Девочка-лиса - Мария Грюнд

–Вам нужно было обратиться к нам раньше.

–Понадобилось время, чтобы разбить территорию на сектора. У нас мало ресурсов, вы и сами знаете.

Мужчина удрученно вздыхает.

–Что?

–Ваше описание – передвигается на инвалидном кресле, но может обходиться и без него, было немного туманным.

–Как я уже вам объясняла, несколько лет назад он стал жертвой несчастного случая, но проходил реабилитацию…

–Это я знаю,– прерывает он ее.– Я только хотел сказать, что если он и правда мог ходить самостоятельно, то может быть уже очень далеко отсюда.

–Только вот если он ранен…– нетерпеливо перебивает его Эйр.

–Это неважно. Эндорфины могут помочь телу. Когда ты тяжело ранен, они могут даже подействовать как обезболивающее. Он может быть уже где угодно на острове.

–Если он вообще может сейчас передвигаться на своих двоих,– возражает Эйр.

–Во всяком случае, это более вероятно, чем то, что он сквозь землю провалился.

Вечером Эйр болтает немного с Сесилией и они выводят Сикстена на прогулку. Парк рядом с квартирой, которую они снимают, ничем не отделен от окружающих его улиц. Никакой отграничивающей ограды, а в самом парке никакого освещения. Мимо торопятся прохожие, кто-то домой, кто-то быстро выгулять собаку. Сесилия говорит что-то вроде того, что мир, кажется, разваливается на части, но у Эйр нет сил ее утешить. После прогулки она уединяется на кухне и углубляется в чтение интернет-статей о пожертвованиях, сделанных Мари-Луиз и Франком Рооз. Она не может выкинуть из головы фотографии с места преступления, и ей трудно сосредоточиться.

А затем она вбивает в поисковом окошке имя Санны Берлинг. Первые результаты поиска сплошь о ее работе в полиции. Только в одной статье говорится о другом – там речь идет о пожаре, в котором десять лет назад погибли ее муж и сын. Эйр уже читала об этом, когда только узнала, что ее отправляют сюда и искала в сети информацию о Санне. Тогда, еще до их личной встречи, она с увлечением прочла эту статью. Теперь же, перечитывая ее, чувствует себя так, словно влезает в чужую жизнь. Надев куртку, она выходит на улицу, ей нужна передышка от всего, что связано с этим расследованием, работой и новыми коллегами.

Дорога до побережья занимает всего несколько минут, ей не встречается почти ни один прохожий. Уже за полночь. Она останавливается у городских купален. Она тут совсем одна, впрочем, от стены купальни отделяется силуэт какой-то женщины. Она берет деньги у костлявого парня, смахивающего на аиста с поникшим клювом. Тот протягивает ей пачку купюр, но она продолжает упрямо выставлять руку вперед. Он нехотя выдает ей еще одну пачку, а потом замечает Эйр. Его тощие ноги набирают скорость, он торопится поскорее убраться отсюда.

Женщина утрамбовывает банкноты в свою сумочку. Она сверлит Эйр взглядом, а потом скрывается в сумраке у стены. О том, что она все еще стоит здесь, вжавшись в стену, говорит только рдеющий огонек сигареты.

За купальней лежит полоса пляжа. Эйр зарывается ступнями в песок и бредет, пока не доходит до сгнивших мостков. Широкие доски держатся на гигантских бетонных дисках. Там она скидывает ботинки, стягивает одежду и идет к воде. Сейчас прилив, и она едва успевает отойти от берега, как волны вскипают вокруг тела. Их тяжелый, маслянистый, сам себя разрушающий пояс то захлестывает, то утягивает ее все дальше.

Она ныряет в волну. Ее охватывает холод, он иглами впивается в кожу. Эйр начинает плыть, вкладывая всю волю в движения, ей нужно пробиться сквозь грохочущую тьму и бушующие в ней силы. Лицо, уши и веки немеют. Кисти и пальцы сводит так сильно, что ей начинает казаться, что она гребет неуклюжими клешнями. Но она продолжает упорно грести, и постепенно тепло и силы возвращаются. Она входит в ритм, адреналин толкает ее вперед, гребок за гребком. Здесь она чувствует себя уверенно. Море принадлежит ей. Так было всегда, с самого детства.

Все началось много лет назад, когда они с папой и Сесилией вышли в море на лодке. Она расхулиганилась, и наказание не заставило себя долго ждать. В ее любимого папу словно что-то вселилось. Когда он высадил ее на маленькой скале в заливе, Эйр до смерти испугалась. Когда стемнело и поднялись волны, она решила добираться до берега вплавь.

Через несколько часов она выползла на берег победительницей и рухнула к ногам Сесилии и рыдающего отца. В отчаянии он отправился на лодке разыскивать ее, но вернулся ни с чем. Одежда висела на ней мокрым тряпьем, глаза жгло, ее трясло с интенсивностью небольшого землетрясения. Но никогда еще ей не было так хорошо.

Все были уверены, что она больше никогда не осмелится снова зайти в воду, но она сделала это уже на следующее утро. Рано утром, пока все еще спали, она ушла на море. С этого дня оно принадлежало ей.

Как-то раз кто-то предположил, думая, что она не слышит, что она плавает, чтобы заглушить отчаяние и агрессию. Что это все из-за матери. Из-за того, что она так рано умерла. В другой раз она услышала, как отец винил себя в том, что она остервенела с того самого дня и ее тянет в воду вновь и вновь.

Сама она не особо задумывалась над этим. Знала только, что этот холод успокаивал ее, изо дня в день, и все остальное становилось неважно.

Звук, исходящий из бетонной стены гаража, повторяется шесть-семь раз, потом следует пауза, и снова слышится писк. Иногда паузы бывают длиннее, как будто существо, которое живет в стене, пытается вспомнить забытую мелодию.

Санна сидит на кровати, водка в стакане теплая. Она держит в руке бутылку, отпивает большой глоток из стакана, наполняет стакан снова, выпивает, снова наливает и выпивает до дна.

Она думает о поисковой операции. По пути домой она развернулась и снова поехала в Сёдра Виллурна. Долго бродила по кварталу в одиночестве, надеясь, что ей придет в голову что-нибудь стоящее. Потом направилась к Суддену, который тоже предпочитал работу днем и ночью всему остальному. Он осмотрел украшение, но не смог сказать ей ничего определенного, впрочем, обещал продолжить и ничего не упустить, если она, в свою очередь, пообещает ему отправиться домой и лечь спать.

Она ложится в одежде. Веки тяжелеют, но она борется со сном. Желтые всполохи мелькают перед глазами, так всегда бывает, прежде чем она срывается в бездонную пропасть, которая разверзается под ней. В темноте она летит вниз, пытаясь уцепиться хоть за что-то. Воздух вокруг становится все жарче, она ударяется обо что-то твердое и раскаленное, спина и колени начинают болеть. Прошлое превращается в пылающее настоящее и бежать от него некуда.

–Идем, Братец Кролик, идем,– слышит она чей-то голос.

Существо, которое выступает вперед, которое всегда выступает вперед, когда она проваливается в этот ад, кажется мягким, круглым и податливым. У него по-детски дружелюбная физиономия, розовые щечки и далеко расставленные друг от друга глаза. Только густая коричневая борода выбивается из этого образа и не светится невинностью, но и от нее исходит свое особое сияние. Напомаженная и расчесанная, она имеет столь же ухоженный вид, как и его подтяжки, брюки цвета хаки и тщательно выглаженная рубашка.