Рагнарёк. Книга 2 - Валерий Пылаев

Рагнар обрушился на меня прежде, чем я успел ответить. Просто выпорхнул из седла, будто на нем и не висело почти два десятка килограмм доспехов. И тут же стиснул меня в объятиях так сильно, что я даже удивился, что Система не расценила это как нападение и не начала снимать с меня здоровье. Не знаю, как он смог отыскать меня среди всего этого столпотворения: в лагере уже собралось несколько тысяч воинов — и это не считая тех, кто еще не успел разжечь костер и устроиться на ночлег.

— В таком месте, как это, затеряться несложно, конунг, — отозвался я, хлопая Рагнара по бронированному плечу. — Славно, что и ты здесь. Теперь, когда мы объединили все силы, северянам не устоять.

— Может, и так. Битва с теми, кто убил отца, принесет мне славу, — вздохнул Рагнар. — Но иной раз мне не хочется, чтобы она начиналась. Много ли радости в том, чтобы сражаться против своего народа?

Я едва не прикусил язык — надо же было ляпнуть! Северяне… Павел Викторович, он же самозваный конунг Сивый, собрал под своими знаменами огромную армию — и примерно половину ее составляли выходцы с павших под ледяной поступью Йотунхейма островов Эллиге. Сканды, народ Рагнара. Те, кто служили еще его отцу.

На нашей стороне северян куда меньше — даже с теми, кого Халвард привел с Ллохес Ар-и-мор не наберется и трех сотен. Да что и говорить: все мое многотысячное воинство напоминает огромное одеяло, состоящее из лоскутков и кое-как сшитое тоненькими ниточками. Хирдманны Рагнара уже успели стать для вышеградских дружинников своими, но я видел, как и те, и другие посматривают на степняков — и в этих взглядах хорошего было мало.

Стоит мне пропасть на день или два, и вся эта разношерстная орда просто-напросто разбежится. Или хуже того — все передерутся между собой. Для, чтобы три народа в одночасье забыли столетние обиды, недостаточно даже грядущего Конца Времен.

— Прости, друг мой. — Я покачал головой. — Но наша судьба предрешена, и твоим людям придется сомкнуть щиты с теми, кто никогда не видел на фьордов Эллиге, ни самого Большого моря. Но они отважные люди, и боги не оставят их без милости.

— Как знать, — мрачно усмехнулся Рагнар. — Думаешь, Великому отцу захочется видеть в своих Чертогах тех, кто затачивает кривой меч лишь с одной стороны?

— Воины кочевого народа после гибели уходят в бесконечную степь. — Я развернулся и неторопливо зашагал к кострам в центре лагеря. — Но в день великой битвы сам Тир — однорукий воитель, хранитель правды и верности клятвам — будет сражаться на нашей стороне. И прикроет своим щитом и тебя, и Темуджина… Ты уже видел его?

— Мальчишку, которого едва видно на спине коня? — Рагнар двинулся следом за мной. — Видел. Это он ведет войско, что в сто раз больше самого великого хирда, который когда-либо собирали под своими парусами величайшие из конунгов?

— Имей уважение, Рагнар Бьернсон, — усмехнулся я. — Темуджин еще молод, но он унаследовал дар отца и однажды станет великим воителем. Степной народ называет его ханом, вождем над вождями.

— Еще один правитель. — Рагнар пожал плечами. — Похоже, скоро каждый в Мидгарде начнет именовать себя конунгом. Ты не заставишь меня кланяться мальчишке, у которого не хватит сил даже держать меч, Антор.

— Ты не кланялся Мстиславу, — отозвался я. — Не кланялся и Вацлаву, хоть он и ведет войско, и все прочие князья назвали его старшим. Я не смею желать, чтобы ты признавал хоть кого-то из правителей старшим над собой — но прошу тебя, друг мой, усмири свой нрав и имей терпение! Настанет день, и ты снова по праву будешь называться конунгом и править своим народом.

— Тем, что от него останется. — Рагнар сплюнул в снег. — На землях, которые мне пожелает отдать Вацлав… если пожелает.

— Князю нет дела до того, что за горами. Он желает лишь вернуть то, что принадлежит ему по праву и отомстить. Так же, как и ты. А Темуджин ищет новый дом для своих людей. Его народу пришлось бежать из степей на юге. Так же, как твоему — покинуть родные фьорды на севере.

— Мидгард становится слишком тесен, друг мой, — проворчал Рагнар. — И его не хватит на всех.

— Как знать. — Я отодвинул с пути сонного гридня и зашагал напрямик к самым высоким шатрам. — Такой войны мир людей не видел с самого начала времен. Только богам известно, сколько воинов погибнет, а сколько уцелеет, чтобы разделить добычу… И разве ты сражаешься за земли и золото, Рагнар, сын Серого Медведя, истинный правитель народа Эллиге?

— Нет. — Рагнар оскалился и тряхнул головой. — Я хочу лишь защитить тех, кто еще верен мне. Но даже больше этого мое сердце желает мести. Я бы отдал все земли по обе стороны гор и все золото Мидгарда, чтобы боги позволили мне встретить в бою Сивого и тех, кто предал и убил моего отца!

— И моих друзей, — кивнул я. — Мы отомстим, конунг. Отомстим, даже если ради этого придется сражаться бок о бок с теми, когда еще вчера считал кровным врагом.

Рагнар не ответил — похоже, мои слова не прошли мимо его ушей. Немного напряженности в войске я снял… но одному Всеотцу известно, сколько ее еще осталось. После сражения за Вышеград северяне неплохо притерлись не только к гридям Ратибора, но и почти ко всем воякам из местных. Для Темуджина мои уроки дипломатии не прошли даром — он как будто неплохо поладил с Вацлавом…

Но только пока они оба деликатно избегали самого важного вопроса: чье же слово все-таки будет последним на военном совете. Оба — и юный булгарский хан, и чуть менее юный законный наследник Прашны — вполне могут претендовать на командование войском. Второй старше и уже собрал под своими знаменами и Рагнара с Халвардом, и десятки князей и бояр — но даже вместе их силы изрядно уступают булгарской орде числом. И если Вацлав, который даже в мое отсутствие смог удержать в узде Ярослава с прочими острыми на язык горлопанами из местных, достаточно благоразумен, то Темуджин…

Темуджин может послушать багатуров, которые наверняка уже успели посчитать склафские шатры и сообразить, что на одного склафа или северянина приходится чуть ли не десяток степняков. И одного слова юного хана будет достаточно, чтобы он стал полновластным хозяином всех земель по эту сторону гор. Примерно половины той части Мидгарда, до которой еще не добрались ни огненные демоны Муспельхейма, ни холодные ветра севера.

— Ты прав, друг мой. — Рагнар протяжно вздохнул. — Чужаки не самые надежные союзники, но других у нас нет. Мы или победим, или погибнем все до единого.

Нас не заметили, даже когда мы приблизились к кострам почти вплотную. Вацлав и Темуджин собрали вокруг себя и князей, и бояр с багатурами и о чем-то спорили. Громко и увлеченно — но как будто без намерений перевести разговор в поножовщину. Старики во главе с Лютом и Ратибором не хотели спешить и предлагали подождать еще день или два перед тем, как выступить на Прашну, чтобы успеть собрать растянувшиеся чуть ли до самого Вышеграда обозы и застрявших в снегах горе-вояк из ополченцев. Но молодняку — и булгарам, и склафам — не терпелось поскорее рвануть на запад и вдоволь помахать мечами и саблями. По этому пункту Вацлав с Темуджином демонстрировали такое единение, что я позволил себе немного выдохнуть.