Смертельное танго - Татьяна Корсакова

…Витька вернулся в детдом через одиннадцать месяцев. Конечно, не сам вернулся, а дядя «из новых» вернул: высадил из джипа, выгрузил из багажника ворох игрушек и одежек, подарил детдому новый компьютер и уехал…

Витька молчал полгода, его даже хотели переводить в специнтернат, а потом добрый, застенчивый мальчик вдруг исчез. Его место занял сорвиголова и хулиган. Он дрался, ломал игрушки, портил мебель. Он разбил подаренный дядей телевизор — стянул у дворничихи лопату и лупил ею по экрану, пока тот не разлетелся на мелкие осколки, а потом забился в угол и долго плакал.

Странно, но строгая и ратующая за жесткую дисциплину Эмма Яковлевна Витьку не наказала. Заперлась с ним в своем кабинете, и они о чем-то долго-долго беседовали. О чем, Витька так и не признался. Только после этого разговора он стал приходить в себя, начал понемногу выздоравливать. Уже спустя год кто-то из воспитателей проговорился, что Витькин дядя оказался сволочью и подкаблучником. Что забрал мальчика из детдома, не посоветовавшись с молодой женой. А молодая жена «приблудыша» не хотела. Она хотела своего собственного ребенка. Дядя сначала за мальчика заступался, а потом как-то самоустранился: бизнес и все такое… Дядя самоустранился, а у новой Витькиной «мамы» оказались развязаны руки, издевалась она над «приблудышем» день-деньской, уже почти не таясь. Витька терпел и молчал — не хотел расстраивать любимого дядю. А потом «новая мама» объявила, что ждет ребенка, и Витька в одночасье стал не нужен даже дяде…

Вот такие истории — хоть книгу пиши, хоть фильм ужасов снимай. А теперь еще и Селена со своей странной теткой-инвалидкой. Как они там будут жить вдвоем? Небось, тетке нужна прислуга, чтобы еду готовила, в доме прибиралась. Сама-то немощная. Если так, то просчиталась дамочка. Селенка — это тебе не Витька безответный. Эта еще та язва. На ней где сядешь, там и слезешь. Интересно, чем дело кончится…

Ее прощание с детдомом получилось коротким и скомканным. Эмма Яковлевна выступила с напутственной речью. Воспитательница Лариса Семеновна всплакнула. Селена почему-то решила, что это слезы скорее облегчения, чем горечи. Старшеклассники, ребята, с которыми она прожила бок о бок не один год, в растерянности топтались на крыльце детдома, очевидно, тяготясь этим обязательным ритуалом прощания. Селену он тоже тяготил. Тем более что среди провожающих не было того единственного человека, которого ей хотелось видеть. Данила Алексеев не пришел…

* * *

Элеонора жила в красивом, недавно отремонтированном пятиэтажном доме с уютным двориком, цветочными клумбами и дорогими автомобилями на стоянке. Таксист высадил их у последнего подъезда, вытащил из багажника нехитрые Селенины пожитки, уместившиеся в одну-единственную дорожную сумку, и, получив деньги, уехал. Ступеньки, ведущие в подъезд, были крутыми. Селена осторожно взяла тетю под руку. Та благодарно улыбнулась, сказала весело:

— Не волнуйся, девочка. Тут я на своей территории, знаю каждый камешек. Совсем не обязательно мне помогать.

Селена молча кивнула, но руку не убрала — мало ли что. Элеонора легко поднялась по ступенькам — никогда и не скажешь, что она слепая, — распахнула тяжелую металлическую дверь, сказала приветливо:

— Ну, Селена, прошу!

В подъезде было светло, тепло и очень уютно. Пахло духами и свежей выпечкой. Разве может так пахнуть в подъезде? На подоконниках стояли цветы в красивых горшках. Настоящие живые цветы. И никто их не обрывал и не использовал горшки в качестве пепельниц. Странный какой-то подъезд.

— У меня очень хорошие соседи, — сказала Элеонора, неторопливо поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Дом старый, все друг друга знают, и люди все исключительно порядочные. Так что не удивляйся, девочка.

Хлопнула входная дверь, по лестнице вслед за ними взбежал высокий, импозантный мужчина.

— Здравствуйте, Элеонора, — сказал он и широко улыбнулся.

— Добрый день, Андрюша. — Элеонора приостановилась, обернулась на звук голоса.

— А кто эта очаровательная барышня? — Мужчина озорно подмигнул Селене.

— Это моя племянница.

— Надо же — племянница! — почему-то обрадовался он. — А как вас зовут, прелестное создание?

— Прелестное создание зовут Селена. — Элеонора улыбнулась, ободряюще погладила племянницу по руке.

— Селена? — удивился мужчина. — Необычное у вас имя, барышня.

— Имя как имя, — сказала она смущенно.

— Имя необычное, а характер серьезный.

— Да, серьезность — это наша фамильная черта, — усмехнулась Элеонора. — Девочка, — она обернулась к Селене, — это Андрюша, мой любимый сосед.

— Приятно слышать, что любимый. — Андрюша приосанился, посмотрел на Элеонору с обожанием. — Можно я к вам на секундочку заскочу? — спросил заговорщицким шепотом.

— Что, Наталья снова пирогов напекла?

— Напекла, все утро у плиты крутилась. Сейчас я вам их принесу, горяченьких, с пылу с жару.

— Балуете вы меня, — отмахнулась Элеонора. — Я Натальиными стараниями уже забыла, когда в булочной была.

— Так и не нужно в булочную, домашнее же вкуснее!

— Вот в том-то и беда. От Натальиной выпечки оторваться невозможно, фигура страдает.

— Ай, не кокетничайте! — сосед Андрюша взял Элеонору под руку. — У вас фигура как у балерины. Ну так я заскочу к вам?

— Разве могу я вам отказать? Несите уж свои пироги!

Сосед Андрюша счастливо улыбнулся, точно не было для него большей радости, чем одаривать соседку пирогами, сказал торопливо:

— Я сейчас! Одна нога здесь, другая там.

Мужчина ускакал вверх по лестнице, Селена посмотрела ему вслед с легким недоумением.

— А мы уже пришли. — Элеонора остановилась у массивной железной двери, загремела ключами. — Вот ты и дома, девочка!

Никогда раньше Селена не видела такого необычного интерьера, даже по телевизору. Прихожая просторная, просто огромная. Темно-коричневый, почти черный паркет. Яркая циновка на полу. На стенах — черные лакированные дощечки, инкрустированные перламутром. Картинки на дощечках восточные: изящные дамы в кимоно и с зонтиками. В углу — большая ваза, стоящая на спине у расписного керамического слона. И запах… древесный, горьковато-пряный. Все это вместе навевало мысли о путешествиях и дальних странах.

— Ну как? Нравится? — Элеонора поставила трость в подставку для зонтиков.

— Здорово, — выдохнула Селена. — А все эти вещи — откуда они?

— Ну, кое-что мне подарили друзья, а кое-что я покупала сама. Вот, к примеру, эти картины, — тетя махнула рукой в сторону лакированных дощечек, — они из Вьетнама. Красивые, правда? Я больше не могу их видеть, но зато хорошо чувствую фактуру.

— Вы бывали во Вьетнаме? — спросила Селена и осторожно погладила керамического слона по расписному хоботу.

— Во Вьетнаме, Южной Корее, Лаосе, Индии, — начала перечислять Элеонора. — Правда, это было давно, еще до того, как я ослепла. А теперь я путешествую исключительно в своих фантазиях, иногда во сне.