Погоня за счастьем - Джоанна Линдсей

Йен Первый — голос разума, самый веский и самый рассудительный. Когда банда затевала потасовку между собой, достаточно было его слова, чтобы все стихло. Он считался первенцем Макферсона, пока они не узнали о существовании сестры.

— Йен Шестой недаром встревожился и послал за нами, — продолжал Йен Первый так же невозмутимо — Линк, судя по всему, вел себя с девушкой благородно, если не считать парочки краденых поцелуев, но если что и не изменилось, так это он. Если мужчина за целых девятнадцать лет не смог избавиться от дурного характера, это навеки. Теперь, когда он узнал, что Мелли — одна из нас, наверняка перестанет ее преследовать: недаром заявил, что презирает любого, кто с нами в родстве. Так что больше не о чем говорить и можно оставить парня в покое.

После чего Макферсоны немедленно покинули кабачок, так же тихо, как и вошли. Пэтти, вне себя от волнения, немедленно поспешил к столику Линкольна, предварительно не забыв захватить бутылку и для себя.

— Один отец и разные матери, — устало пояснил Линкольн.

— А, в таком случае понятно.

— Да еще двоих не было: старшей, о которой я ничего не знал, и младшего, который, должно быть, сообразил, кто я, и послал за остальными.

— То есть всего семнадцать?

— К моему величайшему несчастью.

— Ты нашел его? — спросил Йен Шестой, входя в обеденный зал гостиницы, где завтракали его братья. По всем столам были расставлены подносы, нагруженные булочками и пирожками, и кружки с горячим чаем.

Они сняли пять комнат, но пользовались ими только для сна. Знай герцогиня Ротстон, что они в городе, наверняка предложила бы остановиться у нее в доме. Но братья предпочли держать приезд в тайне, поскольку Мелисса непременно расстроится и начнет допрашивать, как они оказались здесь. А Макферсоны еще не решили, сказать ей правду или нет.

Тридцатидвухлетний Каллум, один из братьев, мать которого родила ему еще двух сестер от другого отца, рассеянно кивнул:

— Это было легче легкого, хотя разговор вышел неприятным.

— Только не говори, что он снова пытался уложить вас всех, — удивился младший брат.

— Нет, — покачал головой Йен Второй, — он был на диво тих и немногословен. Просто кипел от ненависти. Время словно повернуло вспять, и он превратился в мальчишку, только что не вопил и не кидался на нас.

Йен Второй был третьим по старшинству братом, на три года моложе Йена Первого. Однако кулаками орудовал на диво ловко, да и братьям от него частенько доставалось. Правда, он старался не бить Линкольна, поскольку был намного сильнее и взрослее, что не мешало последнему набрасываться на него. Но Йен попросту держал парнишку на расстоянии вытянутой руки, чем приводил его в еще большую ярость. Зато теперь Йен не собирался стоять в стороне, если начнется драка.

— Но теперь, узнав, что она одна из нас, он отойдет в сторону? — допытывался Йен Шестой.

— Разве такого, как он, поймешь? — отозвался Каллум, — Думаю, теперь тебе придется сопровождать ее повсюду, куда бы она ни отправилась. На всякий случай.

— Ну да, как же, так он и испугался меня, — застонал Йен Шестой. — Он на три года старше, на несколько дюймов выше, да и потяжелее намного!

— Не важно, — отмахнулся Адам, второй по старшинству. — Главное, что ты представляешь всех нас, и он это поймет. Если он приблизится к Мелиссе, когда ты будешь рядом, значит, перейдет дорогу нам всем.

— Можно подумать, это его остановит, — фыркнул Чарлз.

Чарлз, как Дуги и Йен Пятый, был ровесником Линкольна. Разница составляла всего несколько месяцев. Похоже, в том году их папаша был в особенно игривом настроении. Тогда, девятнадцать лет назад, Чарлз немного завидовал Дуги. Одно дело — иметь кучу братьев, и совсем другое — лучшего друга, который к тому же тебе не родственник! Такое для их семьи было чем-то необычным, и Чарлз завидовал дружбе Линка и Дуги, пока все не кончилось. Правда, потом он жалел брата и, возможно, втайне радовался, что не на его долю выпали эти испытания.

— Думаю, нам не о чем беспокоиться, — уверенно вставил Йен Четвертый. — Теперь, когда он узнал, кто она, сбежит от нее, как черт от ладана. И уж тем более не захочет ее себе в жены!

Этому Йену исполнился уже тридцать один год, и он, как многие из братьев, унаследовал от папаши русые волосы и зеленые глаза. У его ровесника Малькольма, с глазами того же цвета, были, однако, материнские ярко-рыжие локоны. Джонни, всего на год старше, уродился копией матери: угольно-черные волосы и светло-карие глаза с золотистыми искорками.

— Согласен, — кивнул Малькольм.

— Не согласен, — немедленно заявил Джонни.

— Кто бы удивлялся, — снова фыркнул Чарлз.

— Тихо, вы, — нахмурился Йен Третий, как всегда, принимая сторону Джонни. У них была одна мать, что не делало их особенно близкими, просто усиливало покровительственные инстинкты Йена, которым тот свято следовал. — Я по крайней мере знаю две веские причины, по которым он все-таки может ухаживать за ней.

Теперь в спор вступил тридцатитрехлетний Джордж, единственный из всех очень светлый блондин с глазами цвета морской синевы. Кроме того, он был один из немногих, кто успел жениться, правда, после того, как женщина родила ему троих детишек.

— Из чистой злобы, — просто объяснил он. Кое-кто согласно закивал, но Йен Третий продолжал:

— Да, но это только одна причина. А вот вторая… Не думаете, что он влюблен в нее?

Малькольм громко прыснул, но Йен Шестой, протягивая руку за лепешкой, успел одновременно лягнуть брата, чтобы заставить замолчать.

— Он прав. Ты в отличие от меня не видел, как Линк смотрел на Мелли! Парень просто голову потерял!

— Возможно. Но все мы знаем, как быстро добрые чувства превращаются в полную свою противоположность, — спокойно заметил Дугал.

В наступившем молчании ощущались сочувствие, гнев и даже некоторое сожаление. Все знали, как был предан Дугал Линкольну Россу… до того дня, как последний без всяких причин затеял драку.

За все эти годы Дугал ни разу не доверился постороннему человеку. Эта история вызвала немало раздоров среди родственников. Некоторые жалели Линкольна. Кто-то даже не желал с ним бороться, как он ни настаивал. Те же, кто, подобно Уильяму, был свидетелем потасовки, терзались угрызениями совести за то, что в тот день Линкольна так избили, что пришлось нести его домой. И на этом все неприятности должны были закончиться. Зло наказано, справедливость торжествует. Только Линкольн так не думал…

Йен Первый откашлялся, чтобы прервать молчание.

— Ты объяснил ей, кто он на самом деле? — обратился он к Йену Шестому.

— Нет. Духу не хватило. Она так ждала встречи с ним, так расстраивалась, когда не смогла сразу его увидеть, а когда он все же показался, прямо сияла от радости. Он ей нравится. Очень.