Капитан Хорнблауэр. Под стягом победным - Сесил Скотт Форестер

Хорнблауэр смотрел по сторонам и полной грудью вбирал воздух. Он улыбнулся про себя, поняв, что впитывает сладкий воздух свободы. На время он вырвался из-под кошмарного влияния Эль-Супремо и его смертоубийственных методов. Он чувствовал невыразимое облегчение. Он снова сам себе хозяин и волен без помех расхаживать по шканцам. Небо было голубое, море — серебристо-синее. Хорнблауэр поймал себя на старом сравнении моря с геральдическим лазурно-серебряным щитом и понял, что вновь стал самим собой. Он еще раз улыбнулся, просто от полноты сердца, не забыв, впрочем, повернуться в сторону моря, — не след подчиненным видеть, что их капитан, гуляя по шканцам, скалится Чеширским котом.

Легчайший ветерок с траверза подгонял «Лидию» со скоростью три или четыре узла. Из-за горизонта с левого борта торчали верхушки нескончаемых вулканов, слагающих костяк этой отсталой страны. Быть может, Эль-Супремо все же осуществит свою мечту и завоюет Центральную Америку; быть может, надежда открыть сообщение через перешеек не такая и пустая. Если никарагуанский вариант окажется неосуществимым, то, возможно, удастся достичь цели возле Панамы. Мир в корне переменится. Морской путь свяжет землю Ван Димена[9] и Молуккские острова с цивилизованным миром. Англичанам по пути в Тихий океан не придется огибать мыс Горн или мыс Доброй Надежды. Великий океан, куда лишь изредка проникал фрегат, увидит эскадры линейных кораблей. Испанская империя в Мексике и Калифорнии приобретет новое значение.

Хорнблауэр поспешно сказал себе, что все это пока лишь мечты. Чтобы наказать себя за пустые бредни, он решил по косточкам разобрать свои недавние действия и строго взвесить мотивы, побудившие его двинуться к Панаме. Он отлично знал, что главным из них было желание освободиться от Эль-Супремо, но пытался хоть как-то оправдаться в своих глазах.

Если атака Эль-Супремо на Сан-Сальвадор не увенчается успехом, остатки его армии поместятся и на «Нативидаде». Присутствие «Лидии» никак не повлияет на ход событий. Если же Эль-Супремо победит, полезно, пока он будет завоевывать Никарагуа, нанести удар по Панаме и не дать испанцам собрать все силы в один кулак. К тому же будет только справедливо, если команда «Лидии» обогатится на жемчужных промыслах Панамы. Это возместит весьма вероятную утрату уже заслуженных призовых денег — платы за «Нативидад» из Адмиралтейства уже не вытянешь. Покуда «Лидия» в заливе, испанцы не смогут перевезти войска из Перу. Кроме того, Адмиралтейство будет довольно, если он исследует Панамский залив и Жемчужные острова — карты Ансона их не захватывали. И, как ни убедительны были все эти доводы, Хорнблауэр знал, что на самом деле бежал от Эль-Супремо.

Большой плоский скат, размером со стол, вдруг выпрыгнул из воды совсем рядом с бортом и звонко шлепнулся плашмя, снова выпрыгнул и исчез на глубине, на мгновение блеснув под водой влажной розовато-коричневой спиной. Летучие рыбы мелькали повсюду, и каждая оставляла на поверхности мгновенную темную борозду. Хорнблауэр беспечно наблюдал за ними, радуясь, что может развеяться и не думать беспрестанно об одном и том же. Корабль наполнен припасами, команда довольна недавними приключениями — ему совершенно не о чем беспокоиться. Пленные испанцы, которых он спас от Эль-Супремо, лениво грелись на полубаке.

— Вижу парус! — разнеслось с мачты.

Все незанятые столпились у фальшборта, глядя вдаль поверх коечных сеток. Драившие палубу матросы исподтишка замедлили темп, чтобы не пропустить новости.

— Где? — крикнул Хорнблауэр.

— Слева по курсу, сэр. Люгер, сэр. Думаю, он направляется к нам, но он прямо против солнца…

— Да, люгер, сэр, — тонким голосом завопил мичман Хукер с фор-брам-стеньги-салинга. — Двухмачтовый. Прямо на ветре, идет на нас под всеми парусами, сэр.

— Идет на нас? — озадаченно переспросил Хорнблауэр. Он вскочил на платформу ближайшей шканцевой каронады, из-под руки глядя против солнца и ветра. С палубы еще ничего было не разглядеть.

— Идет прежним курсом, сэр, — пронзительно выкрикнул Хукер.

— Мистер Буш, — сказал Хорнблауэр, — обстените крюйсель.

Возможно, это жемчужный люгер из Панамского залива, не ведающий о присутствии в здешних водах британского фрегата; с другой стороны, возможно, он послан Эль-Супремо — маловероятно, судя по его курсу, но это можно как-нибудь объяснить. Когда корабль приподнялся на волне, Хорнблауэр различил сверкающий белый квадрат, который на секунду выглянул из-за далекого горизонта и тут же исчез. Минуты проходили, паруса показывались всё чаще и чаще. Наконец с палубы стал виден уже почти весь люгер. Он под взятыми на гитовы за середину парусами мчался на фордевинд, указуя бушпритом прямо на «Лидию».

— Он несет испанский флаг, — сказал Буш, не опуская подзорную трубу.

Хорнблауэр заподозрил это уже некоторое время назад, но не поверил своим глазам.

— Все равно они его спускают, — отозвался он, радуясь, что первый это заметил.

— И впрямь, сэр, — удивился Буш и тут же добавил: — А вот опять поднимают, сэр. Нет! Что вы там видите, сэр?

— Белый флаг над испанским, — сказал Хорнблауэр. — Это означает переговоры. Нет, я им не доверяю. Поднимите флаг, мистер Буш, и пошлите матросов на боевые посты. Выдвиньте пушки. Пленных пусть отведут вниз и охраняют.

Он не собирался попадаться на какую-нибудь испанскую хитрость. Возможно, люгер полон вооруженными людьми и те потоком хлынут на ничего не ожидающий корабль. Когда орудийные порты «Лидии» открылись и она показала зубы, люгер лег в дрейф на расстоянии чуть больше пушечного выстрела.

— Они спускают шлюпку, сэр, — сказал Буш.

— Вижу, — отрывисто бросил Хорнблауэр.

Ялик с двумя гребцами плясал на волне. По трапу на переходный мостик взобрался человек — какие только странные личности не поднимались по этому трапу в последнее время. Новоприбывший был в парадном мундире испанского флота, эполеты его сверкали на солнце. Он отвесил поклон и приблизился.

— Капитан Хорнблауэр? — спросил он.

— Я капитан Хорнблауэр.

— Рад приветствовать в вашем лице нового союзника Испании.

Хорнблауэр с усилием сглотнул. Это могла быть военная хитрость, но с первого же слова он интуитивно почувствовал: испанец говорит правду. Мир, который только что казался радостным, померк. Хорнблауэр разозлился: безответственные политики ввергли его в целую пучину затруднений.

— Мы получили новости четыре дня назад, — продолжал испанец. — В прошлом месяце Бонапарт похитил у нас нашего короля Фердинанда и объявил своего брата Жозефа королем испанским. Правительственная хунта подписала с его британским величеством договор о вечном союзе и дружбе. Для меня большая радость сообщить вам, что все порты его католического величества открыты для вас после вашего многотрудного путешествия.

Хорнблауэр стоял как громом пораженный. Все это может быть ложью, военной хитростью, призванной заманить «Лидию» под пушки испанских береговых батарей. Лучше бы это была ложь. Лучше, чем те бесчисленные сложности, которые ожидают его в противном случае. Испанец усмотрел в его молчании недоверие.