Мой прекрасный лорд - Джулия Берд

– Не надо, Аманда! – воскликнула Кэролайн так громко, что все трое вздрогнули. Она прикусила губу и упрямо сдвинула брови. – Извините… мне… мне кажется, что мистер Дэвин больше не хочет кофе.

– Напротив, – возразила Аманда, – он только что попросил…

– Нет ничего лучше, чем кофе после такого количества джина, не правда ли, дружище? – добродушно рассмеялся Теодор, зажав сигару в зубах.

– А мне кажется, его вовсе не мучает жажда, – настаивала Кэролайн.

– Все хорошо, дорогая, – успокоил Лукас. Его черные глаза остановились на ней, уголки губ дрогнули в улыбке. – У меня и в мыслях не было украсть эту штуковину, впрочем, как и серебро… Вы ведь об этом тревожились, миссис Пламшоу?

Он взял чашку из рук Аманды, буквально пронзив ее насмешливым взглядом. Миссис Пламшоу сильно покраснела. Кэролайн переводила встревоженный взгляд с Лукаса на Аманду. А он, оказывается, вовсе не такой тупой. Он быстро сообразил, о чем беспокоилась Аманда, когда он восхищался серебром. Кэролайн опустила глаза, все это было страшно неприятно.

В самом деле, не глупо ли так переживать! Естественно, любой воришка, способный вытащить кошелек из кармана джентльмена где-нибудь на Пиккадилли, да еще так, что никто не заметит, должен иметь достаточно ловкие руки и не испытывать трудностей, держа любой, даже самый изящный предмет. Покраснев, она глубоко вздохнула и поспешила войти в комнату.

– Не пора ли нам наконец заняться главным вопросом? – сказала она, чуть-чуть задыхаясь и усаживаясь на вышитый стул. Взяв веер, лежавший на овальном столике, она начала нервно обмахиваться. Темные завитки на висках взлетали и опадали при каждом взмахе.

– Мистер Дэвин, вам, наверное, интересно узнать, о чем идет речь? – спросил доктор.

– Ну да, старина. – Лукас закинул ногу на ногу. Аманда предложила ему пирожное, Кэролайн невольно залюбовалась его мускулистыми ногами и почувствовала легкое головокружение.

– Нет, спасибо, миссис Пламшоу, – ответил Лукас, сопровождая слова улыбкой, столь же очаровательной, сколь и саркастичной. Он поднес чашку к губам и, причмокивая от удовольствия, шумно отхлебнул кофе.

Обе женщины застыли. Смущенно кашлянув, Теодор продолжил:

– Вы понимаете, мой милый, наши намерения направлены…

Он замолчал, когда Лукас сделал еще один громкий глоток. Все напряженно следили за ним.

– Что? Опять что-то не так? – спросил Лукас, оглядывая собравшихся. – Я сказал спасибо миссис Пламшоу, когда она предложила мне пирожное. Я не стянул его и не засунул в карман, вы же видели? Тьфу ты черт, может, я малость того… недостаточно вежлив? Что вы сидите словно аршин проглотили?

– Успокойтесь, дружище, – сказал Теодор. – Вы все сделали правильно.

– Это ничего, мистер Дэвин, – поддержала доктора Кэролайн. – Это просто ваша… манера пить… прихлебывая… Но мы справимся с этим, уверяю вас.

– Чего-чего? Вы говорите «мы»? – Держа, словно фокусник, чашку с блюдцем на ладони одной руки, подпирая другой подбородок, он наблюдал за Кэролайн, как кошка наблюдает за безнадежно загнанной в угол мышью. – Есть масса вещей, в которых я хотел бы разобраться. Например, что случилось или… не случилось между нами ночью?

Кэролайн чуть не задохнулась. Ей казалось, что она краснеет от кончиков пальцев до самой макушки.

Лукас снова пригубил кофе, на этот раз осторожно касаясь губами края чашки, и ему удалось сделать это беззвучно.

И вдруг смущение Кэролайн превратилось в гнев. Он смеялся над ними, над их правилами и обычаями. Он просто притворялся, как кривляка-фигляр. Этот грязный бродяга!

– Итак, – холодно произнес он, откидываясь на спинку стула с таким видом, словно был по меньшей мере графом, – вы что-то говорили, мистер Кавендиш? Что именно вам от меня нужно?

– Хм-м-м… мы… – Теодор вытащил сигару изо рта и растерянно заморгал, не понимая, что с ним происходит. Чтобы он не мог подобрать нужные слова, такого с ним еще не случалось. Он поднял сигару, спрашивая позволения. Женщины кивнули, и он пошел к камину, чтобы исполнить обычный ритуал и зажечь ее от горящего полена. Это действие, казалось, вернуло ему привычную невозмутимость, и он улыбнулся Лукасу так, как только мужчина может улыбнуться мужчине. – Вы скоро узнаете, Дэвин, что жизнь за городом имеет свои преимущества по сравнению с жизнью в Лондоне. Здесь мы не соблюдаем жестких правил. Мужчина, например, может позволить себе выкурить сигару в присутствии дам, разумеется, испросив их разрешения. По крайней мере в этом доме.

Он повернулся к Лукасу, изучая его сквозь клубы дыма.

– Нам нужно, мой милый друг, – продолжал Теодор, – чтобы кто-нибудь мог изобразить мужа Кэролайн. То есть стал бы ее мужем. Она должна выйти замуж на этой неделе, иначе она потеряет Фаллингейт. Если же она будет замужем и убедит всех, что это свершившийся факт, то после вы будете свободны и сможете заняться своими делами. И разумеется, вы получите определенное вознаграждение, которое поможет вам вести безбедную жизнь. Но только в том случае, если уедете из страны. И еще, Дэвин, никто не должен знать вашу подноготную. По понятным причинам.

Лукас поставил наполовину пустую чашку на стол и, соединив пальцы домиком, поднес их к губам. Так вот в чем дело. Вынужденное замужество. Если бы они только знали, как упорно он стремился избежать алтаря, они не приставали бы к нему со столь абсурдным предложением.

– Почему я? Почему не кто-нибудь из вашей среды?

Доктор обменялся печальными взглядами с Кэролайн, затянулся сигарой и затем выпустил изо рта несколько колечек дыма. Он взглянул на Лукаса:

– Ни один мужчина благородного происхождения не хочет жить в этой медвежьей дыре, дружище. Нет, все они предпочитают жить в городе.

Лукас почесал подбородок.

– Что-то мне не очень верится, что могут возникнуть сложности с кем-то из этих джентльменов. Неужто они не согласились бы, зная о вознаграждении? Отведут ее к алтарю, потом в постель, а затем приберут к рукам ее денежки. И она никогда больше их не увидит. Найдите кого-нибудь такого.

Он поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Кэролайн встала и решительно преградила ему дорогу. Ее глаза сверкали отчаянием, их бледная голубизна напоминала осколки цветного стекла. Она сжала руки, борясь со смущением. Румянец на щеках постепенно сменился бледностью.

– Мистер Дэвин, позвольте мне быть до конца откровенной. Я уже исчерпала все мыслимые возможности. Вы должны поверить мне, что вы моя последняя надежда сохранить Фаллингейт. Честно говоря, мне необходимо выйти за вас замуж. Пожалуйста, не заставляйте меня унижаться, умоляя вас.

Сняв очки, она пронзила его пылким взглядом. И впервые он различил блеск металла в глубине ее глаз и вдруг оттаял, больше не ощущая неловкости. Черт, она говорит правду!