Разбойник с большой дороги. Кадетки - Вера Чиркова

Он слишком поздно понял, что удобной тропы, ведущей к верхнему выходу из ущелья, тут просто нет, но возвращаться назад не захотел, решив переночевать в какой-нибудь расщелине, а утром попытаться перебраться через более пологий гребень правого склона в соседнее ущелье. Потому и брел, пристально оглядывая склоны в поисках подходящего для ночлега места. И очень обрадовался, рассмотрев между угловатых обломков скал узкую щель, вполне достаточную, чтобы в ней мог поместиться худощавый паренек.

Но когда протиснулся туда, прежде изучив валяющийся перед лазом мусор, явно нанесенный ветром или мелкими зверьками, то с изумлением обнаружил, что это не просто нора, а пещерка, причем довольно далеко уходящая в глубь горы. Рад не сразу ринулся исследовать обнаруженный проход. Сначала постоял несколько секунд, ожидая, пока глаза привыкнут к густому полумраку и перейдут на доставшееся от неизвестного папаши ночное зрение, проснувшееся у парнишки к моменту первого совершеннолетия вместе с обостренным обонянием. До того времени он искренне считал себя чистокровным человеком и близко не подозревая о припасенном судьбой сюрпризе.

Зрение оборотня могло различать предметы, находящиеся в помещениях, где не было и лучика света. И мгновенно замечало намного больше, чем человеческое, находящихся поблизости мелких вещиц. Особенно движущихся: различных существ, струйки воды и дыма, колышущиеся листья.

Зато расплачиваться за это приходилось отсутствием цветов. Все вокруг сразу становилось седовато-серым, как будто слепленным из густого тумана, и сразу отличить живых существ от всего прочего можно было только с помощью звериного нюха.

Вот он-то и подал Раду первый сигнал, когда паренек добрался до дальней стены узкой пещерки и уже осознанно потянул носом прохладный воздух подземелья. Вместе с запахом сырости и далекой воды пришла и тревожная вонь неживой, плесневелой крови, гниющих ран и нечистот. Некоторое время он стоял в раздумье, но размышлял вовсе не о том, уйти или остаться. Такого вопроса он себе не задавал никогда, и это было не только чертой его характера, но и влиянием Фаньи.

Он точно знал, как отнесется наставница к рассказу о брошенном в пещере умирающем, а в том, что человек, попавший в эту пещеру на несколько дней раньше Рада, умирает, юный полуоборотень не засомневался и на миг. И потому пытался заранее подготовиться к любым неприятностям, какие могут ожидать его на этой тропе, и просчитать варианты собственной защиты и способы спасения незадачливого предшественника. Глупой привычки бездумно бросаться в огонь и в воду он не имел, и в этом тоже была заслуга Фаньи.

— Ты знаешь, насколько меньше было бы жертв несчастных случаев, если бы люди давали себе несколько секунд на размышления и приготовления, прежде чем прыгать в реку за утопающими? Ведь не снятые вовремя сапоги и колеты погубили больше хороших людей, чем ночные грабители! — не уставала повторять она на разные лады, и именно по настоянию Фаньи в карманах Рада всегда лежали отмычка, моток шелковой торемской бечевы и кисетик с водными кристаллами, лучшим средством от пожара.

А когда он отправлялся на прогулку или в поездку, то вешал на пояс еще и пару собранных наставницей кошелей.

И в тот день очень порадовался собственной предусмотрительности. Осторожно пробираясь по узкому извилистому проходу, промытому водой и кое-где подправленному рукой человека, Дирард наконец добрался до пересекающей путь довольно глубокой расщелины, на краю которой сохранились остатки жиденького деревянного мостка. Точно такой же обломок виднелся на противоположной стороне расщелины, а вся остальная часть старого сооружения смутно виднелась на дне расщелины, а чуть в сторонке навзничь лежал и тот, чей запах привел парнишку к этому месту.

Долго рассматривать умирающего он не стал — торопливо привязал понадежнее бечевку, натянул рукавицы и спустился вниз. И уже там, оглядевшись, сообразил, что все не так просто, как казалось ему сверху. Дроу, судя по типу смугловатого лица, был магом. И не просто магом, а одним из тех, кого иногда брали в ученики маглоры с плато, чьи серые мантии в последнее время мелькали в Датроне все чаще. Иначе у пострадавшего никогда не было бы такой же мантии, Рад сразу опознал ее в тряпке, прикрывающей дроу. Только мантии маглоров, да еще их шапочки тускло светились в темноте для всех обладателей ночного зрения.

Что-то мелькнуло совсем рядом, призрачно-бесцветное и на вид совершенно безобидное, но Рада приучили в случаях внезапного нападения не рассуждать, а спасаться, и он одним прыжком оказался в трех шагах от стены. И тут же развернулся, желая увидеть неожиданного врага. Но рассмотрел лишь втягивающийся в стену длинный, почти невидимый хвост. А в следующую секунду всплыла в памяти картинка из трактата о нечисти Геркойского хребта, и Рад сообразил, что это вовсе не хвост, а щупальце скальника, очень редкого монстра, считающегося застрявшим в этой ипостаси оборотнем. Те из первых магов, которые родились с этим даром вскоре после прокатившейся по миру волны от Великого Разлома, имели поистине безграничные возможности, но не догадывались о том, как опасно надолго отдавать власть над своим телом бушующей в крови энергии. Она пьянила и очаровывала бывших людей, наделив способностью проникать через стены и камни, опускаться на морское дно и летать по небу, слившись с тучками. Теперь никто не знает, сколько из них улетело в неведомую даль и потерялось в океане, известно лишь о проклятых, застрявших в скалах и валунах, забывших дорогу назад. А может быть, и не желающих ее искать, ведь к этому моменту от разума у них осталась лишь хитрость, с какой скальники устраивали охоту на своих жертв. Но не на всех подряд, а лишь на магов, ведь монстрам теперь нужно было только одно — магическая энергия, ставшая их единственной пищей.

«Значит, дроу выпит», — огорчился Рад, разом припомнив рассказы очевидцев о подобных случаях. И ему нужнее всего не лечение, а восстановление способностей. Как плотник не может без топорика, так магу не прожить без его дара.

Щупальце выметнулось из стены снова, и тотчас из противоположной вылезла еще парочка, заставив Рада, торопливо копавшегося в кошеле, отскочить еще дальше.

— Пошли вон, — огрызнулся он вслух. — Оборотни вам не по зубам.

А потом нашел наконец флакончик с горючим зельем и наскоро соорудил самый примитивный факел, оторвав от обломка моста кусок доски.

— Ну как вам это нравится? — едко осведомился парень, махнув в сторону опасливо поджавшегося щупальца своим светильником, и довольно ухмыльнулся.

Все очевидцы утверждали, будто скальники очень не любят солнечный свет и огонь. Непонятно почему, скорее всего, отвыкли за несколько сотен лет.

Устроив для факела пирамидку из камней, Дирард наконец принялся за пострадавшего. Откинув мантию, осмотрел лежащее в луже подсыхающей крови тело и расстроенно нахмурился. Внешние раны если и были, то где-то под одеждой, а раздевать раненого в этой расщелине, по которой от ледяных подгорных озер сквозит пробирающий до костей холод, мог бы решиться только мародер.

Вот потому-то при всем разнообразии способов спасения, каким научила его наставница, никакого выбора у Рада не оказалось. Первым делом следовало вытащить незнакомца наверх, а потом уже думать о том, как его лечить. Хотя самое простое, чем можно было помочь ему сейчас, паренек сделал не откладывая. Накапал в кружку самого сильного зелья, добавил глоток воды и аккуратно влил в рот дроу, с трудом разлепив его склеенные, потрескавшиеся губы.