Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства - Томас Сас

исследований Канемана он дал половине участников по чашке, а второй половине не дал ничего. Результаты показали, что те, у кого была чашка, желали продать ее приблизительно за семь долларов, а те, у кого чашки не было, оценивали такую чашку в три доллара. Оба этих поступка логически одинаковы — торговля чашкой, однако, пояснил Канеман, те, у кого чашка была, не желали расставаться с чем-то, что у них уже имелось. Этот «очень близорукий» подход к принятию решений людьми не был широко признанной частью экономической теории в 1969 г., когда Канеман начал исследования в этом направлении. Одна из первых статей Канемана по этому вопросу была опубликована в экономическом журнале, а не журнале по психологии. Хотя это было «вполне случайным» решением, оно могло быть причиной, по которой вчера он получил Нобелевскую премию, сказал Канеман127.

«Исследование» Канемана одновременно и тривиально, и вредно. Оно тривиально, потому что нам давно известно о синице в руке, которая лучше, чем журавль в небе. Оно вредно потому, что предлагает считать, что люди «нерациональны». Общераспространенная вера в чудеса, сверхъестественные явления и религии, основанные на откровениях, должны служить достаточным свидетельством в пользу того, что понятия «рациональный» и «нерациональный» далеки от точности такого рода, которую мы ожидаем от научного обсуждения.

С психологической экономикой типа канемановской тесно связана так называемая «бихевиоральная наука о финансах», которая учит, что «инвесторы фондового рынка нерациональны»128. Авторы, использующие термины «рационален/нерационален», не тревожатся тем, чтобы дать им определение. Вместо этого они их иллюстрируют примерами, как правило, «рациональными» житейски, но «нерациональными» экономически.

Ричард Талер, которого журнал «Форчун» называл «пионером бихевиоральной экономики», провел опрос среди своих друзей о том, «сколько они согласились бы заплатить за то, чтобы устранить один из тысячи шансов немедленной гибели, а также в обмен на какую сумму денег они согласились бы добровольно принять дополнительный один из тысячи шансов немедленной смерти. Он обнаружил, что они заплатили бы не слишком много за дополнительный резерв безопасности, однако потребовали крупные суммы за принятие дополнительного риска — что, строго говоря, рациональным не является»129. Вопрос Талера ставит экзистенциальную, а не логическую проблему. Если поведение назвать «иррациональным», это воспрепятствует нашему пониманию поведения точно так же, как называние матери, убившей собственных детей, «безумной» препятствует пониманию ее поведения.

Репортер «Форчун» цитирует высказывание Талера: «Несоответствие между ценами покупки и продажи было очень интересным», и добавляет: Талер обсудил свои подрывные мысли с немногими доверенными коллегами130. Это была подрывная мысль? Заключительная часть статьи в «Форчун» откровенно перекликается с долгом психиатра защищать пациента от себя самого: «Большая часть того, что бихевиористы могут посоветовать, имеет дело с защитой индивидуальных инвесторов от самих себя»131.

Юмористы давно распознали фальшь такого рода «исследований», проводить эксперименты для которых вовсе не требуется. Примером будет старая еврейская шутка, которую я приведу по памяти:

В первом классе в начале учебного года преподаватель хочет понять, что дети знают и чего не знают. Она спрашивает, умеет ли кто-нибудь складывать. Поднимается много рук. Затем она спрашивает, умеет ли кто-нибудь умножать. Поднимает руку маленький Сэмми Коэн. Учительница спрашивает: «Сэмми, сколько будет четырежды три?». Ребенок отвечает: «Это зависит от того, продаете вы или покупаете».

Предположение, что люди нерациональны, — идея, которая очень долго грела сердца психиатрам и психоаналитикам. Само название знаменитой книги Фрейда «Психопатология повседневной жизни» подразумевает именно такой взгляд на человека132.

Нобелевские премии по «психиатрическим наукам»

Всего пять исследователей получили Нобелевские премии за вклад в медицинскую специальность под названием «психиатрия», и только один из них был психиатром, или, точнее говоря, нейропсихиатром. Юлиуса Вагнера-Яурегга (1857–1940), профессора психиатрии в Венском университете, чествовали в 1927 г. за «открытие терапевтической ценности прививки малярии для лечения паралитической деменции». Паралитическая деменция, также известная под названием «общий паралич безумных», или парез, — позднее проявление сифилиса. Открытие Вагнера-Яурегга стало вкладом в лечение инфекционных заболеваний, а не «психической» болезни. Лечебная мера устарела с открытием антибиотиков. Открытие не имело ни политических, ни правовых последствий.

В 1949 г. португальский невролог и нейрохирург Антониу Каэтану ди Абреу Фрейри Эгаш Мониш (1874–1955) был награжден Нобелевской премией по медицине за изобретение лоботомии в качестве эффективной лечебной меры для психозов. Термин «психоз» не описывает объективно устанавливаемое заболевание. Пациентами Мониша были люди, лишенные свободы в психиатрических больницах и подвергаемые лечению против воли. В своей приветственной речи Герберт Оливекрона, профессор Каролинского института[7] и известнейший нейрохирург своего времени, восхвалял номинанта следующими словами:

Линия рассуждения, которая привела Антониу Эгаш Мониша к открытию префронтальной лейкотомии, относится главным образом к локализации в мозге определенных психических функций. Давно известно, что передние доли мозга крайне важны для высшей нервной деятельности, особенно в том, что касается чувств… Монишу стало понятно, что болезненные психические состояния, сопровождаемые эмоциональным напряжением, можно облегчить за счет разрушения передних долей или их связей с другими частями мозга. На основании этой идеи Мониш постепенно выработал оперативный метод, нацеленный на прерывание коммуникационных линий передних долей с остальной частью мозга… Вскоре было обнаружено, что болезненные состояния, в которых эмоциональное напряжение преобладает в патологической картине, реагировали на такие операции весьма благоприятно. К этой группе заболеваний принадлежат прежде всего состояния депрессии, сопровождаемые страхом и тревожностью; навязчивые неврозы, определенные формы мании преследования, а также значительная часть наиболее важной и распространенной среди психических болезней — шизофрении; а именно случаи, когда шизофренический образец поведения и эмоциональное состояние аффективно заряжены в высокой степени, как, например, в состоянии тревоги, тоски, отказа принимать пищу, агрессивности и т.д. Глубокое субъективное страдание и индивидуализм характерны для этой группы заболеваний. Такие больные, особенно из числа подпадающих под шизофреническую группу, — это очень трудные пациенты, зачастую опасные для окружающих…133

Тремя наиболее известными жертвами этого изуверства в Америке стали: Розмари Кеннеди, сестра президента Джона Кеннеди и сенатора Эдварда Кеннеди; Роуз Уильямс, сестра Теннеси Уильямса, и кинозвезда Фрэнсис Фармер134.

В 1949 г., когда Нобелевский комитет присудил Монишу премию, эта организация принимала как данность, что явления, которые психиатры называют «шизофрения», представляют собой проявления заболеваний мозга. Спустя пятьдесят лет Комитет принимает как данность, что все (серьезные) психические болезни представляют собой заболевания мозга в том же самом смысле, в котором заболеванием мозга является, например, болезнь Паркинсона. Со временем эти суждения могут оказаться глубочайшими и наиболее характерными заблуждениями нашей эпохи135.

Премию по медицине за 2000