Сибиряк. В разведке и штрафбате - Юрий Корчевский

– Какой есть.

– Медали ему на грудь не хватает, товарищ комвзвода! – вынырнул из-за плеча Мокрецова старшина.

– Будут еще медали, старшина! Ветров у нас недавно, но уже проявил себя достойно!

Они пришли к штабу дивизии. Здесь уже построились бойцы маршевой роты. По традиции, первым выбирал себе пополнение Мокрецов.

– Фронтовики есть? Шаг вперед!

Из строя шагнули вперед десятка два солдат.

– Я командир разведвзвода старший лейтенант Мокрецов. Желающие служить в разведке есть? Только добровольцы!

Сделали еще шаг вперед человек восемь.

– Ко мне!

Добровольцы подбежали к старшему лейтенанту.

– Отойдем в сторонку.

Дальше отбирали себе пополнение из вновь прибывших артиллеристы, минометчики, связисты. В пехоту попадал разряд – «необучен, годен к строевой».

А Мокрецов стал опрашивать добровольцев – кто, где служил, сколько был на фронте, как попал в маршевую роту. Двоих он сразу отобрал во взвод: один служил в разведке еще в финскую войну, второй был пограничником. Еще двое были спортсменами, ребятами подтянутыми. Таких обучить, поднатаскать немного – и будут не хуже старожилов взвода. Хотя слово «старожил» для фронтовой разведки не совсем подходящее: состав взвода быстро менялся из-за гибели или ранений бойцов.

Двое воевали в пехоте, были в окружении – мужики на немцев злые, хлебнувшие лиха. А двоих комвзвода отправил назад, в общий строй. Повоевать они почти не успели – выбыли в госпиталь по ранению, да и физически были слабые. Таких месяц откармливать надо и только потом обучать. Но на это не было времени. Разведвзвод – не санаторий. Поступит приказ – его исполнять надо.

Командир взвода переписал фамилии бойцов, собрал красноармейские книжки и пошел в штаб – нужно было внести новобранцев в списки части.

Бойцы обступили Алексея:

– Ты из разведки?

– Так точно.

– И как там?

– Скоро все сами увидите.

– Что же у тебя ордена или хотя бы медали нет?

– Стало быть, не заслужил еще.

Бойцы отошли с разочарованными лицами. А чего они хотели? Чтобы он про лихие подвиги им рассказал? Так не было подвигов, была только трудная, тяжелая и очень опасная солдатская работа. Был холод, зачастую – недоедание, грязь – вот что такое разведка.

Мокрецов вышел из штаба повеселевший, раздал бойцам их документы.

– Ветров!

– Я!

– Веди пополнение во взвод. Пусть старшина организует, у кого чего не хватает, оружие выдаст. А то как с гауптвахты! – и ушел в штаб.

– Пошли, орлы!

Маршевая рота с удивлением смотрела, как пополнение разведвзвода нестройно зашагало в сторону деревни. А как же строй, удалая песня? Если это и было, так в далеком тылу.

Старшина выдал пополнению теплые кальсоны, портянки, заменил брезентовые поясные ремни на кожаные. Потом спросил у Алексея:

– Какое оружие командир приказал им выдать?

– Не сказал.

– Сам-то как думаешь?

– Ты старшина, тебе думать надо. Я бы автоматы выдал.

– С автоматами беда. Советских – один ППД и один ППШ только. А с немецкими разрешено только в рейды.

– Дай трехлинейки тогда. Когда придет время к немцам в тыл идти, заменишь.

Старшина так и сделал.

Наутро Мокрецов выстроил пополнение.

– Сейчас пойдем стрелять – поглядим, на что вы способны.

Для стрельбы использовался неглубокий овраг километрах в трех от штаба. Устроить стрельбище ближе – штабные всполошатся: не немцы ли окружают? В 41—42-м годах окружения панически боялись.

К снарядным ящикам прикрепили бумажные мишени.

– Первой тройке – зарядить оружие!

Бойцы из обойм зарядили магазины.

– Положение для стрельбы лежа принять! Пять выстрелов беглым – огонь!

Нестройно захлопали выстрелы. Когда прозвучал последний, комвзвода скомандовал:

– Открыть затворы! К мишеням – марш!

Результаты стрельбы были плачевные. На сто метров – дальше не позволяла длина оврага – лишь двое из троих бойцов попали в мишени, у одного в бумаге – ни единой пробоины.

Бойцы оправдывались:

– Оружие не пристреляно…

И вторая тройка тоже не отличилась в стрельбе.

Мокрецов подозвал Алексея:

– Стреляешь нормально?

– Вроде бы…

– Тогда покажи им. Пять выстрелов беглым.

– Так точно!

Алексей подошел к бойцам пополнения.

– У кого винтовка не пристреляна?

– У меня, – протянул ему свою трехлинейку один из бойцов, – красноармеец Дубинин.

– Давай сюда! И патроны.

Алексей не стал ложиться – на охоте чаще стреляют из положения стоя. Он вскинул винтовку. Выстрел, второй… Только гильзы отлетали.

Когда прозвучало пять выстрелов, бойцы гурьбой направились к мишени – всем не терпелось посмотреть, как стреляет разведчик.

В центре мишени вместо «десятки» зияла одна сплошная дыра.

– Ни фига себе?! – удивился кто-то. – Мне, чтобы так стрелять, очень долго тренироваться надо.

Комвзвода толкнул Алексея локтем в бок.

– Молодца, не осрамил разведку! Вот ты учить их стрельбе и будешь. Даю два дня!

– Разве их за два дня научишь?

– Больше времени нет! – старлей развел руками.

На обратном пути комвзвода спросил:

– Ты где так стрелять научился? В первый раз такую стрельбу вижу.

– Охотник я, в Сибири всю жизнь жил, охотой кормился. Патроны дорогие, промахнулся – денежка ушла из кармана.

– Тебе бы в снайперы, да в разведвзводе хорошие стрелки тоже нужны. Ты для нас как находка: и минер, и стрелок отменный, – комвзвода в восхищении покрутил головой.

Когда они уже добрались до изб, Алексей спросил:

– Из чего их стрелять учить? С трехлинейками в немецкий тыл не ходят.

– Мыслишь правильно. Из автоматов, конечно. Да патронов не жалей, бери завтра «цинк» и учи. Что хочешь делай, но через два дня они должны попадать в мишень.

Да, попробуй за два дня их научи! Практически все из присутствующего пополнения из советского автомата не стреляли, а немецкий видели лишь издалека. Политорганы были против использования трофейных автоматов – дескать, войска это разлагает, наше оружие превосходит немецкое.

Алексей думал иногда: коли наше оружие лучше, так дайте его армии! Мысли были правильные, но вслух он их никому не высказывал, помня дикий случай в учебке. Однако разведки этот запрет не касался – уж больно служба специфическая. При походах в немецкий тыл часто приходилось использовать для маскировки униформу врага. Сапоги – всегда, чтобы со следа сбить, поскольку отпечатки подошв советских и немецких сапог различались. Немецкие автоматы были компактнее и легче советских, и при походах на большие расстояния каждый грамм веса был на счету.