Бури - Галина Мишарина

— А Алеард, Люся? — любопытно спросила я.

— Алеард знает себя, — ответила она. — И Кристиан тоже.

— Вы чем здесь занимаетесь? — спросил подошедший Артем. Он погладил Люсю по голове и склонился над рисунками. — Храбрый экипаж?

Я подтолкнула Люсю локтем в бок, и она хихикнула. Артём улыбнулся.

— Секретничаете?

— Нет, пап, мы анализируем и сопоставляем, — серьёзно ответила девочка. Мужчина чуть не выронил рисунки.

— Дочь, ты меня пугаешь! — весело сказал он. — Если ты в одиннадцать анализируешь и сопоставляешь, что будет в шестнадцать?

— В шестнадцать я выйду замуж, — спокойно ответила Люся. У Артёма отпала челюсть.

— Уже решила, за кого?

— Может быть, за Рому. Он непостоянный мальчик, но его честность и сердечность мне нравятся.

— Милая, — услышала я голос Яны, — непостоянство Ромки ещё не повод не выходить за него замуж.

Мы рассмеялись, и Люся сказала:

— А я это знаю. Но Ромка вряд ли заинтересуется мной. Ему нравятся русоволосые девочки с мягким характером.

— Боже, дочь! — воскликнула Яна. — Тебе сколько лет? Иди играй в куклы!

Люся рассмеялась, прекрасно понимая, что мама её подкалывает.

— Ага, в «Дочки-матери», — ответила она. — Ну скучно же, мам. Мне с Фрэйей интереснее. Смотри, видишь? Вот это Конлет, это Эван…

Яна начала разглядывать ребят и сразу же угадала, где Алеард. Я усмехнулась.

— Ясно, от кого в Люсе эта проницательность…

Некоторое время мы болтали о пустяках, а потом Люся захотела нарисовать папу. Артём получился хорошо, не считая того, что один его глаз оказался больше другого. Люся никогда не сдавалась. Она старательно исправляла и доделывала, и ещё через час портрет был готов.

— Недурно, — сказала Яна. — Я и не знала, что ты умеешь так рисовать.

— А я и не умела, — весело ответила Люся. — Я только что научилась. Это во мне от папы: быстро схватывать и впитывать новые знания.

И она, скорчив маме гримасу, убежала в дом.

— Ящерка, — ласково сказал Артём. — Слушайте, у меня и правда такой нос?

Мы рассмеялись.

— Такой нос не только у тебя, но теперь ещё и у Люси, — ответила Яна.

— Не надо было разбрасываться носами, — укоризненно сказала я.

— Я не нарочно! — беспомощно рассмеялся Артём. — Кто же знал, что так получиться!

— Мне нравится твой нос, — утешила его Яна. — Ты вообще мне нравишься, муж.

— Неожиданное заявление, — поднял брови Артём. — Может, ты меня ещё и любишь?

— Всякое может быть, — игриво ответила Яна и ушла вслед за Люсей. По дороге она обернулась и подмигнула супругу. Артём проводил её нежным взглядом и улыбнулся мне:

— Вот такие дела. Я пошёл.

— Спокойной ночи!

— Не думаю, — ответил он. — Приятных снов, Фрэйа.

Он легко взбежал по ступеням и скрылся за дверью. Я радостно улыбнулась: когда счастливы те, кого любишь, хочется петь и плясать. Я не сделала ни того, ни другого. Я пошла спать. Сон давал мне яркие грёзы и приближал новый день, полный радостных событий.

Эван переехал в комплекс, и я была несказанно рада этому! Алеард позвал его отправиться с нами, и парень, конечно, согласился. Как и мне, ему не надо было долго думать.

Я задавалась вопросом, почему экипаж состоит из семнадцати человек, а не из тридцати или сорока? Ведь теперь, когда Бури ожил, размеры корабля не имели значения… Да и самого корабля как такового уже не было. Я раздумывала над тем, как это случиться, как откроются перед нами двери иной реальности? Мы сядем на Бури верхом и улетим? Или устроимся внутри него, когда он снова станет механизмом? Или выстроимся в ряд и произнесём вместе с ним заклинание, способное унести нас прочь от Земли, к неизведанному? «Всему своё время», — это был единственный ответ, которого можно было от Бури дождаться.

Я помогла Эвану устроиться на новом месте, и вышла на улицу проветриться. И тут же меня плотной толпой облепили дети.

— Поиглай с нами, Флэйа! — попросил Дениска — неугомонный черноволосый карапуз.

Я улыбнулась.

— А во что вы играете?

— В похищение сказочного плода! — ответила Вера, старшая из ребят. — Одна команда охраняет его, а мы похищаем!

«Сказочным плодом» оказалась груша. Она лежала на пеньке под раскидистым деревом — метрах в двадцати от нас.

— Там начинается вражеская территория, — пояснил мне Андрэ, бойкий пацан лет шести. — Плод сторожат великие и могучие воины-кусаки.

— Ужас какой! — искренне напугалась я. — Они могут закусать нас до смерти?

— Они могут всё, — заверил меня мальчик. — Их предводитель Огненная Борода способен раскидать нас одним лёгким движением руки.

— Поэтому нам нужна твоя помощь! — сказала Вера. — Ты поведёшь нас в бой, Фрэйа.

— Ну как тут отказать, если предстоит великая битва с самим Огненнобородым! — рассмеялась я, и они обрадовано загомонили.

Я вынуждена была встать на четвереньки, чтобы не выделяться из толпы собратьев по шайке. Главной у нас была всё-таки Вера, она была королевой разбойников, а меня сделали полководцем. Вера назвалась Беспощадной Рагильдой, а мне дали имя Солнце-на-ветру. Уж не знаю, почему именно солнце, и не знаю, почему на ветру, но детям видней. Дениску назвали Безумным Карапузом, а Андрэ Бесстрашным Псом. У нас были Воин-кепка, Воин-кузнечик и Яблочный воин. Соответственно, прозвище каждого получалось от того, чем он собирался «воевать». Карманы Яблочного воина были полны ранеток, Воин-кузнечик непрестанно прыгал, совершенно от этого не уставая, а Воин-кепка размахивал своим «опасным» головным убором и издавал боевой клич. Ещё в нашей команде были Радужная Пантера и Мадам Свирепость. Я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться: этой самой «мадамой» оказалась милая светловолосая девочка, с маленьким носиком и пухлыми розовыми губками. Она была похожа на котенка, и бережно держала в руках букет ромашек. Когда я спросила её, зачем ей цветочки, она ответила, широко и радостно улыбаясь:

— Далить!

Возможно, таким образом она хотела «задобрить» кусак. Дениска тут же посоветовал ей «лупсачить» врагов по головам этими самыми ромашками, на что девочка покачала головой и серьёзно ответила:

— Неть! Я буду их далить, кусаки подоблеют, и мы все вместе пойдём есть моложеное.

Я была одета в простое трикотажное платье малинового цвета с рукавами до локтя: длинное, облегающее, с глубоким круглым вырезом. Вера ловко повязала мне на голову чёрную косынку — причём лихо так, наискось, — старательно размалевала лицо краской и дала в руки «меч», оказавшийся самой обычной палкой — для большего устрашения «противника». Они и сами выглядели не лучше: кто-то был измазан в краске, у кого-то торчали в волосах яркие петушиные перья и стебли ковыля. Настоящая разбойничья ватага. Вера произнесла речь, из которой следовало, что воины-кусаки самые настоящие жадины, и не хотят ни с кем делиться заветной грушей. За это их, собственно, и предстояло проучить. Затем слово передали мне.