Стратегия. Гоблин - Вадим Денисов

Поднырнув под ветку, я, не разгибаясь, чтобы не напугать поросенка, вышел на поляну, на ходу вопрошая:

– Чего разорался-то, пятак?

Завидев меня, испуганный свин запищал еще пуще. Ясно, что он тут не на циркового тренируется, и на сук, с которого вот-вот свалится в воду, пятачок забрался неспроста. Кайман где-то прячется?

Оглядевшись еще раз, я, олух, наконец-то, заметил объект номер два и громко выругался вслух, обзывая себя всякими нехорошими словами.

Змей тут относительно немного, за время пути я увидел всего три штуки. Последняя совсем недавно какое-то время резво скользила передо мной по дороге, это была двухметровая змея с коричневыми ромбами на желтоватой коже. Ромбовидка, ядовитая тварь, которая встречается по всей Амазонке.

Со змеями у меня отношения очень простые: они меня боятся больше, чем я их, не знаю почему. Суеверие гласит, что храп человека привлекает ядовитых змей, они подползают к нему, и если спящий вздрогнет или пошевелится, жалят. Но Кастет то ли в шутку, то ли серьезно говорит, что я храплю не как человек, а как лесной тролль. Так что все змеи уползают на километр. Все прошу его записать мои рулады на диктофон для научного изучения. Так что эти гады меня особенно не тревожат. Однако сыворотка в шприц-тюбиках, изготовленных в Бразилии, в рюкзаке лежит, в пластиковых контейнерах по четыре штуки: именно столько уйдет на один укус. Пару раз рявкнул вслед, топнул, свистнул, и ромбовидка, устав удирать по прямой, быстро переползла через дорогу влево и метнулась к воде.

Здесь же охотилась большая анаконда с изумрудной чешуей, поэтому я ее сразу в траве и не заметил, что никоим образом не оправдывает разгильдяйства в рейде.

– Ого, колбаска!

Здесь ее излюбленные места: слабопроточные рукава, заводи и старицы, в таких укромных уголках, часто лежа в воде, анаконда и сторожит свою добычу – различных млекопитающих, приходящих на водопой, птиц, иногда черепах и молодых кайманов.

Метров восемь, не меньше, а точней отсюда и не определишь. Меня анаконда заметила давно, но решения не приняла. И лишь когда я, все так же согнувшись, сделал шаг в ее сторону, охотница перегруппировалась, опираясь на широкое кольцо и показывая готовность к броску в мою сторону. Поднятая голова хозяйки сектора раззявила зубастую пасть с внушительными клыками и громко зашипела, отпугивая от ништяка незваного гостя.

– Боишься, что твоего порося сожру, червяк земляной? – гениально догадался я, машинально начав фоном задумываться о еде. – Правильно делаешь.

Вариантов у хрюкающей жертвы не было. Через тесные кусты поросенку быстро не смыться, а прыгать в воду бесполезно, там анаконда настигнет порося еще быстрей.

Стрелять категорически не хотелось. Разве что в самом крайнем случае. Это местным обормотам можно палить в окрестностях почем зря, словно на утиной охоте погожим осенним денечком, им на демаскировку плевать, они у себя дома. Мне же грохотом выстрелов в рядовом, в общем-то, эпизоде раскрываться не стоит. Вполне может быть, что на этой косе вообще никто не живет, так что привлекать внимание местных глупо, могут и наведаться. Убрав «люгер» в кобуру, я достал тесак и выпрямился.

Увидев славного противника во всем его великолепии, злосчастная анаконда резко засомневалась в целесообразности поединка не на жизнь, а на смерть. Быстро оглянувшись на реку, она сильно оттолкнулась от земли нижним кольцом, переместившись чуть дальше к кустам, сразу всем телом. И оттуда уже не сводила с меня глаз, характерные клапаны на ноздрях питона раздувались. Далеко от водоема она не отходит. Плавает, прекрасно ныряет и может подолгу находиться под водой, при этом ноздри замыкаются этими самыми клапанами.

– Брысь, полоз драный! – гаркнул я, нагибаясь к большому обломку корневища весом примерно килограммов шесть.

Поросенок больше не орал, понимая, что сейчас решается его судьба: кто сожрет – человек или змея? Тут уж ори не ори.

– Пшла вон, тварь! – повторил я предложение и швырнул обломок.

Удачно бросил, мой сегодня день! Тяжелая серая деревяшка попала в цель, угодив по хвосту рептилии. Если бы на месте змеи было млекопитающее, я оглох бы от вопля. Анаконда же, рефлекторно стукнув обидевший ее обломок головой, только громче зашипела, но попадание помогло ей принять единственно верное решение, она резко развернулась, устремляясь к урезу воды. Вопреки многочисленным страшилкам якобы очевидцев, даже анаконду Платформы, исключая откровенных монстров, нельзя признать смертельно опасной для крепкого взрослого человека. Единичные нападения совершаются, когда змея видит под водой только часть тела человека или же ей кажется, что на нее хотят напасть или отнять добычу. Для охотников Амазонки это отличный трофей – их убивают при любой возможности. Ради мяса.

И только сейчас до меня дошло, какую ошибку я совершаю: еда уползает!

Мясо анаконды я ни за что не соглашусь есть, находясь на отдыхе в Замке или в полевом лагере с нормальным котловым довольствием. Многие жители здешних деревень любят его за своеобразный сладковатый привкус, я же скажу так – редкостная гадость. Существует два метода готовки: долгое томление на медленном огне, что предпочтительней, или быстрая обжарка, если мясо нарезано не очень толсто, причем местные часто жарят стейки вместе с кожей. Так как жира в мясе анаконды почти нет, жарить следует на сильно раскаленной сковороде, очень быстро, иначе оно станет жестким, как подошва. Еще одна особенность жаркого или бифштексов из анаконды – запах, сильный, специфический и противный, который можно убить лишь долгим вымачиванием в проточной воде, специями или заливкой маринадом типа соевого соуса, после чего оно начинает пахнуть азиатской кухней. Кожу нужно сдирать, однозначно, мне кажется, что львиную долю запаха дает именно она.

В сыром виде оно плотное, тянучее и сухое, волокна грубые. Еще бы… Тот, кто видел, как питон сжимает кольцами пойманную дичь, ломая ей кости, дряблости мышц ожидать не станет. В готовом виде мясо чем-то похоже на грудку индейки, сильно ужаривается, но даже после тушения его замучаешься жевать. А съедать лучше сразу, так как на следующий день из кастрюли полезет еще более тяжелый запах змеятины…

Жесткость мяса меня не пугает. Видели бы вы, как ржал народ, когда я как-то минут десять изо всей силы колотил большой потрошеной змеей по дереву, словно гигантским ремнем, размягчая полуфабрикат… На видео снимали. Затем в ручей на часок, и вполне-вполне, особенно когда голодный. Сейчас вся группа голодная, а восьмиметровая анаконда не маленький поросенок – берем только филей и наедаемся от пуза.

– Стоять, докторская! – заорал я, бросаясь вперед с ножом наперевес, и анаконда рванула к воде юрким полозом, явно осознав, что ее ожидает. Может быть, это было бы и забавно в другой ситуации, но сейчас решался вполне серьезный вопрос.

Не успеваю! Скользкая зеленая колбаса уже скрывалась в тростнике, и я с криком «Кхе!» мощно прыгнул, целясь по телу змеи ближе к хвосту и стараясь успеть отрубить хотя бы полметра. Хресь! Тяжелый боуи, с легкостью прорубив влажный плетеный дерн, глубоко увяз в каком-то десятке сантиметров от дрожащего кончика хвоста, который изумрудной молнией тут же скрылся из виду.