Путь к себе - Франц Николаевич Таурин

Первое время некогда было даже разобраться в новом своем состоянии. Уж очень много было хлопот. Хлопот приятных. Не понравилась покраска в комнатах, в один цвет. Вот где пригодилось Фисино мастерство! Попросила у тети Глаши самый красивый ролик «кленовый лист». И перекрасила все стены заново: столовую в голубой цвет с серебряным накатом, спальню в розовый с золотым. А в кухне стены до панели масляной краской. Красили по вечерам, вдвоем с Лешей. Он был у нее подручным. Одна бы она, конечно, быстрее управилась, но зато какими радостными были эти вечера.

Как только подсохло, въехали. Без мебели. Алексей принес два своих чемодана и имущество Фисы: узел с постелью и четырехугольную корзинку с крышкой, заменявшую сундук. Поторопились, чтобы не проворонить квартиру.

Потом началась беготня по магазинам. Ох, как много всего надо, когда обзаводишься своим хозяйством!..

Поспорили из-за кровати. Фиса лелеяла мечту приобрести никелированную с панцирной сеткой. Но Алексей сказал, что этот фасон устарел. И настоял на своем; кровать купили румынскую, разборную, полированного дерева с высоким матрасом.

Фиса огорчилась, ей казалось, что нет у этой кровати вида. Спинки такие низенькие, словно топчан поставить в спальню. Но когда кровать собрали, а стену возле нее завесили ковриком с оленями в лесу, Фиса согласилась, что так даже лучше.

В остальном споров не было. Обоим понравились и раздвижной стол, и полумягкие стулья, и кухонный буфет со стеклянными дверцами.

Посуду, или, как Алексей называл, «ложки-поварешки», Фиса покупала сама. Алексей заявил: «Тут я не касаюсь».

Первые дни, после того как перестала ходить на работу, некуда было деть свободное время. Но постепенно, день за днем, по мере того как Фиса вживалась в новое свое состояние, находились все новые и новые дела и заботы.

Зашла к соседке, увидела, как нарядно убран буфет: каждая полочка застелена белой плотной бумагой, кромочка у листа отогнута вниз, и по кромочке вырезан ножницами красивый, прямо как кружевной, узор. Попросила научить. Тут же сбегала в книжный магазин, купила бумаги и полдня выстригала узоры. Едва Лешу без обеда не оставила. Спохватилась перед самым его приходом. Хорошо, были в запасе яички, спроворила ему глазунью во всю сковороду.

В другой раз заметила: у соседки на окнах занавески нарядно так мережкой отделаны, а у нее просто подрублены. Пока все занавески промережила, считай, неделя прошла. Если бы и дел только, что мережкой заниматься. Квартиру надо прибрать, завтрак-обед-ужин сготовить, посуду перемыть, да еще и постирать, и пошить… Незаметные все дела, да ведь много их…

Вставать приходилось раньше, чем когда сама на работу ходила. Тогда вскочишь за полчаса, умоешься, кусок в зубы — и ходу. А теперь надо встать пораньше, чайку согреть, завтрак приготовить…

Так ведь вот еще какая беда! Для него встаешь, и он же мешает!… Только приподымешься, опять к себе тянет. А руки у него вон какие… не вырвешься!.. Стала уж потихоньку вставать, чтобы не услышал… Не всегда, конечно, так… Иной раз и нарочно заденешь, чтобы проснулся… Не сразу Фиса осознала, что жизнь ее как бы обузилась. Все дела и помыслы: Леша и дом, дом и Леша… Газеты она и раньше читала не очень прилежно, а теперь и вовсе в них не заглядывала, хоть и приносил почтальон каждый день областную газету и два раза в неделю строительную многотиражку. Радио никогда не выключала, только, чтобы прослушать передачу с начала до конца, никак времени недоставало. То одно, то другое.

Как-то утром сказал Леша: «Редечки бы со сметанкой, хорошо!..»

Редьку достать не хитрость, сходила на колхозный рынок и купила. А вот за теркой набегалась. Пришлось в город ехать, да и там не сразу нашла. Можно бы у соседки одолжить, да это уж последнее дело — за каждой мелочью в люди бегать.

А то говорит:

— У Васьки Чупрова баба квас варит, никакого пива не надо! Принесет с собой бидончик и попивает… Хорошо в жару!..

Пришлось научиться квас варить. Раза два не удалось, а на третий получилось.

За домашними заботами, хлопотами и радостями (горестей пока еще не было) все остальное, все, что за стенами двух ее комнат и кухонки, отодвинулось куда-то далеко. Невысокий порог разделял миры: свой — близкий и не свой — далекий. И хотя перешагнуть через порог так просто и легко, оба мира жили, только соприкасаясь. Раньше, когда ходила на работу, не так было. Невелика бригада и профессия штукатура вроде бы не самая ведущая, а все равно: стройка вся на виду.

Рабочее ее место невелико — комната, четыре стены и потолок, который надо оштукатурить и побелить, и пол, который надо зашпаклевать и покрасить.

Но раствор и другие материалы подвозили им шоферы. Раствор изготавливали на растворном узле. Будут ли вовремя материалы — зависело от расторопности сотрудников отдела снабжения.

И получалось, что успех ее работы во многом зависел от умения руководить, от оперативности мастера, прораба, начальника участка и так далее, вверх по служебной лестнице, вплоть до самого начальника строительства.

Ее маленькая бригада была живой клеточкой большой стройки.

Еще более всепроникающими были личные связи. У каждой из восемнадцати работниц бригады родные и близкие, друзья и подруги работали на стройке: экскаваторщиками, монтажниками, шоферами, плотниками, слесарями, электросварщиками. И все, что свершалось или случалось на любом участке огромной стройки, непременно становилось известным в бригаде, живо интересовало и волновало каждого.

Теперь единственной связью Фисы с большим миром остался Алексей.

Но он приходил домой усталый от работы, пресыщенный впечатлениями этого большого мира, приходил отдохнуть. Фиса своими вопросами возвращала его на стройку, и он отвечал неохотно и односложно, — ее вопросы мешали ему отдыхать.

Как-то Фиса посетовала:

— Ничего не расскажешь, как вы там работаете…

Алексей ответил грубо:

— Ничего с твоим Толечкой не случилось. Жив-здоров.

Подружки, сперва забегавшие довольно часто, стали заходить все реже. И не только потому, что Алексей встречал их не очень приветливо. Мало интересу было заходить. Ну, поговоришь, а на танцы или вечеринку не позовешь. Мужняя жена — не девка!..

Фиса дивилась, каким Алексей стал домоседом. А его действительно нисколько не тянуло на люди. Фиса была возле, и больше ничего не надо. А если еще кто будет с ними, то вроде часть ее надо уступить. А если пойти на танцы или куда в компанию, то и вовсе ее для него не останется.

Ходили они только в кино да еще иногда в лес. И в лес тоже только вдвоем.

Правда, Фиса любила эти прогулки. Они забирали с собой