! Но это не конец.

На следующий день в обеденный перерыв, когда часть команды оставит последнюю погрузку припасов и уйдет харчеваться, «Григорий Мерк» содрогнется от страшного взрыва. Лопнут стекла, разворотит борт. В носовой части, в трюме взорвется цистерна с питьевой водой. Переборки будут уничтожены, в трюм хлынет вода. Команде и портовым службам удастся наложить пластырь, остановить течь и оттянуть судно в док.

Пришла очередь волноваться Фире. Особенно после мрачной фразы Вани, что «Бог любит троицу».

Одесские анархисты рассчитали правильно – вера в то, что «в одну воронку снаряд дважды не падает», ослабит бдительность после ночного покушения. Но упрямый капитан, заручившись поддержкой РОПиТа, все равно уйдет в рейс с залатанным боком.

Фира с закутанным до глаз Нестором, Лидочкой и Ваней поедут провожать Йосю. Ваня внезапно торопливо перекрестит его, тот рассмеется:

– Я ж не против, мне все надо, вон, какой я фартовый – ради меня это корыто после двух эксов все равно выводят.

Он поцелует сестру и уйдет на судно, вытирая пижонским рукавом мокрые глаза. Бог действительно будет держать над ним ладошку – путешествие пройдет без приключений и взрывов. Только писем с обратной стороны Земли так и не придет.

А через год действительно случится предсказанный Ваней третий раз. «Григорий Мерк» – уже с другим капитаном, датчанином, – возвращаясь с паломниками из Мекки, налетит на скалу и затонет. Пассажиров чудом удастся спасти, а капитан потеряет рассудок.

Лида была первой не только по рождению. Она стала первой ученицей Мариинской гимназии по всем предметам. Приметывая воскресным вечером белый воротничок к форменному платью из тяжелого зеленого бархата, семилетняя Лидочка заявила:

– Я здесь жить не буду! У меня будет богатый дом, высшее общество и булочки с икрой.

– Ой вэй, – засмеялась Фира. – Кого-то ты мне сильно напоминаешь. А на женские курсы хочешь?

– Бухгалтерские, – отрезала Лидочка. В отличие от матери, мечты ее были вполне реальными – она считала быстрее всех лавочников со счетами и торговалась на рынке так резко, что обалдевшие торговки соглашались с ее выкладками. Мелкая, вся в Фиру, худющая Лидочка буравила взглядом торговок и начинала выговаривать: