Вишневый самурай - Дмитрий Самохин

— В кабинете вас дожидаются!

— Кого нелегкая принесла в такую рань? — простонал я, ежась в потоках холодной воды.

— Инспектор Григорий Лесник! — прокаркал Ян и ретировался на кухню, решив, что попадаться мне под горячую руку все-таки верх легкомыслия.

Григорий Лесник — мое проклятие!.. Понятно, чего его принесло.

Приведя себя в порядок, я спустился в кабинет, где застал инспектора в окружении двух человек в штатском.

— И в чем моя вина, учитывая этакий эскорт? ехидно поинтересовался я.

— Вчера вечером убили Филиппа Шара! — с нажимом произнес Лесник.

— Обязательно закажу для этого господина венок, хоть и не имел чести быть знакомым с ним при жизни. Только сообщите мне предварительно о дате и времени похорон, — попросил я серьезно, падая в свое кресло.

— Бросьте паясничать, Туровский, — устало попросил Лесник. — Вас видели вчера на Столыпинском канале.

— Что, так и сказали: видели, мол, Дага Туровского, частного сыщика? — усомнился я, думая, что недурственно было бы выпить бокал пива.

— Зачем? Нам дали исчерпывающий словесный портрет, по которому вычислить вас труда не составило. Да и кто еще так назойливо крутится вокруг этого дела? Но если вы отрицаете все категорически, можно устроить встречу со свидетелем, произвести дознание и опознание на месте.

— К чему? — отступил я. — Верю в безграничные возможности нашей полиции!.. Итак, что вы хотите, господин инспектор?

Если бы он собирался меня посадить, то, несомненно, уже сделал бы это. Нет, скорее, Лесник пришел за информацией. Посмотрим, чем можно ему помочь.

— Зачем вы встречались с Шаром?

— Глупый вопрос, инспектор, — оценил я.

— Согласен. Можно обойтись и без прелюдий, — неожиданно легко сдался Лесник. — Что успел сказать вам Шар перед смертью?

— Ничего не успел, инспектор. Абсолютно. Огонь открыли раньше.

— Вам знаком убийца?

— В первый раз его видел, инспектор.

Лесник нахмурился… А что он надеялся от меня услышать? Фамилию, имя, отчество киллера плюс досье о его криминальном стаже, все связи и контакты, а также информацию о том, кто подослал его к Шару?

— Инспектор, я вам ответил честно. Можно вопрос?

— Давайте, Туровский. Устал инспектор, устал…

— Вы пробили личность киллера?

— Ни в одной базе он не числится. Даже через паспортные столы попробовали…

— И? — Я напрягся, предвкушая нечто особенно интересное…

— Такое ощущение, что он паспорт нигде не получал. Не то что в Петрополисе, а и вообще в империи!

Занимательный фрукт…

Григорий Лесник поднялся. Выражение его лица красноречиво говорило о том, насколько сильно я его разочаровал.

— Туровский, выношу вам предупреждение. Последнее. Не мешайте следствию. Там, где появляетесь вы, остаются одни трупы.

— Работа такая, инспектор! — развел я руками, словно извиняясь: не моя, мол, вина.

— Я предупредил вас, Туровский. Посажу!

Григорий Лесник вышел. За ним последовала вся его свита. Я остался сидеть в кресле. Порылся на столе, поднял бумаги, переложил папки и наконец отыскал коробочку, в которой лежали сигары. Достав одну, приготовил ее к употреблению и задымил, точно паровоз начала двадцатого века.

Вскоре после ухода инспектора я спустился в Хмельной подвал. Первым делом взглянул на пивоваренный календарь — и понял, что зашиваюсь: в конце текущей недели я обязан был поставить в «Вишневый самурай» и «Эсхил — ХР» по четыре двадцатипятилитровых бочки. Сварить столько пива чисто физически я не успевал. Большой объем… К тому же расследование, словно ненасытное чудовище о две пасти, пожирало все свободное время! А до конца недели осталось всего-то сорок восемь часов…

Я засучил рукава и углубился в процесс. Взгляд скользнул в ежедневник, и я остолбенел: старый фермер, у которого сломался катер, из-за чего он не смог доставить так необходимый мне вереск, именно сегодня ожидал моего визита! Мчаться в дикую глушь за несколькими мешками травы как-то не улыбалось. Я вооружился телефонной трубкой и позвонил контрагенту. Сообщив, что мой визит откладывается на неопределенный срок, выслушал подробный доклад о состоянии его плантаций и клятвенные заверения, что не позже чем через два дня мой заказ будет на месте.

Несколько последних недель я подумывал о приготовлении «Классического стаута», который отличается от обыкновенного портера тем, что последний, ежели смотреть на него через бокал, имеет темно-янтарный цвет и позволяет видеть изображение реального мира, а стаут — сплошь черный и абсолютно непрозрачен. Стаут изготовляли преимущественно в Англии. Вот мне и захотелось поэкспериментировать.

Полчаса я потратил на то, чтобы поставить вариться «Туровское Темное» и «Туровское Светлое» в объемах, достаточных для удовлетворения запросов клиентов. А затем выбросил лозунг:

«Ударим темным пивом по английскому безобразию!»

Что подразумевалось под «английским безобразием», я и сам понять не смог.

Чуть ниже поместился рекламный слоган, распечатанный на принтере:

«Для нас „Гиннес“ нипочем! Мы его одним плечом!»

Слоган получился поганенький, но ничего лучше придумать не удалось, несмотря на все старания.

Я приступил к кропотливому изучению рецепта стаута, по пути отметив, что неплохо было бы попробовать сварить и ламбик. Помнится, однажды я имел удовольствие попробовать этот сорт пива…

Традиционно ламбик изготовляли в некоторых областях Бельгии. Особенность его заключалась в том, что раствор солода выставляли на открытый воздух и процесс брожения проходил при помощи «диких» дрожжей, обитающих в воздухе. Для улучшения вкуса в пиво добавлялись также экстракты различных фруктов. Фруктовое пиво, в том числе и эль (а ламбик — разновидность эля), на мой взгляд, есть нечто ужасное. Но тот ламбик, что мне удалось попробовать, на вкус был изумителен!.. Я вспомнил, как пытался сварить пиво с ароматом лимона, и поморщился.

От стаута, ламбика, портера и эля меня отвлекло появление Гонзы Кубинца. Он воспользовался лифтом, поскольку никогда не спускался в хмельное царство по ступенькам. Возможно, считал это ниже собственного достоинства.

— Я все узнал! — громогласно объявил Кубинец, падая на расшатанный табурет. — А зачем к тебе Лесник приходил?

— Визит вежливости. Напрашивается на пару кружек пива.

— А если серьезно?

— Из-за Филиппа Шара. Меня вычислили, вот и пытался Лесник выяснить, какого дьявола я там искал.

— Выяснил?

— Что ты! — возмутился я, закрывая книги и тетради с рецептурой. — Его постигла неудача!